Белое солнце пустыни. Полная версия
Шрифт:
– Ты такой же, как он!
Абдулла взял ее за руки, попытался успокоить, но она вырвалась и вытолкала его за дверь.
…Через сутки Сашенька сама вышла из своих покоев, была подчеркнуто весела и мила, но что-то в ней изменилось, словно оборвалось, – такая она стала Абдулле еще желанней.
В Бухаре зрел большой бунт. Алимхан собрался в одночасье и покинул родину, переправившись через границу в Афганистан.
Абдулле, сопровождавшему его до кордона, он наказал вскоре приехать к нему, предварительно вырыв
Вернувшись в Бухару, Абдулла нашел резиденцию правителя разграбленной; кабинет Алимхана сгорел, а с ним и ценные бумаги.
Переодевшись дехканином, Абдулла приступил к поиску Сашеньки по всему городу – слухи о ней были самые разноречивые: одни говорили, что эта женщина прячется где-то здесь, другие – что она отправилась на север с попутным караваном.
Абдулла собрал отряд из верных людей и после безрезультатных поисков в городе, где установилась новая власть, двинулся на север, прихватив с собой своих жен и кое-какие ценности; его не покидала мысль о Сашеньке. Он предположил, что она также двинулась на север, направляясь в родные края, в Россию. Она в последнее время действительно очень скучала по родине, по прохладе, осени, снегу…
Надо сказать, что Алимхан еще задолго до своего отъезда за границу прислал в гарем Абдуллы двух подаренных ему жен. Звали их Гюльчатай и Зарина. Обе были совсем юные, прехорошенькие, быстроглазые, но, когда Абдулла решил приласкать Гюльчатай, она от страха забилась в угол, закрываясь чадрой и стараясь не дышать. А когда он обнял ее, решив, что в его объятиях девушка растает, гибкое тело Гюльчатай стало деревянным. Абдулла, который давно уже привык к изысканным ласкам своих наложниц, вздохнув, отпустил новенькую жену и поручил Джамиле заняться ее образованием.
Алимхан в Афганистане ждал Абдуллу, который должен был доставить ему золото, и очень тревожился по поводу его долгого отсутствия – ведь только Абдулла один знал, где спрятаны сокровища. Наконец бывший правитель снарядил тайного гонца, и тот, отыскав Абдуллу, передал ему приказ Алимхана: немедленно прибыть в Афганистан с драгоценностями.
Абдула, выслушав присланного Алимханом человека, вздохнул.
– Ты сделал большую ошибку, что нашел меня, – сказал он и застрелил гонца.
Нет, он, конечно, не хотел ограбить Алимхана, не хотел воспользоваться даже малой толикой его сокровищ. Просто он потерял голову и не хотел, не мог заниматься ничем другим, пока не отыщет Сашеньку. Поиски же эти теперь осложнились и тем, что ему на хвост сел красноармейский отряд Рахимова, – приходилось скрываться, заметать следы, менять маршрут, а попробуй тут свободно маневрировать, когда у тебя на шее висит твой собственный гарем, все девять жен, которых он еще не успел спрятать в надежном месте.
Все же Абдулла отыскал Сашеньку, догнал ее в придорожном духане, расположенном невдалеке от Черной крепости. Она со слезами кинулась к нему – в простеньком платьице, похудевшая, но все такая же желанная
– Ну, госпожа, ну же… – успокаивал ее Абдулла, унимая стук сердца. – Все уже позади… Я нашел тебя!..
… В эту же ночь она отдалась ему, шепча горячие слова и покрывая его лицо и грудь поцелуями… Но прежде, когда они только опустились на ложе, она, обняв его и с ласковой страстью глядя в его глаза, сказала нежно и доверчиво:
– Аллах акбар.
– Да, да, – ответил Абдулла и, улыбнувшись, поцеловал ее.
Но Сашенька продолжила:
– Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет – пророк его.
Абдулла изумленно вскинулся, сполз с кровати на пол и встал на колени.
Дело в том, что произнесенная Сашенькой формула тут же сделала ее мусульманкой. На земле есть множество религий, и для посвящения себя одной из них существуют более сложные или менее сложные обряды, но только одна из религий – мусульманская, – чтобы стать приверженцем ее, требует громко и внятно произнести всего одну фразу: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет есть пророк его». Конечно же, чтобы произнести эту формулу, человек должен сознательно, может быть, всей своей жизнью подготовиться к ней, но тем не менее произнесший эту сакраментальную фразу становится мусульманином навсегда. Поэтому так поразило Абдуллу сказанное Сашенькой священное для мусульманина заклинание.
– Ты понимаешь, что ты сказала? – спросил он.
– Да, милый, – простодушно улыбнулась Сашенька. – Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких препятствий… Разве любовь не превыше всего?
Абдулла, прижав к губам край ее одежды, подумал, что, наверное, это все-таки кощунственно – поставить любовь выше Бога, и спросил:
– Но ты понимаешь, что теперь даже смерть не освободит тебя от того, что ты сказала?
– Конечно, милый, – ответила Сашенька и, снова улыбнувшись, протянула к нему руки. – Иди ко мне.
Абдулла ничего больше не мог противопоставить этой очаровательной наивности и понял, что единственным богом Сашеньки на этом свете была любовь.
Впервые в жизни он ощутил полное счастье от обладания женщиной. Когда же их страсть немного поутихла, он как преданный воин вдруг ощутил в глубине души жгучее чувство стыда за предательство по отношению к своему хозяину. Кляня себя, он за это еще более возненавидел его и, сурово посмотрев на Сашеньку, предложил:
– Хочешь, я поеду и убью Алимхана?
– Что ты!.. Нет, нет!.. Зачем еще осложнять жизнь? – запротестовала она. – Мы должны думать только друг о друге… Хочешь, я буду в твоем гареме, но на правах любимой жены?..
«О русские женщины!» – думал удивленный и покоренный навсегда Абдулла. Но одно в эту ночь он понял твердо: эта женщина, в сущности порочная, отныне действительно будет для него госпожой до конца его дней.
В пустыне сгустились сумерки. Догорал пожар зари, вначале раскинувшийся в полнеба. Рахимов оглядел бойцов своего отряда, кивнул взводному Квашнину.