Белое отребье (White Trash)
Шрифт:
Если Доуз олицетворял собой прошлое, то эти амбалы, стоящие перед мистером Джеффрисом, – настоящее. Их отпрыски будут представлять будущее. Толпа без культуры, потребители, которым плевать на своих сограждан. Никогда не жили хорошо, всю жизнь бьются в асфальтовых битвах. Потребляют запрещенные наркотики и выгоняют на панель беззащитных женщин. Это прямой результат многих лет недисциплинированного либерализма. Это тип таких безмозглых хулиганов, которые сбросили бы мистера Доуза с тротуара прямо в водосточный желоб. Они бы не заметили его боли, не подумали бы о том, что он одинок и нелюбим. Что за способ жить?
Странным образом такие амбалы демонстрируют естественную деградацию, начавшуюся с профсоюзного движения, хотя они живут во времена политической апатии. Они были толпой, да, но весьма опасной и организованной толпой. Он снова подумал о том документальном фильме, в котором показывались подробности использования приборов наблюдения для предотвращения уличных преступлений. Эти мужчины, несомненно, собираются в футбольные команды и организуют стычки посредством мобильных телефонов и Интернета. Профсоюзные амбалы выбирали путь насилия и дрались с полицией, которая просто пыталась исполнить волю народа. Сегодня организованные банды будут драться против чего угодно. Наркотики – источник дохода.
Такой вердикт мистера Джеффриса, естественно, не распространялся на развитие общества в целом, но как личность он имел свою определенную точку зрения. Его интересы сводились к упорядочиванию качества лечения в больнице. Бессмысленные конфронтации, такие, как вот эта, стоили больнице многого. Это элементарно чистые убытки. Если бы только они могли себя контролировать.
Дело не только в амбалах, еще и наркоманы, проститутки, алкоголики и курильщики. Каждый должен нести ответственность за свои действия. Он ни в коем случае не придерживался реакционных взглядов. Фактически, он очень далек от них. Суть его работы в том, что он имеет дело с этими реалиями. Например, он не испытывал ничего кроме сочувствия к жертвам СПИДа. Очень много людей презрительно относятся к больным СПИДом. Конечно, если бы только люди могли контролировать свое сексуальное поведение, правильно пользоваться шприцами, тогда проблема бы исчезла. Но по каким-то причинам они не могут этого сделать. Это было печально, но это не значило, что он ненавидит гомосексуалистов и зависимых от наркотиков. Люди воюют сами против себя. Паранойя и истерия. Он этого не понимал.
– Нет, его покоцали, его заштопают за минуту, – сказал бульдог в свой мобильный телефон.
Мистер Джеффрис скользнул взглядом по доктору и медсестре. Рядом с доктором лежал пустой шприц. Хотел бы он знать, употребляет ли сам пострадавший наркотики. Он не мог сказать. Эти люди сливаются воедино. Страшно признаться, но он устал. Работал весь день.
– У тебя все нормально, Чарли? – прокричал бульдог.
У мужчины, казалось, было сотрясение мозга. Он просто кивнул. Теперь медсестра обняла его рукой за плечо. В ее взгляде не было неодобрения. Она легко с ним обращалась, а он, казалось, отвечал тем же. С ее стороны это было явной попыткой предупредить любую скрытую агрессию. Она пыталась обнадежить мужчину, помочь ему оправиться от ранений, зеркальное отражение медсестры Джеймс и ее привязанности к мистеру Доузу. До тех пор, пока это не превратилось в серьезную привязанность. Он рассмотрел медсестру более внимательно и не смог найти личного мотива такого отношения к пациенту.
– Ему нужно побыть здесь эту ночь. Мы подождем, пока ему наложат швы, и поможем ему оправиться. Это невесело, но доктор сказал, что он выживет. Будет шрам, но могло быть гораздо хуже.
– Дай мне с ним поговорить, – сказал амбал с YSL.
– Держи. Нет, приезжай, если хочешь, но он тормозит, как на кумарах. К тому же ему только что впрыснули. Дело твое, – продолжал бульдог.
Мистер Джеффрис не стал прислушиваться к разговору, так как ничего интересного сказано не было. Он смотрел, как накладывают швы. Два амбала скоро уселись в кресла. В молчании. Устали, скорее всего. Медсестра была занята перевязкой пострадавшего мужчины, когда внесли женщину с сердечным приступом. Доктор подошел к ней, и амбалы испуганно посмотрели в их сторону. Казалось, они расстроились, глядя на лица женщины и ее паникующего мужа. Мужчине и его жене было около шестидесяти, женщина завернута в одеяло.
