Белое дело в России: 1917-1919 гг.
Шрифт:
Наиболее известными представителями первой группы были Н. И. Астров (председатель нескольких комиссий, в том числе Комиссии по формированию гражданской власти), М.М. Федоров (председатель ВНЦ, глава Комиссии по рабочему вопросу), В.Н. Челищев (глава Управления юстиции, сопредседатель Комиссии по аграрному вопросу). Вторая группа не могла претендовать на столь заметное влияние. Ее представители – А. В. Кривошеин (без портфеля), Н. В. Савич (без портфеля), как правило, ограничивались лишь «подачей особых мнений» по тому или иному законопроекту.
При всех внешних признаках коалиционности правительства совершенно очевидным было преобладающее влияние представителей ВНЦ, о чем открыто говорилось и во внутренних документах данной организации, и в публичных заявлениях. Так, например, приехавший в Сибирь член ВНЦ А. А. Червен-Водали без обиняков отмечал
С точки зрения политического статуса в составе Совещания выделялись две группы – т. н. «земско-городская», «общественная», тесно связанная с ВНЦ: М.М. Федоров (глава московского областного Всероссийского Союза городов, хотя и бывший некоторые время управляющим Министерством торговли и промышленности), Н. И. Астров (городской голова Москвы с марта по июнь 1917 г.), В.Н. Челищев (председатель Московской судебной палаты, член Главного Комитета Всероссийского Земского Союза), С.Н. Маслов (глава Управления продовольствия Совещания, бывший председатель Орловской губернской земской управы), и другая – «бюрократическая группа» деятелей, имевших опыт работы в правительственных структурах: М.В. Бернацкий (глава Управления финансов, бывший министр финансов во Временном правительстве), А. В. Кривошеин (Главноуправляющий землеустройством и земледелием в 1908–1915 гг.), А. А. Нератов (глава Управления иностранных дел, бывший товарищ министра иностранных дел в 1910–1917 гг. (по оценке современников, «живой архив Министерства иностранных дел», знаток всех «дипломатических прецедентов»). Н.В. Савич и В. В. Шульгин выражали своеобразную преемственность от законодательных структур бывшей Империи (оба были известными политическими деятелями, членами Государственной Думы).
Можно выделить и группу «профессионалов», не связанных непосредственно с какими-либо политическими сферами: А. Д. Билимович (глава Управления земледелия и землеустройства, экономист, профессор Киевского университета), Н. Н. Чебышев (глава Управления внутренних дел, прокурор Московской судебной палаты, сенатор 1-го департамента Правительствующего Сената), В. А. Лебедев (глава Управления торговли и промышленности, ростовский предприниматель). Но более крупных политических имен «всероссийского масштаба» в Особом Совещании представлено не было. О «нежелании» политической элиты заниматься «черновой работой» неоднократно указывал Деникину Н.И. Астров (12).
Неправомерно считать ВНЦ и тем более Особое Совещание некими филиалами кадетской партии, хотя бы потому, что в составе последнего только шестеро были кадетами, правда, далеко не последней величины (К. Н. Соколов, В. А. Степанов, Н.И. Астров (члены ЦК), М.М. Федоров, В.Н. Челищев, М.В. Бернацкий). Иное дело, что поддержка со стороны либеральных структур была, несомненно, выше, чем со стороны правых или социалистов. Братья Павел и Петр Долгоруковы, П.И. Новгородцев, П.П. Юренев, А. В. Тыркова-Вильямс, С. В. Панина, Ф.И. Родичев и др., не входя формально в состав правительственных структур, привлекавшиеся лишь в качестве консультантов по определенным вопросам, тем не менее оказывали существенное влияние на разработку и пропаганду политического курса Белого движения.
ВНЦ комплектовался по персональному признаку, и уже поэтому членство в кадетской партии (даже в ее руководящих структурах) еще не гарантировало членства в Национальном Центре. Сравнивая протоколы заседаний съездов и конференций партии «народной свободы» с протоколами ВНЦ, можно отметить «опережающий» характер законотворческой работы Центра и Совещания. Резолюции кадетов нередко повторяли общие положения уже принятых политических решений (13).
