Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
В это время личный состав отряда занимался охотой и практическими занятиями по методам ведения партизанских действий и упражнялся в разведке на японских объектах.
С 1 марта 1945 г. происходило доукомплектование отряда за счет прибывавших в резерв русских военных отрядов со станции Ханьдаохедзы. В это время его личный состав был разбит на два отделения по принципу: 10 бойцов – 1 командир. Командирами были назначены Глебов и Баратов при общем руководстве Солодова. Его помощником был Притуляков, а инструкторами оставались японцы [1390] .
1390
Кочубей О., Печерица В. Исход и возвращение. Русская эмиграция в Китае в 1920—40-е гг. Владивосток, 1998. С. 178.
В начале лета 1945 г. японцы планировали перебросить отряд на территорию СССР вместе с несколькими русскими сотрудниками из агитационно-пропагандистского отдела японской военной миссии. По неизвестным причинам эта переброска так и не была осуществлена.
Кроме Сахалянского «партизанского» отряда японцы создали еще несколько диверсионных отрядов из русских эмигрантов:
1. Неподалеку от Харбина, на станции Ханьдаохедзы, стоял диверсионно-полицейский отряд капитана Трофимова. Там же находился другой диверсионный отряд поручика Лукеша.
2. В 22 километрах от станции Ханьдаохедзы находился диверсионный отряд горно-лесной полиции поручика Ильинского.
3. На Мулинских копях находился созданный в 1944 г. диверсионно-полицейский отряд прапорщика Павлова.
4. На станции Милучжень находился диверсионный отряд из резервистов, созданный в 1944 г., которым командовал поручик Ложенков.
В среднем в таких отрядах насчитывалось по 40 бойцов [1391] .
По данным русских диверсантов, задержанных Смершем, отряды горной и лесной полиции скрывали существовавшие с 1941 г. шестимесячные курсы разведчиков и диверсантов для засылки в СССР по ведению подрывной работы. На этих курсах проходили: 1) подрывное дело; 2) военную подготовку; 3) методы диверсионной работы; 4) характеристику и организацию Красной армии; 5) изучение жизни Советского Союза; 6) методы перехода государственной границы. Подрывное дело вел поручик Плешко, изучение жизни в СССР, характеристику и организацию Красной армии, методы перехода границы – капитан Иванов и поручик Плешко; военную подготовку, методы диверсионной работы – подпоручик Шимко Григорий. Одновременно обучалось 43 слушателя. При поступлении на курсы все давали подписку о молчании. «Подписка» давалась лишь устно и содержала обещание преданно служить японским властям и бороться с коммунизмом до его уничтожения и установления в России монархии. Разведывательно-диверсионная школа состояла из двух взводов и отделения связистов. Командиром первого взвода был Плешко, а второго – Шимко. Отделение связистов готовило агентов радистов-разведчиков для направления их в советский тыл с рацией. Командовал отделением старший унтер-офицер Плигин. Школа находилась у вокзала на станции Ханьдаохедзы. В декабре 1943 г. курсы диверсантов были закрыты, но до вступления этого распоряжения в силу персоналу объявили, что его могут в любой момент перебросить в СССР для непосредственной диверсионно-разведывательной работы. С закрытием этих курсов на их базе был создан Русский отряд армии Маньчжоу-Ди-Го, а выпускников разведывательно-диверсионной школы с декабря 1943 г. стали готовить непосредственно к партизанским действиям на случай войны против СССР [1392] .
1391
Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность (1920–1945). Южно-Сахалинск, 1994. С. 110.
1392
Там же. С. 129–131.
Русская полиция
Подготовку русских полицейских на японской службе новые власти начали вскоре после своего утверждения в Маньчжурии. Дело в том, что китайцы не прекратили сопротивления после оккупации севера страны, а своими силами японцы против них справиться не могли. Особенно активно процесс формирования русских полицейских отрядов пошел с 1935 г. К тому времени через специальную русскую полицейскую школу прошло 129 человек, но японцы считали, что этого мало, и увеличили ежегодные выпуски [1393] .
1393
Друг полиции. 1938. № 9. С. 16.
Сами полицейские высмеивали черную японскую форму: «Куртка с разрезами с боков по шву, шаровары, заправленные в сапоги, серебряный кант по обшлагам и на воротнике и малиновой выпушкой. Черная фуражка с малиновым околышем и кантами, несуразная сабля с невероятной рукояткой без дужки, которая упирается под мышку. Вместо дужки наверчен кожаный желтый темляк. Вместо кокарды – на шапке медный лепесток хризантемы. Старые начальники, начальники и прочие отличаются золотыми нашивками, а у сабель имеются дужки. На всех почти форма сидит безобразнейшим образом, особенно широкие и большие сапоги – а это парадная форма!» [1394]
1394
ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 10. Л. 116.
