Белое солнце Пойнтера
Шрифт:
Вслух, правда, свои опасения я огласить не решился. Нечего раньше времени девчонок путать. Или раззадоривать. Да и санд-шкипер неспроста цедит слова, как воду из последней фляжки. Видно, за три лиги хозяева простенького сторожевого заклятия способны услышать не только предупредительный звон.
Подтверждая мои догадки, Полмачты молча вытянул из-за пояса свой стреломет, демонстративно взвел его, не лязгнув, и убрал обратно, заботливо прикрыв рукоять цветастым концом кушака. Вся команда слитно повторила его действия, мы с женами – тоже. Даже Пемси отжала «козью ногу» своего коротенького четырехствольничка, не без некоторой лихости выставляя пружины на боевой взвод. Только поставщик двора его султанского великолепия
Коротким взмахом руки Блоссом подозвал свой пескобуер и так же ловко перескочил обратно. Остаток пути мы проделали в напряженном молчании. Только рулевые вглядывались в свечение зеленого хрусталя путевых шаров, а впередсмотрящие – в гребни дюн, за которыми вот-вот должен был открыться Последний Приют Пустыни с его нынешними, загадочными и грозными обитателями.
Как ни жди, как ни опасайся, а все происходит внезапно. Особенно в пустыне, изрезанной бесчисленными валами песка. Спустя без малого три лиги после предупредительного перезвона с гребня очередного бархана почти мгновенно открылось невысокое вроде здание с плоской крышей. Напряжение как раз стало затухать – нельзя слишком долго опасаться даже полностью неизвестного. К тому же выглядело открывшееся достаточно мирно. Не подчеркнуто невинно, как отлично расставленная ловушка, а обыденно, с долей повседневной бестолковости. Присутствие постояльцев, суетящихся у колодца, не скрывалось специально и не подчеркивалось особо. Так – есть и есть что прятать, чем хвалиться? Это невольно наводило на философский лад.
За караван-ангаром виднелось с дюжину тонких шестов, чуть изогнутых, как удилища, с такими же, как у моего горе-спиннинга, роликами для троса у конца. Раз уж из песка ловчее заклятие живность не берет, приходится исхитряться. Оно под воду приспособлено, а земля – другая стихия, хоть бы и зыбун.
Жаль, конечно. Тогда бы мышей с крысами без проблем извести можно было, кротов опять же, чтоб садовникам не мешали. Помнится, у полковника-халфлинга в подсобном хозяйстве нашей учебки кроты урожай репы едва ли не половинили. Он однажды озверел, закачал в норы уже сгущенный, но не отформованный в файрболлы огневой туман и подпалил издалека стрелой с кресалом вместо наконечника. То есть ему казалось, что издалека. Или кроты и за пределами огорода нехило порылись.
В общем, ни репы, ни хозяйства, ни полковника. С трех бочек добротно заклятого зелья и следа не осталось. Не рассчитал в озверении, или уже по фигу было, лишь бы супостата подземного извести. В тылу от безделья мозги быстро плывут. Теперь уж и не узнаешь, как все было. А только кротам ничего не сделалось, как жили там от века, так и живут. Они бы и под Тесайром уцелели, не приведи Судьба.
Хотя вряд ли. Тесайрцы однажды по именному указу Мага-Императора враз всех крикунов у себя извели. Неделю по всей стране били в барабаны и гоняли крикуньи стаи бамбуковыми шестами, не давая ни на миг опуститься, пока те не передохли от постоянного напряга. Они бы и против кротов что-нибудь удумали. Обрекли бы Лунной Богине полным ритуалом, к примеру, или еще что похуже. Хотя что может быть хуже, даже я представить не в состоянии, со всем моим жизненным опытом…
Будем надеяться, местные рыбари настроены не столь решительно, несмотря на такую основательную снасть. И кого это из крупных пескорыб собрались ловить неизвестные постояльцы пустынного приюта? Неужто пресловутую песчаную акулу?
