Белое отребье (White Trash)
Шрифт:
В офисе было жарко, и он открыл окно. Включил вентилятор. Принес с собой сэндвичи и съел их, сидя за своим рабочим столом. Ему хотелось закончить отчет. Ноги затекли, и он знал, что следует прогуляться по коридорам, но там шумно, это помешает ему сосредоточиться. Вместо этого мистер Джеффрис прошелся по узкому проходу в офисе. Еще несколько раз помочился. Выпил чаю.
В какой-то момент он подумал о просмотренных фильмах. Показали ли в этих фильмах тяжело работающих, заинтересованных в обществе людей, от которых это общество отказалось? Затем он снова уселся за работу. Продолжил дальше. Температура упала, и свет за окном затухал. Из его окна не было никакого вида, только маленький асфальтовый квадрат и кирпичная стена. Хотя через окно поступало много света, так что жалюзи были наполовину прикрыты. Самое худшее из этого дня было позади, и скоро в больнице настанет покой. Последние посетители уйдут, а пациенты улягутся отдыхать. Они выпьют свои дежурные чашки чаю и примут предписанные лекарства. Они расслабятся. Большинство персонала уже дома, на заслуженном отдыхе. Тишина придет в мир.
Его бутылка была полна, он решил опорожнить ее и прошел в туалет. Пара человек прошли мимо, но никто не заметил спрятанной бутылки. Сейчас было девять часов. Он дошел до туалета и опорожнил мочевой пузырь в кабинке. Вытряхнул содержимое бутылки. Кто-то нарисовал на стене картинку с пенисом. И женщину с открытым ртом. Он подумал о девушке из Ибицы. Кто-то еще, а может, тот же человек, написал призыв к занятиям голубым сексом. Он дернул цепочку. Туалет нуждался в уборке, но он не собирался жаловаться. Каждый работал изо всех сил. Он это понимал. Мистер Джеффрис вымыл руки над раковиной и представил себе сотни рук, которые трогали это мыло. Подумал о бактериях. Собрался и быстро вышел. Погрузился в свой отчет. Почти что религиозное переживание.
Прошло еще три часа, и будильник на его компьютере пропищал полночь. Много лет назад люди называли это время часом ведьм. Время суеверий до того, как люди превратили его в эпоху науки. Народ верил в волшебство, ведьм, колдунов. Сверхъестественное. Он улыбнулся своим мыслям. Его отчет был более-менее завершен. Максимум еще один час. Сейчас он уже не мог сделать больше. Коридоры опустели, и он стал выполнять свои упражнения. Сколько людей работает так же интенсивно, как он?
Мистер Джеффрис отправился на прогулку по коридорам. Он не останавливался на поворотах, проходил мимо спящих палат и пустых операционных с чувством удовлетворения человека, который закончил сложную работу. Машины стояли в молчании. Сохраняющие жизнь наркотики ждали своего часа. Больше не было шума. Не было смятения. Только благословенная тишина. Бредящий маньяк, встретившийся прошлой ночью, был случайностью. Он знал это. Беспрерывно прогуливался следующие полчаса, затем направился к отделению скорой помощи. Проходя мимо детской палаты, он подумал о маленькой Дэйзи. На прошлой неделе одна из медсестер рассказала ее историю, и он знал, что все закончится хорошо. Больница специализируется на том, чтобы все заканчивалось хорошо. Он подумал о женщине, которая приходила играть с малышами. Таких называли специалистами по играм. Они рассказывали сказки и помогали ухаживать. Представьте себе. Это показывает, насколько развивается система. Он заглянул в кафетерий, где был днем. Теперь он не мог себе представить того уныния, которое испытал. На выступе перед ним лежала мертвая муха, по другую сторону стекла. Он не знал, была ли это та же самая муха, от которой он отмахивался. Как знать? Но эта была дохлая.
Скоро он дошел до отделения скорой. Вот здесь оно и было, печально, но многие факты из видео происходят в жизни. Автомобильные аварии. Передозировка наркотиков. Уличные драки. Он видел все это много раз за год. Комната ожидания была пуста, но до него доносились голоса. Он пошел на звук. Кивнул дежурному персоналу, но не стал отрывать их от работы. Он встал у стены и стал разглядывать троих только что доставленных мужчин. Один был залит кровью, и у мистера Джеффриса заняло некоторое время, чтобы определить их характеры. Он представил их стоящими на выходе из ночного клуба на центральной улице, они размахивают кулаками над головами других молодых мужчин. Кто-то упал на землю, и это стало поводом для драки. Лицо лежащего использовали как батут. Эта картина поразила его больше всего. Это были улицы без названий, такое может произойти где угодно. Конечно, это частный случай, и все люди разные. Они просто казались одинаковыми. Но эта разница ничтожно мала.
– Ебаный свет. Час: ты в порядке, приятель? – сказал один из мужчин.