Русских полицейских привлекали к работе с советскими пленными, взятыми в боях на реке Халхин-Гол. Им поручалась охрана, фотографирование, обслуживание и пр. [1395] Кроме того, они нередко подрабатывали незаконным способом, например перевозили опийный мак [1396] . Особенно отличались при этом сыщики уголовной полиции. Русский жандарм на японской службе Ильин писал: «Ехал в обществе старых знакомых сыщиков. Сидели в вагоне-ресторане. Сыщики пили водку и закусывали. Пользуются они всем даром – буфетчики ведь не хотят иметь разные неприятности» [1397] .
1395
Друг полиции. 1938. № 9. С. 20.
1396
ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 416.
1397
ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 10. Л. 166.
Чтобы укрепить преданность русских полицейских к японцам, их регулярно вывозили к местам Русско-японской войны, где находились ухоженные благодаря заботам представителей Страны восходящего солнца кладбища русских героев и установленные на японские деньги памятники в честь таких героев, как Кондратенко. Стоит отметить, что это был настоящий парадокс, из-за того что нам, русским, к сожалению, во многих случаях свойственно забывать своих героев. Так, горьким упреком выглядят эти японские памятники от былых врагов русским героям на фоне заброшенных кладбищ героев Русско-японской войны в Харбине [1398] . Впоследствии, когда в Маньчжурию пришли советские войска, первым делом они стали уничтожать эти памятники. Чаще это делалось даже не советскими солдатами, а руками китайцев с поощрения советских властей. Не случайно советский писатель Михаил Колесников в своей «Маньчжурской тетради» высмеивал японцев за традицию беречь и сохранять русские кладбища, часовни, церкви и другие памятники доблестным воинам России. Теперь уже на сопках Маньчжурии «не спит больше русский солдат, и горе России он слышать не может».
1398
Друг полиции. 1938. № 11, 12; Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 45.
Нередко на фоне японских коллег русские полицейские выглядели более профессиональными, хотя из-за этого случались неприятности. Так, в Харбине японский жандарм попытался обыскать подвыпившего русского гуляку. Кончилось это для японца печально: русский хулиган отнял у него револьвер, сломал руку и жестоко избил, проломив череп. Задержал хулигана младший инспектор полиции Федоров, однако получил за это вместо поощрения головомойку, так как в протоколе он четко изложил суть произошедшего и представил все, как было. Федоров не учел того, что японец не может в понимании соотечественников проиграть, в результате в газетах появилась краткая заметка о героическом японском жандарме, который в одиночку задержал опасного вооруженного преступника! [1399]
1399
Белоусов С. Дважды перевербован // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 1. С. 169, 170.
Но главная задача русских полицейских состояла в борьбе с хунхузами, которыми стали называть китайских партизан. Эти партизаны с начала захвата Маньчжурии и других районов Китая японцами ушли в горы и леса и приступили к борьбе с захватчиками. В этой борьбе они оценивали русских по-разному: сначала как предателей, помогающих японцам, и поступали с ними соответственно. И лишь впоследствии, когда многие обездоленные японцами русские шли в эти отряды, где нередко занимали высокое положение, отношение к русским поменялось в лучшую сторону.
Параллельно этому с приходом в Маньчжурию японцев положение китайцев ухудшилось настолько, что они тысячами уходили в леса и горы и предпочитали становиться партизанами или бандитами, чем быть японскими рабами. Поэтому те русские, которые, как и японцы, становились объектом удара китайцев, тоже не различали китайские вооруженные нелегальные отряды, партизаны ли это или хунхузы, и приступили к их уничтожению. Столкнувшись с тем, что год от года вооруженное движение китайцев все нарастало, японцы решили любым способом справиться с ним. Одним из средств борьбы против партизан и хунхузов стали русские полицейские и прочие отряды. Действовали они очень успешно. Дело в том, что среди этих полицейских было немало казаков-дальневосточников, которые были профессиональными охотниками и умели выслеживать партизан и хунхузов так же, как они выслеживали дичь. К концу 1938 г. русские полицейские только задержали более 3 тысяч хунхузов и партизан [1400] . Убитых вообще не считали.
1400
Друг полиции. 1938. № 11. С. 2.