Своеобразием политической модели Особого Совещания стало соединение в нем функций исполнительной и законодательной власти. Эта черта в той или иной мере присутствовала во всех белых правительствах и как бы подтверждала тезис о приоритете единоличного управления над коллегиальным, исполнительной вертикали над представительной в условиях временной власти в период гражданской войны. Как считал сам Деникин, Совещание было органом, совмещающим круг деятельности Совета министров и старого Государственного Совета (14).
Подобное сочетание содержало в себе, по мнению многих политиков, целый ряд недостатков, проявлявшихся во всех белых регионах. Член Совета Государственного Объединения
А с позиции законодательного органа Совещание, по мнению Савича, было лишено необходимой «публичности», при которой общество могло бы следить за процессом принятия принципиально важных законов. Борьба между представителями СГОРа и ВНЦ «ослабляла» этот «суррогат правительства». «Во-первых, она влияла на подбор лиц, когда считались не только с технической подготовкой, но, главным образом, с политическим тяготением, с бухгалтерией голосов. Во-вторых, она отнимала время и внимание членов от задачи управления» (15). Совещание перегружалось текущей работой (заседания проходили дважды в неделю, и на каждом рассматривалось от пяти до пятнадцати вопросов), а это снижало качество принимаемых постановлений. Наконец, «деятельность законодательная и исполнительная возлагала на Особое Совещание двойную ответственность в глазах населения, и, может быть, Особое Совещание навлекло бы на себя меньше неудовольствия, если бы только управляло, предоставив составление законов другому органу» (16).
Нельзя сказать, что в 1918 г. отсутствовали предложения и намерения создать некий «представительный фундамент» для исполнительно-законосовещательной власти. В Сибири, как будет показано далее, сочетание исполнительной и представительно-законодательной власти признавалось необходимым при создании любой государственной модели, но «временно невозможным» по причине гражданской войны. На белом Юге бывший председатель Комитета Государственной Думы Родзянко выступил с инициативой создания «Верховного Совета» из депутатов Государственной Думы всех четырех созывов, а также Государственного Совета. Проводником данной идеи стал бы созданный летом 1918 г. на основе представительства от властных структур бывшей Империи Совет Государственного Объединения России. Этот принципиально важный проект предполагал, по мнению Родзянко, восстановление легально-преемственной связи со структурами дооктябрьской и дофевральской России 1917 г. и был актуален именно для Юга, где, как отмечалось выше, власть сформировалась «в боях и походах», не имея достаточной легитимности. Правда, данный проект предусматривал отстранение генерала Алексеева от должности Верховного Руководителя, что, с другой стороны, считалось неприемлемым для уже сложившейся военно-политической элиты. Родзянко считал, что этим проектом наконец-то ликвидировалась правовая ошибка марта 1917 г., вызванная передачей всей власти «безответственному» Временному правительству, а не «ответственному» перед Думой или Советом министерству.
По свидетельству генерала Лукомского, Родзянко был первым, кто предложил Деникину создать «представительный фундамент» для армии. В переписке с Лукомским командующий Добрармией вспоминал, что подобный план предлагался ему сразу после окончания «Ледяного похода», в станице Мечетинской. Однако это предложение Деникин отклонил, так как считал, что «бывшие члены прежних русских законодательных учреждений не могут считаться правомочными представителями народа». В записке Лукомскому от 24 октября 1918 г. Деникин заметил, что в противовес партийно-политическому представительству гораздо перспективнее озаботиться созданием территориально-представительного т. н. «южного объединения» (объединения, подобного Юго-Восточному Союзу): «Добровольческая Армия отнюдь не может стать орудием политической партии, особливо с шаткой ориентацией… Вооруженная сила никогда не «останется в одиночестве». Ее всегда пожелают! Во всяком случае, до решения вопроса об «южном объединении» нельзя разрешать вопрос о новой комбинации, которая может только затруднить соглашение» (17).
«Итак – диктатор или директория, власть, возникающая из действующей реальной силы, или власть, образуемая путем сговора». «Такова была дилемма» – эта фраза из воспоминаний Астрова емко выражала суть политических разногласий, которые осенью 1918 г. привели к образованию двух моделей военно-политического управления, наиболее ярко выраженных на белом Юге и на белом Востоке России – в Екатеринодаре и в Уфе (об этом в отдельном разделе) (18). Однако для российского Белого движения вариант единоличной диктатуры в тот период оказался предпочтительнее.