Это был коренастый парень с толстым золотым кольцом на среднем пальце. Желтая майка выпущена поверх джинсов, на ней были написаны буквы YSL. [24]
Что бы это значило? Когда мистер Джеффрис с близкого расстояния рассмотрел руки этого мужчины, он увидел кольцо: круглый золотой монстр, залитый запекшейся кровью. Его волосы были коротко острижены, как и у двух его друзей. Мужчина рядом с ним был ниже ростом. Серебряная цепочка выпущена из-под воротника спортивной рубашки. Он сидел на корточках и был мрачен. Медленно покачивал головой из стороны в сторону, но не произносил ни слова. Плоские ботинки с кисточками. Белые носки. Из заднего кармана торчал мобильный телефон. В другом кармане можно было разглядеть толстый бумажник. Мистеру Джеффрису это напомнило телевизионную комедию о кокни [25]в Пекаме. [26]
Забыл ее название. Она никогда не казалась ему смешной.
– Конечно, он не в порядке, толстяк, – с усмешкой сказал мужчина, сидящий на корточках.
Он заговорил в первый раз. Мистер Джеффрис наблюдал. Очарованный абсолютной животной приверженностью этих людей к какой-то своей группировке. Он говорил как кокни, хотя жил в новом городке рядом с Лондоном.
– Этот хер уже стопудово мертв, я тебе говорю. И он, и его ебаные дружки. Мы почти их достали. Этот лысый мудак получил нормальный пинок перед тем, как его вышвырнули за дверь. Мы их достанем, не переживай.
Мистер Джеффрис размышлял над тем, стоит ли ему передавать этот разговор полиции. Они определенно говорили об убийстве. Как медик он отказался от этой идеи. От любого типа насилия ему становилось дурно.
– Пройдите и подождите здесь, пожалуйста, – сказала медсестра.
Двое амбалов переминались с ноги на ногу. Щурились.
– Пойдемте, пойдемте скорее, или вам придется пройти и посидеть в комнате ожидания.
В первый раз мистер Джеффрис должным образом разглядел доктора и медсестру, которые занимались раненым мужчиной. Медсестра была худенькой и маленькой, кожа да кости под халатом. Ее волосы были собраны в маленький пучок, а на губах не было помады. Часы казались неестественно большими на тонком запястье. На вид она весила не больше пылинки и была далеко не импозантна. Амбалы возвышались над ней и, к его удивлению, делали в точности то, что она говорила. Может, на них так подействовало присутствие охранника, сидящего в дальнем углу комнаты, но ему так не казалось. Трудно понять, почему они так ей подчиняются. Он ожидал бранных слов и угрозы физического насилия. Непристойных предложений сексуального характера. А они были почти что смиренны.
– Он ранен? – спросил доктор.
Доктор-азиат. Где-то под тридцать. Осматривал пациента. Мистер Джеффрис посмотрел еще внимательней и попытался увидеть еще что-нибудь, кроме крови и коротко остриженных волос. Трудно было выявить характерные черты. Через лицо пролегала глубокая и отвратительная рана. Казалось, медсестра вела себя дружелюбно по отношению к раненому, улыбалась и кивала. Он не слышал, что она ему говорила. Они разговаривали спокойно. Двое амбалов прислонились к стенам напротив, хотя он сомневался, что они не могут удерживаться на ногах. Это было больше похоже на демонстрацию наглости. Если так, этого никто не заметил. Низкорослый бульдог смотрит в пространство, его мозги промаринованы алкоголем. Молокосос с буквами YSL на майке некоторое время безучастно оглядывается, потом таращится на своего раненого приятеля, затем на доктора и медсестру. Мистер Джеффрис следовал за его взглядом, но это было весьма непросто. Казалось, он уставился на ягодицы медсестры. Мистеру Джеффрису было противно думать о том, что происходит в голове амбала. Казалось, он знал этих мужчин. Понимал их. Даже больше, чем Рональда Доуза.
Доуз по сути олицетворял прошлое. Индустриальная эра второсортной политики. Он жил в серьезные времена, но эти времена ушли. Запад уже стабилизировался и большими шагами идет вперед. Британия теперь сформирована и менее расточительна. Организованное сопротивление далее невозможно. Он знал, что Доуз был активным участником движения профсоюзов, и хотя профсоюзы разогнали уже более десяти лет назад, Доуз все еще полагал, что эти мужчины и женщины будут иметь шанс отстоять свои права. Профсоюзы вынудили нацию встать на колени. Конечно, он уважал права каждого мужчины и каждой женщины на собственное мнение. Они жили в демократическом обществе, и право личности было основополагающим. Но эта демократия должна быть чтима как левыми, так и правыми.
Естественно, в движении профсоюзов Доуз был второстепенным лицом. Несущественным. Без сомнения, многие, очень многие работали только для того, чтобы насладиться жизнью на пенсии. Государство выполняло свой минимум – снабжало их пенсией, но тем не менее протягивать руку помощи нуждающимся было делом тех, кто его окружал. Заботился ли он, например, о том, чтобы вложить в пенсионные фонды частные инвестиции? Теперь ожидания изменились. Что-то из прошлого умерло вместе с мистером Доузом. Он печалился о личностях, потому что считал личностями всех людей. Видимо, думал, что государство – это нянька.