Белочка во сне и наяву
Шрифт:
– Не хочу, чтобы человек, которого я сегодня впервые увидела, оставался в квартире один, – пояснила я. – Еще мопсов обидит!
– У него прекрасные рекомендации, – возразила Краузе, – от уважаемых людей. И Мирон обожает собак. В детстве он хотел стать ветеринаром.
– Да пусть хоть сам папа римский за него поручится, но Мирон тут без присмотра находиться не должен, – не дрогнула я.
Роза Леопольдовна нахмурилась.
– Надо хлеб завтра купить, молоко…
Я решила ни за что не сдавать
– Отлично, давайте список. Вручу девочку воспитательницам и зайду в супермаркет.
Глава 17
Утром меня разбудило тихое позвякивание. Я приоткрыла глаза и увидела мопсиху Фиру, которая пристроилась около моего плеча. Поняв, что я проснулась, собачка села, и мне стало видно, что ее шею вместо привычного ошейника с медальоном обвивает полоска кожи с многочисленными маленькими бубенчиками. Я надела халат и поспешила на кухню. Роза Леопольдовна, тихо напевая себе под нос, помешивала геркулесовую кашу, предназначенную Кисе на завтрак.
– Что вы надели на Фиру? – спросила я.
Краузе вздрогнула, взвизгнула и выронила из руки… вилку.
Я наклонилась, подняла ее и положила на мойку со словами:
– Думаю, ложкой мешать все же удобнее.
– Вы меня испугали, – выдохнула Роза Леопольдовна. – Прямо сердце остановилось, чуть не умерла от страха, дышать перестала.
Я удивилась – с чего бы Краузе так пугаться? Ну да, подошла я тихо. Так ведь я никогда не топаю. И ранее няня не отличалась боязливостью. Но я не стала изумляться вслух, а повторила вопрос:
– Что вы надели на Фиру?
Краузе с шумом вздохнула.
– Не узнали? Это часть маскарадного костюма Арлекина, который Егор на Новый год надевал, у него был пояс с бубенцами. Мирону понадобился кусок кожи, он порылся в чулане и надел на мопсиху новый ремешок.
– Ага. А зачем Мирону собачий ошейник? – допытывалась я.
– Ремонт, – загадочно ответила Краузе, вытащила из ящика нож и начала методично помешивать им кашу.
– Ложки тоже понадобились мастеру? – догадалась я.
– Временно, – поспешила объяснить няня, прикрывая кастрюльку десертной тарелкой, – всего на пару часов.
– Значит, крышка все еще заменяет рычаг смесителя, – пробормотала я.
– Вы не забудете купить хлеб и молоко? – ловко переехала на другую тему Роза Леопольдовна.
– Отведу Кису в садик и принесу продукты, – пообещала я. Затем подошла к кофемашине, увидела, что на ней сверху лежит одна из гантелей Макса, и воскликнув: «Ну как только она сюда попала?» – сняла железку.
В ту же секунду аппарат зашипел, заиграл разноцветными огоньками, из двух «носиков» полилась жидкость интенсивно голубого цвета и повалил пар.
– С ума сойти! – закричала я. – Что ваш Мирон сотворил с кофеваркой? Мне так
Няня живо выхватила у меня гантель и вернула ее на прежнее место. Машинка икнула, чихнула, вздрогнула, перестала шипеть и изображать новогоднюю елку. Из кранов потекло нечто тягучее и красное.
– Чуть промахнулась, – прошептала Краузе и поправила гантель, – надо немного левее. Давайте чашечку.
– Не собираюсь пробовать сей странный напиток, – возразила я. – Чем ваш креативный Мирон заменил кофейные зерна? Содержимым туалетного утенка? Ополаскивателем для белья?
Няня замахала руками.
– Упаси господь! Он же не сумасшедший! В контейнер засыпан самый лучший эфиопский кофе. Просто после того, как мастер вытащил из машинки… э… забыла, как называется, такую пимпочку никелированную, она начала варить еще и кисель.
– Что? – попятилась я. – Роза Леопольдовна, я никогда не ругаю тех, кто помогает мне по хозяйству. Ни разу не отчитала домработницу Анжелу.
– А следовало бы! – перебила няня. И тут же наябедничала: – Анжела убийца кашемировых свитеров, она их так стирать ухитряется, что вещи потом лишь мопсихе Мусе впору.
– Верно, – вздохнула я. – Но Анжи это не из вредности или желания досадить хозяевам делает, сама очень расстраивается, когда очередной пуловер становится частью собачьего гардероба. И потом, мопсихам нужны зимние вещи. Кстати, у Анжелы эти казусы давно не происходят. И портила она лишь старые свитера. А вот кофемашинка новая, еще трех месяцев не проработала, стоила очень дорого, и класть в нее ягоды и фрукты нельзя. Если Мирон решил использовать аппарат в качестве соковыжималки, которая потребовалась ему для ремонта ракеты, на которой он собрался полететь на Луну, то…
– Нет, нет, – зачастила няня, – кофеварка сама! Мы с Мироном даже не прикасались ни к клубнике, ни к черной смородине, да и не сезон еще для них. Удивительный эффект получился! Если слева на машинке лежит гиря, то варится ягодный напиток двух сортов. А стоит чуть правее утяжелитель поместить, получается кофе. Вот смотрите!
Роза Леопольдовна чуть толкнула гантель и быстро подставила чашку. Из носиков полились коричневые струи. Няня подождала, пока чашка заполнится, и подала ее мне:
– Попробуйте, получается намного лучше, чем раньше.
Я осторожно пригубила напиток, затем осушила чашечку.
– Ага! Понравилось! – ликовала Краузе. – А теперь киселек.
Роза Леопольдовна подвинула гантель влево, и в подсунутый ею стакан потекло нечто розово-синее.
– Не хочу, – отказалась я.
– Один глоточек, – принялась упрашивать Краузе.
Кляня свою глупую сговорчивость, я лизнула странную жидкость и поразилась:
– Ягодный шербет, похоже, клубнично-сливовый.