Белые ночи
Шрифт:
Из кладовки донеслось сердитое ворчание.
— И тихо там сиди, понял?! Чтоб как мышь!!
— Шр-р-р!
— Не вздумай выйти!!
Возмущенное шипение в ответ, красноречиво свидетельствующее, что он не станет терпеть чужака поблизости, если тот вдруг вздумает распускать руки, но мне уже было не до сантиментов. Проворно задвинув засов, я молнией метнулась к постели, на ходу создавая в комнате художественный беспорядок. Растрепала свои волосы, взъерошила одеяло, будто только что выползла из-под него на свет божий, на плечи накинула теплый плед и так, громко шлепая босыми пятками по полу, подошла. Запоздало вспомнив, придала лицу слегка помятое выражение и, наконец, сонным, умирающим
— Ну, чего надо? Кто там?
— Я…
Очень умно! Чудесный ответ на все случаи жизни!
— Лех? — жмурясь на свету, я приоткрыла дверь и настороженно выглянула в крохотную щелку. — Что-то случилось? Ты меня разбудил…
Ой, как мне не понравилось его лицо! А особенно — ароматная каша с приличным куском баранины, которую он держал в здоровой руке! Мать честная! Это что же, он сюда со своей хромой ногой поднялся, кувшин свежего эля захватил, на лесенке мучился, потому что еще не совсем окреп… и теперь стоит возле двери, будто больше делать нечего! Вроде как беспокоился и заботу проявлял. Однако сам глядит цепко, остро, так и норовит высмотреть, все ли в порядке, нет ли за моей спиной еще одного ухажера. Яжека, того же, который тоже стал слишком часто со мной сидеть на коротких привалах. Или Янека, которого я давно простила и даже позволила вчера пошутить на скользкую тему межличностных отношений. Может, кого-то из северных братцев, что неожиданно прониклись ко мне странным уважением и весь последний день в буквальном смысле слова не отлипали, требуя заново рассказать, как я уворачивалась под водой от голодного змея…
— Ты не спустилась к ужину, — напомнил Лех, изучая мое заспанное лицо.
Я тяжко вздохнула.
— Устала слишком. Не люблю, когда много людей, шум этот, суету лишнюю… потом до воды дорвалась, как хомяк — до беличьей кладовой, вот и уснула, едва доползла до постели. Извини. Я не знала, что кто-то будет беспокоиться.
Он осторожно качнул на весу парующую миску.
— Не хочешь?
— Нет, спасибо за заботу.
— Тогда, может, позже? Я оставлю на столе?
В кладовке едва слышно царапнули пол, а мне вдруг захотелось громко выругаться, но делать нечего — пришлось с вежливой улыбкой открывать дверь и небрежно махать рукой. Дескать, заходи, будь гостем, только не долго, а то прямо стоя усну.
Я очень натурально зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, подтянула сползающий плед повыше и, немного развернувшись, погрозила кладовке кулаком, прямо нутром чуя, что мохнатый ревнивец сейчас нагло приник глазом к какой-нибудь щелке и сердито сопит, буравя спину склонившегося над столом воина. А то и своим хвостом машет во все стороны, так и норовя опрокинуть забытые мной на скамеечке сапоги или железный ковшик у полупустой бочки. Не дай Двуединый, загремит по полу! Ну, погоди — останемся одни, и я тебе все выскажу, что думаю по поводу такого поведения! Еще и мордой в грязную пену макну, чтоб неповадно было! А то ишь, взял моду — мало того, что преследует меня уже вторую неделю, мало того, что врывается без спросу в девичью спальню, напугал, чуть заикой не сделал… да еще смеет что-то требовать?!!
Лех, наконец, повернулся с легкой улыбкой и неторопливо двинулся в обратный путь, вызвав у меня еще один облегченный зевок и падение ого-о-о-о какого камня с души. Но затем окинул глазами комнату и вдруг увидел открытое окно с провокационно болтающейся щеколдой.
— Это еще что такое?
У меня мигом вспотели ладони.
