Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
Но в этот раз стук в дверь — легкий и деликатный, раздался спустя десять мгновений — вздрогнули бусины штор на входе, и в комнату, почтительно склонившись, вошла Лейла — одна из приближенных личных служанок хозяйки гарема.
— Леди, пусть ночь будет ясной, а день благословен Немесом. Госпожа просит вас почтить своим присутствием чайный зал…
Глава 16. Дела гаремные
Лейла двигалась текуче. Легко ступая по коврам так, что не оставалось следов от маленьких ножек. Мягко покачивались бедра, нежно звенели бусины подвесок на поясе. Я шла следом,
Лейла — вела. Подвески — звенели. Теплый ветер шевелил пряди у виска.
Даже через десять зим, если я буду всё время посвящать тренировкам — не смогу двигаться так же. Текучая грация. Старуха говорила, что девушки должны быть, как вода — нежны и податливы, принимая ту форму, которую задает структура земли — мужчины строят русло, женщины наполняют.
Но Рейна постоянно забывала, что снег — это тоже вода. И лавины в горах. И водопады на западе, и грохочущие горные реки, которые по весне выходят из берегов и сметают всё на своем пути. Воду нельзя удержать — уйдет сквозь пальцы, и впитается в песок.
И…всегда найдет путь. Свой путь.
«Быть водой — естественно. Вода — это жизнь. Теки — из состояния в состояние, не думай, чувствуй, как лепестки колышутся на волнах…» — хрипловатый старческий голос звучал в голове. Рейна говорила так много, когда пыталась научить меня танцу.
Теки. И я — текла.
Чуть округлила плечи, как Лейла, чуть приподняла подбородок — выше, и скользила сзади, пытаясь повторять движения — шаг в шаг, пока мне не удалось уловить темп. Покачивались бедра, звенели подвески, чуть отлетала в сторону правая рука. Я поймала ритм и поймала внутреннее состояние — Лейле была горда и спокойна. И к тому моменту, как мы достигли чайного домика, такой же гордой и совершенно спокойной стала я.
Служанка представила меня коротко — звякнули бусины на входе в «чайный зал», хотя это скорее крытая площадка под открытым небом — на три стороны открывался вид на ночной сад, подсвеченный фонариками, и несколько изящных светляков кружили сверху, отбрасывая причудливые тени на лица дам.
Около двадцати леди — самые приближенные, судя по роскошным нарядам и пальцам, унизанным перстнями так плотно, что удержать любое плетение больше чем на три узла, будет проблематично.
Рейна сидела на небольшом возвышении — несколько ступенек образовывали единый постамент — площадку на мягких подушечках. Остальные — ниже, и ниже, исходя из ранга. Я поклонилась на южный манер и сложила руки на груди — приветствие Старшим, мне синхронно и молча кивнули в ответ, щелкнули застежки кади — и все открыли лица, в качестве жеста ответного уважения.
Умные, спокойные, сосредоточенные лица — только одна девица, сидящая с самого края, лукаво косила глазами, с трудом удерживая рвущуюся с губ улыбку.
— Госпожа, леди, дочь рода Блау благодарит за гостеприимство дом Корай.
— Подойди, дитя севера, — старуха проскрипела тихо, и поманила к себе.
Я — плавно и медленно, подражая движениям Лейлы, прошла вперед и повторила традиционное приветствие.
— Глаза, как южная ночь, кожа белее песков, нрав… —
Дальше не было ничего интересного — Рейна вещала, тоже самое, что я уже пропускала один раз мимо ушей в прошлой жизни, разбавляя речь архаичными выражениями — так не говорят уже зим сто как, и через слово поминая змеиного Бога.
Но место, которое мне уступили — одна из дам встала, освободив подушечку — было не таким, как прошлый раз — второе с конца, нет, сегодня светила сменили путь — и я сидела четвертой по счету. От Рейны. Статус, которого в гареме добиваются зимами. Статус, ради которого убивают, рожают детей и травят соперниц.
Четвертое место — это очень, очень плохо. Это значит, что всё идет совершенно не так, как запланировано.
Когда старуха закончила, Лейла негромко хлопнула в ладоши, и на чайную площадку вошли двое в одеждах евнухов… со значками Гильдии целителей на отворотах халатов, и упали на колени, коснувшись лбом пола.
Знак Асклепия не ярко переливался на свету — вот за это я тоже не люблю Юг. Да, целители были местными — смуглая кожа, резкий разрез глаз, но такое практикуют только тут. И в Столице.
Превращать в «не-мужчин» мужчин, ради удобства других. И они считают Север отсталым? Варвары.
— У нас лучшие Целители на Юге, дитя, — старуха отщелкнула несколько бусин на четках и продолжила, — мы не можем допустить, чтобы ты страдала от боли, — произнесла она с едва уловимой насмешкой.
— Юная госпожа…
Я не протестовала. Это — было ожидаемо. Повиновалась, протягивая руку с перевязью, и отстраненно наблюдала, как стандартные диаграммы разворачиваются между нами.
— Госпожа… госпожа… совершенно здорова. В фиксирующем плетении необходимости нет, — осторожно отчитался целитель.
— Я — полностью выздоровела, — произнесла я с сарказмом. — Воздух Юга столь целительно действует на северян…
Старуха удовлетворенно прикрыла глаза.
— Я рада. Хорошее решение, дитя. Истинной леди не место на Турнире, негоже участвовать в развлечениях на потеху толпы, демонстрируя свои навыки. Но… сейчас ты — дома… Снимите повязку.
Когда целитель снял плетения, и размотал шелк, я размяла руки, с удовлетворением щелкнув несколько раз пальцами.
Сейчас они измерят мой уровень и мы начнем.
— Дитя, — старуха обратилась прямо ко мне — темные глаза смотрели цепко и ясно, — мы отвечаем за тебя… Не только за физическое состояние и душевное, но и за внутренний рост. Источник в твоем возрасте нужно проверять ежедневно…
Проверка уровня — как акт доверия с моей стороны и иллюзия свободы воли. Как предсказуемо.
Я кивнула, давая разрешение на замер — они все равно нашли бы способ убедиться, и все жадно подались вперед, когда плетения расцвели серебром в воздухе — и так же разочарованно подались обратно.