Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
О том, как многие японские контрразведчики высшего звена относились к русским, свидетельствует А. Веспа со слов командовавшего отрядом карателей лейтенанта-полковника, заявившего ему: «Вы итальянец. Тем лучше. Не люблю русских. Точнее, ненавижу. Всех – белых, красных, черных – всех цветов. Абсолютно бесполезные люди, как, впрочем, и китайцы, которые могут убивать только под покровом ночи, из-за угла и никогда не выйдут драться открыто. Свиньи, все они свиньи – 450 миллионов китайцев и 150 миллионов русских. Знаете, что они из себя представляют? Молчите? Ладно, я сам Вам скажу: 600 миллионов свиней!» [1366]
1366
Там же. С. 162.
Японцы не только не противодействовали, но даже поощряли активную деятельность созданной при участии японских спецслужб эмигрантской организации Антикоммунистический комитет, занятой физическим устранением лиц, неугодных
1367
Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, 1958. Т. 1. С. 245.
1368
Там же. С. 258.
Случаи злоупотреблений находившихся на японской службе эмигрантов в отношении своих же соотечественников отмечались даже среди весьма известных в эмиграции людей. Например, полицейский отряд Б. Н. Шепунова, стоявший на станции Пограничная, у советской границы, чьей задачей было заявлено «очищение района от коммунистов», арестовывал всех подряд, без разбора. Достаточным основанием для ареста было то, что человек недавно прибыл из СССР или у него там были родственники. Бакшеев зарвался до того, что в конце концов даже арестовал несколько десятков человек из Русской фашистской партии, также обвиненных им в «коммунизме» [1369] .
1369
Там же. С. 203.
Японцы сразу после своего прихода на север Китая создали разведывательные школы, готовившие кадры агентов из среды иностранцев. Обычно они маскировались под видом школ изучения японского языка и культуры. Наиболее известными из них были японский колледж Дунвень в Шанхае и Общество по изучению японского языка в Тунчжоу. В Токио существовал особый институт для иностранцев, среди слушателей которого были и русские эмигранты, командированные туда из Харбина. В Токио также существовала школа Накано, готовившая сотрудников для агентурно-разведывательной работы при японских военных миссиях. Она имела русское, китайское и английское отделения. Кроме языков, в этой школе проходили географию, экономику и политику соответствующих стран. Основным предметом, однако, в этой школе было изучение методов работы иностранных разведывательных органов, главным образом советских, американских, английских и китайских. Одним из дополнительных курсов было изучение различных способов вербовки белоэмигрантов и китайцев для разведывательной работы [1370] .
1370
Там же.
В качестве разведчиц японцы использовали молоденьких русских эмигранток, которых засылали на советскую сторону под видом колхозниц, собирающих грибы. Например, только на одной из погранзастав в Забайкалье таких «колхозниц» лишь за 1941 г. задерживали дважды.
Вторая мировая война разделила эмигрантов на два непримиримых лагеря. Сначала отношение к сторонникам победы СССР было крайне отрицательным. Их просто старались убивать. Так, наемным убийцей-китайцем был убит эмигрант Мамонтов, агитировавший соотечественников в пользу сбора средств для СССР и разоблачивший эмигранта Хованса как агента японской жандармерии. Показательно, что китайский суд Шанхая приговорил Хованса к пятнадцати годам тюрьмы, но через несколько недель, под давлением японцев, оправдал его, и Хованс занял свое привычное место в японском морском штабе по делам европейцев [1371] .
1371
Жиганов В. Исповедь белого эмигранта // Дальний Восток. 1994. № 10. С. 41.
Личность Евгения Михайловича Хованса [1372] (он же Кожевников, Хованский, Пик, Клюге, Петров) представляет особый интерес. По свидетельству русских эмигрантов, он «был колоритной фигурой военного времени. Известный японский шпион, он был также шпионом нескольких других разведок. Кроме того, по данным самих эмигрантов, он был хорошим певцом. Карьеру свою он начал еще в 1918 г. в ЧК. В Шанхае военного времени он был как рыба в воде и доставлял сведения заинтересованным лицам и разведкам, а также шантажировал людей «с секретами», а таких было множество» [1373] . Одновременно он был директором Шанхайского театра русской драмы. По данным самих эмигрантов, он был застрелен на улице города Тайпей на Тайване
1372
Одновременно пробовал себя как писатель, написав, например, книгу «Финиш: Сборник политических рассказов о советской действительности», изданную в Шанхае в 1941 г.