Мистер Джеффрис направился к выходу. На мгновение он занервничал, подумав о бредящем скелете прошлой ночи. Это было самое страшное оскорбление, которое он когда-либо получал на работе. Всегда все было хорошо. Он шел спокойным шагом, и тишина поглотила его. Амбалы были забыты, заперты на видео. Иногда ему казалось, что он может взять пульт управления и промотать эти сцены назад и вперед. Из видеомагнитофона в реальную жизнь и обратно в виртуальную. Он был в курсе случаев, творящихся на скорой, и мог вывести тип людей, которых привозили в больницу. При этом трудно не стать циником. Оставаться начеку. Коридоры были пусты и безопасны, и его раздражение прошло. Он поработает еще час, а затем уедет.
Дойдя до офиса, Джонатан Джеффрис полностью расслабился. Он был всего лишь человеком. Закрыл и запер на два замка дверь, сел за свой стол и уставился в светящийся экран компьютера. Все вокруг него – мужчины, женщины и дети – шли на поправку. Спокойные и в безопасности от осознания того, что за ними присматривает и заботится преданный персонал. Он подумал о медсестре Джеймс и носовом платке, который он отдал ей, чтобы та вытерла слезы. Это было хорошее знакомство. Она чувствовала такую тоску из-за смерти пациента, старого человека в конце своей жизни. Мистер Джеффрис забыл его имя, но тут же вспомнил. Доуз. Конечно.
Он нажал на клавишу и подождал, пока в нижней части экрана компьютера не выстроилась цепочка символов. Он кое-что вспомнил и отпер ящик. Подумал о своем отце и на секунду сравнил его с мистером Доузом. Отец был хорошим человеком, он умер за четыре дня до своего семидесятилетия. Всю жизнь работал с максимальной отдачей, и сын верил, что идет по его следам. Он вспомнил похоронную службу и почести, отданные отцу как человеку, безотносительно профессии. Он был хирургом и за свою жизнь спас многие жизни. Мистер Джеффрис очень гордился достижениями своего отца. Он многое сделал и заслужил награды в старости.
Мистер Джеффрис отпер ящик и достал оттуда карманные часы. Открыл их и стал смотреть, как секундная стрелка отщелкивает свой путь в шестьдесят секунд, вынуждая двигаться и минутную стрелку. Цифры были римские, стрелки с тяжелыми наконечниками. Даже если они сломаются, все равно будут отсчитывать столетия. Вероятно, в один прекрасный день они остановятся или испортится колесико. Механизму свойственно изнашиваться. Время застынет, пока отыщется какой-нибудь старый часовщик. Интересно, будет ли такой человек существовать через два столетия. Постоянный оборот потребления говорит о том, что ежедневные вещи создаются для краткого использования. Этого нельзя изменить. Время идет постоянно, не важно, отсчитывают его или нет. Только смерть может остановить течение времени. Он был твердо уверен, что после смерти времени больше не существует. Только бесконечность и вечная благодать для праведных, хотя он не стал бы это описывать такими библейскими терминами.
Компьютер загрузился, но мистер Джеффрис еще долгое время сидел, уставившись на часы. Он думал о своем отце и о судьбах мира. Наконец щелкнул крышкой часов и положил их обратно в ящик, запер его и положил ключ в бумажник. Он дорожил антикварными вещами, но ценность этого отдельного хронометра была не в деньгах. Это было очень личным, талисманом, чем-то вроде сокровища.
11
Стив был удачлив… он женился на Кэрол и устроился в жизни… а для Перл [27] все было по-другому… но все это вранье – о том, что говорят, что она несчастная женщина… разочарованная… садистка… лесбиянка… извращенка до мозга костей… ну и пусть… это просто озлобленность… говорит больше о человеке, который такое думает, чем о Перл… ничто не может быть глубже истины… она была потрясающая… жемчужина… и я смеялась… почти что плакала… она была преданна своей работе… учительница, которая пылала к образованию такой страстью, она не хотела уходить на пенсию… она действительно очень старалась, чтобы детям, которые находятся под ее опекой, в школе было весело… видела в этом их большой шанс учиться и развиваться… направить их энергию в правильное русло… и когда испуганный ребенок в первый раз приходил в школу, Перл ждала его с улыбкой… она была строгой… но дружелюбной… и справедливой… она так много отдавала… привязывалась к своим маленьким мальчикам и девочкам… и не имело значения, были они хорошими или плохими… она заботилась о задирах так же, как и об обиженных… любила и забияк и тихонь… верила в дисциплину, но в то же время была очень мягкой… просто находила то, что им интересно…