Белоснежка: Демон под кожей
Шрифт:
– Он сказал мне, чтобы я заработал на нее, а не клянчил. Мне словно пощечину дали. И так во всем. Так что не нужно разыгрывать мелодрам.
Поль снова уставился на дорогу.
Эту нелепую размолвку прервал телефонный звонок. Поль взял трубку и несколько секунд смотрел на светящийся экран.
– Ну, конечно, – буркнул он и с силой нажал «ответить».
– Привет, – произнес он сдержанно. Его брови поползли вверх. – Почти приехали. Что-то случилось?
– Ты есть хочешь? – спросил он Милу, на что она отрицательно покачала головой.
– Нет, – бросил он в трубку. – Минут двадцать.
Он отключил мобильник
– Прямо вечер сюрпризов, – не отрываясь от дороги, раздраженно пробурчал он.
Мила несколько минут молчала, ожидая, что он сам расскажет, в чем дело, и, не дождавшись, спросила:
– Кто звонил?
– Отец, – после небольшой паузы ответил Поль.
– Что-то случилось? – не унималась Милен, услышав, о ком идет речь.
– Спросил, когда вернемся.
Мила внимательно смотрела на него, и Поль продолжил после не большой паузы:
– Просто он никогда не звонит сам, всегда только через мать. А тут такая забота. С чего бы это?
– Может волнуется? Уже совсем темно.
Поль с сарказмом посмотрел на Милу и снова отвернулся.
Больше они не разговаривали, а через полчаса уже въезжали в высокие кованные ворота.
Поль помог Миле выйти из машины. Дом с пугающей отчетливостью смотрел на нее глазницами черных окон. Они поднялись по ступеням, и через несколько минут она уже была в своей комнате. Поль машинально чмокнул ее в щеку и устало побрел дальше по коридору в свою комнату.
Мила чувствовала себя вымотанной. Она злилась: на мать, на Поля, даже на Жано, но больше всего на себя. Это было ее обычное состояние после возвращения из родительского дома, но сегодня было особенно мерзко. Она обидела Поля. Просто так, ни за что.
Она сняла платье и бросила его на спинку высокого кресла у окна, а сама направилась в душ. Больше всего хотелось сейчас смыть с себя воспоминание о сегодняшнем дне и поскорее заснуть.
* * *
Как Милен ни старалась, но уснуть у нее не получилось. Мысли в голове роились, как пчелы: она снова вспомнила слова Диди о приятеле ее матери. Олсоне, кажется. И что ее может связывать с таким типом? Ведь, по словам Диди, он был настоящим отморозком. К тому же, она снова ни на шаг не продвинулась в своем расследовании. Они повздорили с Полем, и Милен не покидало отвратительное чувство вины.
Всю свою жизнь Милен словно писала черновик – ей казалось, что времени еще полно, еще чуть-чуть, и она начнет переписывать набело. А совсем недавно поняла, что переписывать нечего. Единственный человек, которого она по-настоящему любила, уже умер, а все остальное – лишь пыль. Поэтому с такой маниакальной упертостью она искала свою родную мать – уж она-то должна ее любить. Она словно пыталась найти какую-то опору, чтобы зацепиться за нее в этом мире пластиковых чувств. Раньше она думала, что такой опорой для нее был Поль, пока она не встретила Жано, с которым ощущала какое-то странное родство. Может быть это – одиночество, что иногда проскальзывало в глубине его холодных глаз?
Ей вдруг безумно захотелось почувствовать его близость, жар его тела. Снедаемая этим внутренним зудом, она выскользнула в полутемный коридор.
В кухне был привычный полумрак, Жан стоял к ней вполоборота и смотрел в окно. Сейчас, когда он был так близко, Мила уже не могла бороться с желанием дотронуться до него. Ее демон толкал ее на необдуманные поступки не раз, но сейчас это граничило с безумием. Она словно под гипнозом тихо подошла сзади и положила руки ему на плечи. Он вздрогнул. Спина его мгновенно окаменела под ее ладонями. Он не шевелился. Лишь его тяжёлое дыхание, да бьющееся колокольным набатом сердце Милен наполняли тишину кухни. С трудом прервав это наваждение, она отпрянула, пытаясь спастись бегством, но он не позволил ей. Резко развернувшись, он схватил ее за запястье и притянул к себе. Его глаза блестели в полутьме, а на лице была гримаса бешенства. Она попробовала вырвать руку, но он не дал.
– Мне кажется, вы неправильно начинаете свое существование в этой семье, – прошипел он ей в лицо. Его губы гнулись в злой ухмылке, он был похож на учителя, который, наконец, поймал школьную выскочку за курением в школьном туалете.
– Вашу семью? – выпрямившись, со злостью бросила ему в лицо Милен. В сознании как назло всплыл разговор в машине. – А вы знаете свою семью? Свою жену, своего сына? Чем они живут, чем дышат? – она не давала ему вставить ни слова, теперь уже она жалась к нему всем телом, как нарывающийся на разборку хулиган. Она знала, если он снова заговорит, ей сложно будет удержать инициативу. – Вы хоть раз были у Поля на работе? Что, нет? – с вызовом спросила она, видя промелькнувшую в его глазах растерянность. – Между прочим, он хороший журналист. Не проститутка, подстраивающаяся под редактора, а настоящий думающий журналист. Он отстаивает свою точку зрения, не боится говорить о том, о чем другие предпочитают молчать, – выплюнула она ему в лицо, явно намекая на то, что он-то как раз из тех, кто не готов пойти против системы.
Почувствовав, что перегнула палку, она на секунду замолчала, что было ошибкой. Он тут же вставил свое весомое «я» в образовавшуюся щель.
– Вы несправедливы, – сейчас в его голосе звучала привычная уверенность, которая только усиливала раздражение Милен.
– Несправедлива? У вас полный гараж отличных машин. Прокатите меня на красном Астон Мартине, – Мила смотрела на него с вызовом, словно хотела испепелить взглядом.
– Я не вожу автомобиль, – ответил он после короткой паузы. – У меня для этого есть водитель, если вы заметили.
Милен чувствовала, что мсье Бушеми пытается прекратить ставший неприятным для него разговор, но никак не могла остановиться, обида на весь мир все еще клокотала внутри.
– Зачем тогда они вам? Машинки собираете? – усмехнулась она, не прекращая попытки достать его. – Или вы, как истинный коллекционер, не любите, когда трогают руками ваши экспонаты? Вы знаете, что такое Астон Мартин?
– Средство передвижения, – спокойно, глядя ей в глаза, ответил он.
– Нет, это не просто средство передвижения. Это – свобода. Вы знаете, на что способна эта машина? Пойдемте.
Она схватила его за запястье и потащила в сторону гаража. Он невольно следовал за ней, явно желая узнать чем же закончится весь этот спектакль.
Оказавшись в гараже, среди сверкающих, начищенных до зеркального блеска автомобилей, приятного запаха новенькой резины и неприличной роскоши, она почувствовала неуверенность, словно стала приходить в себя. Она отпустила его руку, стараясь не смотреть на него.
– Где ключи? – Мила даже вздрогнула от того, насколько резко прозвучал ее голос.