1373
Крук Н. Лица сквозь время // Россияне в Азии. 2000. № 7. С. 172.
1374
Хисамутдинов А. По странам рассеяния. Русские в Китае. Владивосток, 2000. С. 205.
Другим известным разведчиком-эмигрантом был журналист Дроздов. По свидетельству русских эмигрантов, «он также состоял в Советском клубе и был активен в шахматном кружке. Дроздов прекрасно издавал для кружка еженедельные брошюры. В 1951 г. Дроздов уехал в Советский Союз, где устроился в Хабаровске как «столичный журналист». Я помню высылку Дроздова из Цинтао в 1934 г., когда он решил показаться «в чем мать родила» одной уважаемой даме. В то время история была скандальная» [1375] . Он стал двойным агентом и помогал советской разведке. Еще одним видным русским шанхайцем, работавшим на японские спецслужбы, был известный авантюрист и общественный деятель эмиграции казак М. Н. Третьяков.
1375
Крук Н. Лица сквозь время // Россияне в Азии. 2000. № 7. С. 172.
Также по заказу японцев был убит Н. А. Иванов, председатель Эмигрантского комитета, отказавшийся дать деньги Антикоммунистическому фонду, помогавшему японцам в войне. Несколько раз пытались убить и известного шанхайского деятеля эмиграции Жиганова из-за того, что он издал свою антифашистскую брошюру [1376] . К концу войны среди «русских китайцев» сторонников СССР под влиянием побед над Германией и ее союзниками было не менее половины. В то же время, когда Жиганов участвовал 13 августа 1945 г. в демонстрации, прославлявшей Чан Кайши и союзников по случаю объявления 11 августа того же года готовности капитулировать, он вскоре был арестован. Дело в том, что он шествовал во главе колонны русских эмигрантов и китайцев под флагами союзников, национального Китая и СССР. Арестовывали его японцы и русский помощник политического отдела полиции Шанхая, несмотря на заступничество присутствовавших на демонстрации японцев. Жиганову угрожала расправа со стороны служивших у японцев русских, объявивших его «коммунистом», но ситуация тогда с каждым часом складывалась во все худшую для японцев сторону, и они предпочли отпустить видного эмигранта-оборонца [1377] .
1376
Жиганов В. Исповедь белого эмигранта // Дальний Восток. 1994. № 10. С. 41, 37.
1377
Там же. С. 41, 62.
Характерно то, что многие из тех, кто ревностно служил японцам, при появлении советских войск, подобно архиепископу Виктору или Родзаевскому, начинали сотрудничать по собственной инициативе с коммунистами [1378] .
Подготовка к диверсиям
По признанию японцев, самой громкой операцией должна была стать вылазка в Неаполе в январе 1939 г. по уничтожению Сталина под кодовым названием «Медведь» с участием наших соотечественников. Столкновение на Хасане в 1938 г. показало силу Советской армии и что борьба с коммунистами будет тяжелой. Поэтому японские спецслужбы разработали план, который сводился к тому, чтобы устранить «Вождя народов» и тем самым вызвать в СССР политический кризис, во время которого лидеры коммунистов должны были передраться между собой в борьбе за власть, а японцы хотели этим воспользоваться и оккупировать советский Дальний Восток.
1378
Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, 1984. Т. 2. С. 240.
Непосредственной подготовкой диверсантов занималось «ведомство Утагавы». Накануне Второй мировой войны японские спецслужбы получили задание максимально ослабить СССР к началу боевых действий. Утагава Тацуя провел немало диверсионных операций на территории СССР, однако далеко не все из них увенчались успехом. Так, он потерпел неудачи при засылке и активизации подобных групп в глубоком советском тылу, например при организации диверсий на Транссибе. Зато ему неплохо удавалось руководить действиями самолетов-нарушителей, подстрекать к выступлениям против СССР монголов и корейцев, организовывать и выпускать фальшивые советские деньги для нанесения максимального ущерба советской экономике, прослушивать советское консульство в Харбине и др.