— Зачем открыла? Не холодно? — небрежно осведомился он, пройдя к лениво шевелящимся занавескам. — Ишь, как дует! И деревьев во дворе, как назло нет… совсем нечему ветер задерживать. Да и спускаться неудобно. Впрочем, подниматься тоже. Верно, Трис?
Я непонимающе нахмурилась: показалось, или в его голове действительно проскользнули неприятные нотки?
— Что?
— Говорю, стена тут абсолютно голая, — невозмутимо отозвался Лех, бесшумно прикрывая створки. — Ни ухватить, ни зацепиться не за что. Просто камень, а не дерево. Я бы, наверное, не смог залезть, хотя… если попробовать через крышу… или если бы у меня были специальные штуки вроде кошачьих коготков… кстати, ты чего так долго шла? Я уж подумал, что решила прогуляться по городу в одиночестве. Не ставя, так сказать, никого в известность.
— Ты о чем?
— А ты не знаешь? — он чуть сузил глаза и жестко повторил: — Где ты была?
— Лех, в чем дело? — беспокойно спросила я, уже чувствуя нехороший холодок между лопатками, а он все так же внимательно осмотрел подоконник, где совсем недавно топтался Ширра, задумчиво тронул неглубокую царапинку от его когтей, потрогал отломанную защелку, похмыкал. — Зачем ты пришел?
Лех, наконец, отвернулся от окна и изучающе уставился на мой странный наряд, из-под которого выглядывала только часть шеи и босые ноги, а все остальное было надежно скрыто тяжелым пледом, которым трактирщик застилал постели вместо покрывала. Из окна на него лился мягкий свет звезд, слегка усиленный отблесками уличных фонарей. Пробивающийся сквозь приоткрытые створки ветер легонько шевелил русые волосы. Он был странно спокоен, будто судья перед заведомо обличенным преступником. Неподвижен, молчалив. Карие глаза внимательно изучали мое напряженное лицо, силясь проникнуть под длинную челку. Ноги на ширине плеч, стопы параллельно друг другу, заложенные за пояс пальцы отстукивают по толстой коже ремня неритмичную дробь.
Я почувствовала глухое раздражение.
Да что он о себе возомнил?! Какого демона приперся среди ночи и ходит, будто следователь в доме обвиняемого?! Ну, пришел сюда Ширра! Ну, нашел нас! Ну, не поставил никого в известность! Тебе-то какое дело?!! Это что, преступление? Может, он убил кого по дороге? Оглушил, разорвал?! Так стоит только на чистый подоконник взглянуть, чтобы убедиться — крови там нет. А раз нет, то и нечего тут обсуждать! Как пришел, так и исчезнет, никого не потревожив и не напугав! Или… неужели он подозревает, что это я куда-то отлучалась, раз так долго не открывала дверь? Думает, я что-то прячу под толстым покрывалом? Воровской наряд? Оружие? Позорное клеймо?
Лех странно наклонил голову, глядя на меня исподлобья.
— Знаешь, я много думал, Трис. Ты так неожиданно появилась — неизвестно откуда, неизвестно зачем… да еще со странным зверем в придачу. О себе молчишь, никому не доверяешь, упорно сторонишься людей… нет, в последние дни это не так заметно, но все же, все же. И ты очень ловкая, Трис. Прямо удивительно ловкая. До того быстрая, что я даже не уверен, что смогу поспеть, если сейчас придется. Идешь в Приграничье одна, без всякой опаски, будто уверена, что справишься с любыми трудностями… и не без оснований, наверное? Ведь сила у тебя далеко не девичья. Да и вряд ли простой девушке удалось бы выжить в объятиях речного дракона? Как считаешь?
— Никак.
Он многозначительно хмыкнул.
— Конечно… но, видишь ли, люди не уходят к Мертвым Пустошам по своей воле. Кто по нужде туда стремиться, кто за добычей, кто за славой и титулом, а кто-то, наоборот, от прошлого скрыться норовит… или от преследователей, если вдруг довелось что-то натворить. Но никому не приходит в голову прогуляться на восток просто так, от скуки и развлечения ради. У тебя, наверное, тоже есть веская причина, чтобы идти именно в Приграничье и именно в такой компании? Ты ведь неспроста появилась у нас сразу после нападения?