Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941-1945
Шрифт:
Призыв в корпус проходил в течение двух месяцев, в результате чего Кушель смог сформировать около 20 батальонов и несколько более мелких частей. Обычно каждый батальон самообороны состоял из трех пехотных рот и одного эскадрона кавалерии. В каждой роте было по 100 – 120 человек, а в эскадроне – около ста. Батальон имел двойное подчинение: белорусское и немецкое. Как правило, батальоном командовал белорусский офицер, а немец исполнял при нем обязанности советника и офицера связи с местным немецким полицейским начальником [403] .
403
РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 44. Л. 400.
Солдаты белорусской самообороны не имели единой униформы и вооружения. Так, в Слонимском батальоне была как литовская, так и польская униформа. В качестве головного убора бойцы носили пилотки с кокардой в виде «Погони». На вооружении личного состава батальона были бельгийские винтовки [404] . Ситуация в Слонимском батальоне была
404
Пархута П. Слонімская самаахова // Голас Камбатанта. 2001. № 1 (6). Вясна.
405
Акула К. Указ. соч. С. 27.
406
Хмара С. Пад гітлераўцамі // Беларускі голас. 1970. № 181. Сакавік.
Главной проблемой при организации КБС было отсутствие необходимого количества белорусских офицеров и унтер-офицеров. Дело доходило до того, что даже ротами командовали немецкие унтер-офицеры. Так, например, было в уже упоминавшемся Слонимском батальоне. Те же офицеры и унтер-офицеры, которые изъявили желание служить в КБС, имели неодинаковую подготовку и были очень далеки от понимания целей белорусского национализма. И здесь нет ничего удивительного, так как в корпусе служили бывшие военнослужащие трех армий: Русской императорской, Польской и Красной. Поэтому их переподготовка для ведения войны в современных условиях была признана командованием КБС одной из первоочередных задач [407] .
407
РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 44. Л. 401.
14 – 16 июля 1942 года в Минске прошло совещание окружных руководителей БНС, на котором обсуждалось создание белорусской самообороны. Главным пунктом повестки дня являлся вопрос о подготовке командных кадров для КБС. Участники совещания приняли решение, согласно которому к 1 августа 1942 года было необходимо собрать в Минске белорусских офицеров, переподготовить их и отправить в округа. В конце июля прибыла первая группа будущих курсантов из Барановичского округа во главе с доктором П. Войтенко – руководителем окружной комиссии КБС [408] .
408
Літвін A.M. Акупацыя Беларусі (1941 – 1944)… С. 173.
1 августа 1942 года в Минске, в торжественной обстановке, были открыты курсы командного состава КБС, на которых стали обучаться 120 офицеров. Начальником курсов был назначен капитан Кушель, а его заместителем капитан Микула. Переподготовка продолжалась месяц. 1 сентября начался второй курс, также в составе 120 человек, а 1 октября – третий, в составе шестидесяти. Значение этих курсов в той ситуации было трудно переоценить. Во-первых, благодаря их проведению был учтен весь кадровый состав белорусских офицеров, командование КБС получило представление об уровне их военных знаний и на основе этого постаралось дать им одинаковую военную доктрину и привить, по возможности, базовые понятия белорусского национализма [409] .
409
Раніца. 1942. 23 жніўня; 30 жніўня.
Во-вторых, только около трети слушателей минских курсов стали командирами рот или батальонов КБС. Дело в том, что после их окончания большинство офицеров были распределены инструкторами в школы унтер-офицеров, которые были открыты в местах создания батальонов КБС. До конца 1942 года такие школы успели открыть в Барановичах, Новогрудке, Вилейке, Глубоком, Браславе и Поставах. Здесь прибывшие из Минска офицеры должны были, в свою очередь, подготовить необходимое количество унтер-офицеров, чтобы заменить ими со временем немецкий персонал в частях КБС. Следует подчеркнуть, что эти курсы явились настоящим питомником, из которого вышли именно белорусские унтер-офицеры и офицеры, какими их представляли националисты. Многие из них составили кадровый костяк почти всех белорусских коллаборационистских частей, которые позднее были сформированы немцами [410] .