Да нет, для нее снасть великовата. Вблизи масштаб сооружения становился яснее – приземисто, конечно, но выше меня раза в три. В удочках за ним, стало быть, добрых четыре человеческих роста будет. Или три с лишним эльфийских…
Пескобуер вздрогнул, въезжая на площадку перед строениями. Вместо песчаного шороха из-под колес пошел стукоток грунтозацепов о камень и скрип гальки. Конечно, единственное крепкое место посреди бескрайних песков – пятачок вокруг караван-ангара, выход материнской породы. В иной год, говорят, как океанский риф выступает над морем дюн, порой же, напротив, почти скрывается под песком. А узкий, едва в пару футов шириной колодец пробит светорезом в каменном козырьке, нависающем над подземным озерцом.
Меж тем неторопливая, но нервная суета у этого самого колодца не прерывалась. Редко кто отворачивался от выложенной булыжниками горловины каменной трубы, чтобы окинуть нас коротким взглядом. Даже обидно как-то.
Рыбари попались странные – с виду солидные, но какие-то безалаберные. Вместо того, чтоб воду таскать да уху заваривать, больше кружили вокруг колодца опасливо, то приседая на корточки, то вытягиваясь во весь рост в попытке осторожно заглянуть внутрь. Словно иллюзии светил в планетарии, каждый по своей орбите. И различались на вид приблизительно как тыквы одного урожая на лотке зеленщика перед Присноднем. Все в одну масть, черные с проседью, только у младших серебра поменьше, у старших – побольше. И бороды с усами у каждого на свой фасон, от эспаньолок и кисточек до совершенно неоформленных зарослей с небольшими просветами для губ, носа и век. Фуфайки под меховыми жилетами у всех были полосатые, но опять же цвет и ширина полос ни у кого не совпадали.
Только когда пескобуера окончательно встали, когда утихли шум колес, хлопанье спускаемого паруса и скрип тормозов, скребущих по грунту, сделалась ясна причина заминки с водой. Из колодца, усиленное эхом от стенок, доносилось громкое шипение. Раздраженное и исключительно мерзкое. На углубляющее или водопризывное заклятие не похоже – фонтана нет, и светового мусора никакого. Не иначе кто добычу вниз уронил, или какая тварь сама врылась в водоносный слой, а получив по башке кожаным ведром, осердилась до крайности.
Соскочив со своего пескобуера, Полмачты Блоссом вразвалочку, разминая ноги, подошел поближе к рыбарям.
– Что, уважаемые? – вежливо поинтересовался он и, кивнув на колодезную кладку, уточнил: – Даст Судьба сегодня воду?
Проходивший мимо рыбарь постарше прочих лишь горестно вздохнул и развел руками: мол, Судьба сама знает, даст или не даст, а нам то неведомо.
– Кто это там? – упорствовал Блоссом, подтвердив вторую версию заминки с водой.
– Нык, пескозмей, эта… По сыропеси пришел и аккурат под колодцем сел, – смущенно пояснил происходящее стоящий поближе коренастый бородач в синеполосной фуфайке. – Два ведра оборвал уже, водяная сила!
Санд-шкипер понимающе закивал, сам разводя руками: что, мол, поделаешь. Все прочие тем временем тоже сошли на твердую землю, разминая затекшие конечности, и потихоньку стянулись к колодцу. Сзади притрусил Рональд, на глазах обретающий обычную наглость облика. Выслушав историю, многократно повторенную всеми рыбарями на разные лады, но с обязательным ныканьем, он изрек свой вердикт с высоты положения цивилизованного горожанина, разъясняющего очевидные истины немытой деревенщине:
– Гоблиних ему надо покидать. Одну за другой, пока не нажрется и спать не уйдет. Тут вся вода наша будет.
Семерка зеленокожих с недовольным ропотом сгрудилась позади Блоссома, мрачно переводя взгляды с поставщика двора поочередно на нас и рыбарей. Те тоже переглядывались с усмешечками, меряя взглядами городских хлыщей. Хирра и Келла у меня за спиной готовы были зашипеть, заглушая пескозмея. В том же регистре. От Пемси же я ожидал скорее злобного визга. Не ровен час, кинутся на находчивого купчишку…
– Отчего же гоблиних, уважаемый? – вкрадчиво поинтересовался санд-шкипер, засовывая большие пальцы за кушак поближе к рукояти стреломета.