Белочка во сне и наяву
Шрифт:
– Все в порядке. Никому и никогда не расскажу о нашей беседе в кафетерии.
Но, похоже, Киру мои слова не успокоили. Она постоянно пила воду, вытирала салфеткой лоб и выглядела не лучшим образом. Правда, никто не обратил внимания на состояние старосты, все были озабочены пропажей Анюты и на разные лады повторяли вопрос: что делать?
– Надо позвонить в полицию, – пискнула Надежда. – Человек пропал, его обязаны искать.
– Не стоит пока вмешивать в это официальных лиц, – возразила Нина Феликсовна. – У нас уже произошла скверная история с Анастасией,
– Мама права, лучше попробуем сами поискать девушку, – предложил Вадик. – Вот только не знаю, с чего начать. На работе понятия не имеют, куда подевалась уборщица, говорят, она ни с кем не дружила, после смены сразу домой неслась. Кто-нибудь знает, у Анюты были подруги?
– Нам нельзя приводить сюда гостей, – напомнила Надя.
– Правилами запрещено, – подхватил незнакомый мне мужчина лет сорока.
– Верно, Леня, – кивнул Зуев. – Но, может, вы слышали ее беседы по телефону? Или видели ее с кем-нибудь на улице?
Еще один неизвестный мне парень поднял руку.
– Говори, Антон, – обрадовался Вадим.
– Мы с Борисом перед Новым годом зашли в торговый центр и столкнулись с Нютой, – промямлил Антон. – Она маленькие свечки покупала. Верно, Боб?
– Угу, – пробурчал с дивана Борис. – А потом их всем первого января раздала.
– Спасибо, Антоша, – вздохнул Вадик.
– В магазине она не одна была, – добавил Борис, – с Настей. Ну, с той, что кольцо сперла.
– Ясно, – протянул Зуев. – Сейчас эта информация нам не поможет.
– Настька с Нютой делали вид, будто друг другу посторонние, – подала голос Кира, – но они дружили. Точно знаю, только не спрашивайте, откуда. Хитрые они очень, не хотели почему-то, чтобы мы об их дружбе проведали. Я ничего об этом Ларисе Евгеньевне раньше не говорила, ведь корешиться-то не запрещено.
– Конечно, нет! – нервно воскликнула Малкина. – Наоборот, хорошо, когда у членов коллектива добрые отношения, вовсе не нужно их маскировать.
– Не знаю, – ответила Кира.
– Надо обзвонить больницы и морги, – посоветовал Кирилл. – Вдруг Нюта под машину попала? В новостях все время сообщают про уродов, которые, напившись, садятся за руль и давят прохожих.
– Всем повезло, что у тебя автомобиля нет, – съязвила Кира, в очередной раз делая большой глоток воды.
– Намекаешь, что я алкоголик? – взвился Найденов.
– А то нет? – прищурилась староста, использовавшая, похоже, любую возможность, чтобы понизить рейтинг других обитателей дома Доброй Надежды.
– Я не пью, – разозлился Кирилл. – Сто раз говорил, бутылка с этикеткой «Жидкое золото» сама у меня в комнате объявилась. Промежду прочим, я видел вчера в супермаркете в торговом центре эту водку, она стоит бешеных денег! Интересно, кто ее мне подарил?
– Надежда и Кира сейчас возьмут телефоны и начнут методично обзванивать медицинские учреждения, – пресекла разгорающийся скандал Нина Феликсовна.
Потом вопросительно посмотрела на сына:
– Что еще?
– Не знаю, – растерялся Вадик, – у меня нет опыта в поиске пропавших.
– Можно
– Хорошая идея, – одобрил Вадик. – Но как нам ее осуществить?
– Нужно посмотреть, на месте ли паспорт Анюты, – подала голос Надежда. – Ведь без него билет не продадут.
– Сходи быстренько в ее комнату, – скомандовала Нина Феликсовна и посмотрела на Киру. – А ты начинай звонить в клиники.
Надя и староста ушли. Я подняла руку.
– Разрешите? Вчера был выходной. Кто-нибудь знает, какие планы строила Анюта?
– Она собиралась около пяти посетить дом престарелых, – ответила Лариса. – Ее воспитывала бабушка, очень хороший человек, но она умерла, когда Ане исполнилось тринадцать. Кузнецовой комфортно с пожилыми людьми, поэтому она ездит навещать брошенных стариков. Вчера Нюта спросила: «Можно я один раз опоздаю к ужину? В интернате накануне Дня Победы устраивают в восемь вечера концерт, приедут артисты, пенсионерам раздадут подарки, все готовятся к празднику. Я обещала нескольких старушек причесать». Аня успешно учится на стилиста-парикмахера, ловко управляется с феном и ножницами, всех наших стрижет. Я ей ответила: «Ради такого случая я сделаю исключение, но в одиннадцать тебе следует быть дома». Сама я ушла в девять сорок пять, Анюта еще не вернулась.
– Ваши подопечные на ночь остаются одни? – спросила я.
– Здесь не тюрьма, – вздохнул Вадим, – все они свободные люди, уже понесли наказание за совершенное преступление. Мы помогаем участникам проекта реабилитироваться, даем путевку в новую жизнь, обучаем, как пользоваться свободой. Да, у нас есть определенные правила, но никто не заставляет им подчиняться, человек сам делает выбор. А мы вправе попросить отсюда того, кто мешает остальным. Никакой охраны в общежитии нет.
– Следовательно, ваши постояльцы после того, как управляющая уезжает домой, могут улизнуть, – резюмировала я. – Или у входа висит камера?
Нина Феликсовна резко выпрямилась.
– Мы не ведем видеонаблюдение, не обижаем людей подозрительностью. Доверие воспитывает намного лучше, чем постоянный неусыпный контроль.
Борис крякнул и отвернулся.
– Вы хотели что-то сказать? – спросила я.
– Ну… э… типа… ваще… нехорошо стучать на своих… – начал заикаться тот.
– Нюта не пойми куда подевалась, поэтому, если знаешь что-либо, говори! – рассердилась Зуева.
Борис насупился.
– Нюта… того… э… ну…
– Уходила поздно вечером, – помогла я страдальцу.
– Да, – с облегчением подтвердил тот, – иногда. Зимой часто, а в последнее время нет. Моя комната первая от входа, Анюта тихо уходила, да я все равно слышал, как ключ в замке поворачивается, стены тут никакие.
– Почему ты ничего мне не сказал? – закричала Лариса.
– Так своих сдавать нехорошо, – промямлил Борис.
– Очень хочется тебе по затылку врезать! – вспыхнула Малкина.
Борис, который, как мне показалось, собирался еще что-то сказать, втянул голову в плечи и затих.