410
Юревіч
В целом акция по созданию КБС не принесла ее немецким инициаторам желаемого результата. Анализируя причины провала его использования, начальник полиции порядка генерального округа «Белоруссия» СС-штандартенфюрер Клепш писал в апреле 1943 года: «Во-первых, несмотря на многочисленные просьбы, вермахт не предоставил необходимое количество оружия. Во-вторых, как только стало известно о создании КБС, белорусские бойцы самообороны вместе со своими семьями начали подвергаться постоянному террору со стороны бандитов (советских партизан). В-третьих, за редчайшим исключением, эти люди были абсолютно ненадежны и легко поддавались воздействию пропаганды противника. Имели место случаи, когда крупные патрули КБС, вооруженные винтовками и автоматическим оружием, добровольно переходили на сторону бандитов» [411] . Формально эти причины послужили поводом для расформирования КБС. Однако в этой истории не все было так просто.
411
РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1. Д. 44. Л. 401.
Целый ряд фактов свидетельствует о том, что КБС был в основном именно немецкой инициативой, а председатель единственной на то время легальной белорусской организации – БНС – И. Ермаченко не проявлял особого интереса к созданию белорусских вооруженных сил. На соглашение с немцами он пошел только «под давлением белорусской общественности», и только после того, как Кубе сам предложил ему это. Роль же последнего в деле создания КБС несомненна. По сути, создание этого корпуса было одним из пунктов реализации политической позиции генерального комиссара, еще одним ходом в партии против руководства СС. Польский историк Ю. Туронек утверждает, что приказ Кубе о создании КБС был издан даже без формального согласия Розенберга и Гиммлера, а рейхскомиссар «Остланда» Г. Лозе был извещен о нем постфактум [412] .
412
Turonek J. Bialoru's pod okupacja niemiecka… S. 147 – 148.
Руководство СС, конечно, не было против того, чтобы белорусская самооборона выполняла антипартизанские функции. Однако оно не хотело того, чтобы наличие собственных вооруженных частей усиливало позицию Ермаченко, а через него – Кубе. Поэтому даже такой, урезанный Ценнером, проект КБС не мог не вызвать противодействия Гиммлера. Согласно его указаниям полицейские власти «Остланда» избрали политику постепенного уничтожения корпуса. В конце июля 1942 года лояльного к политике Кубе Ценнера сменил СС-бригадефюрер В. Шимана, который сразу же начал исправлять «ошибки» своего предшественника [413] . В сентябре он отобрал у Ермаченко титул «главного коменданта» КБС, распустил его штаб, запретил присваивать персональные офицерские звания выпускникам Минских курсов, а также начал тянуть с обмундированием и вооружением уже сформированных батальонов самообороны. Взамен распущенного штаба Ермаченко разрешили иметь при себе главного референта по делам КБС, на должность которого был назначен Ф. Кушель. В округах при местных руководителях БНС вводились должности окружных референтов. Эти референты подчинялись как окружным руководителям БНС, так и окружным начальникам немецкой полиции. По существу, их роль была сведена к обычной вербовке в части самообороны. Получалось, что белорусская иерархия КБС формально сохранялась, но с очень ограниченной компетенцией. Как вспоминал позднее Кушель, он, как главный референт, отдавал окружным референтам много распоряжений, однако все они предварительно проходили через немецкие инстанции [414] .
413
В историографии К. Ценнер, так же как и Кубе, считается «другом белорусского народа». Его перевод из генерального округа «Белоруссия» на более высокую должность в Берлин стал сильным ударом для политики, которую проводили генеральный комиссар и белорусские националисты.
414
РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 1141. Л. 30.
Фактически из прообраза «Белорусской национальной армии» самооборона превращалась в заурядное полицейское формирование. К этому резко отрицательно отнеслась комиссия КБС при Центральном совете БНС. В своих обращениях к полицейскому руководству Минска члены комиссии делали упор на то, что белорусское общество подсознательно негативно относится к полиции. Поэтому необходимость организации новых и сохранения имеющихся формирований под белорусским командованием была очень актуальна.
Недовольство белорусской общественности особенно отчетливо проявилось на уже упоминавшемся съезде окружных и районных руководителей БНС, который проходил в ноябре 1942 года. Так, мнение большинства делегатов по поводу ситуации, сложившейся вокруг самообороны, высказал делегат от Новогрудского округа Б. Рогуля. В частности, он заявил, что «народ потерял доверие к нам. Нет никакой возможности оставаться невооруженными. Мы должны иметь свои вооруженные силы, иначе мы никогда не восстановим доверие нашего народа» [415] .
415
Цит. по: Літвін A.M. Акупацыя Беларусі (1941 – 1944)… С. 178.