Белые ночи
Шрифт:
— Двуединый! Ты о чем подумала?!
— Ух-ходи!!!
— Трис! Я не сделаю тебе больно! Не обижу! Клянусь! Я не хотел тебя напугать! Почему ты пятишься?
— Пошел вон!!! — сдавленно прошептала я, тяжело дыша и неотрывно следя за шевелящимися занавесками.
— Я же не…
— Вон отсюда! Не смей ко мне приближаться!!
Лех растеряно остановился, как-то беспомощно опустив плечи и разом утратив всю свою многозначительность. Кажется, решил, что я его боюсь. Глупец!!
— Прости. Я не хотел, чтобы это выглядело слишком резко… наверное, я слегка перегнул палку? Прости еще раз. Но для меня очень важно знать, пойми… разве это преступление?!
— Нет!!! — чуть не сорвалась я на крик.
— Что у вас за шум? — вдруг вяло спросили в коридоре, и внутрь заглянула заспанная физиономия Яжека. — Весь народ перебудили. Вопите, как ненормальные.
И вот тут он увидел все: меня, вжавшуюся в стену и обмотанную простыней — бледную, трепанную и все еще дрожащую; примиряюще протянувшего руку Леха, который почти навис над моей головой; разворошенную постель, распахнутое окно, сброшенное на пол покрывало…
— Лех, ты что делаешь?!!! Ополоумел?!!!
Я устало прикрыла глаза, уже не видя, как Яжек ворвался внутрь и буквально вытолкал незваного гостя наружу. Не слышала, как они отчаянно заспорили, переругиваясь и пытаясь друг другу что-то доказать. Как Лех зло шипел, оправдывался и отчаянно защищался, уже понимая, все факты против него. Как туда же высыпали разбуженные шумом постояльцы, откуда-то выскочил взъерошенный Брегол, а потом показался и Велих…
Мне было все равно.
Не обращая внимания на шумную возню, в которой все явно посчитали, что меня пытались к чему-то принудить (ох, и вид у нас был, наверное!), я с трудом доковыляла до двери. Тщательно обошла круг проклятого света на полу, чтобы не коснуться даже краем. Холодно оглядела столпившихся мужчин, на лицах которых вдруг возникло одинаково стыдливое выражение. Потом сухо сказала, что со мной все в порядке, а Лех ничего плохого сделать не пытался. Наконец, с грохотом захлопнула створку, задвинула тяжелый засов и без сил сползла на холодный пол, страстно желая только одного: скорее бы наступило утро…
20
В город я ушла чуть ли не с рассветом, чтобы не переполошить ненароком постоялый двор и его обитателей, большая часть из которых наверняка плохо спала эту ночь. Разумеется, уходила не через дверь, потому что справедливо полагала, что возле нее или в нижнем зале, или где-нибудь в районе лестнице обязательно отыщется какая-нибудь бодрствующая физиономия, которая вежливо поинтересуется: куда это я собралась? А кое-кто и вовсе будет пытаться оправдать свое безобразное поведение или, чего доброго, начнет клятвенно заверять, что это больше не повторится. Потому что (насколько я успела узнать Брегола, конечно) мудрый купец, выяснив доподлинно, с чем именно ко мне приходил намедни его старший сын, должен был устроить тому славную головомойку и крайне доходчиво объяснить, где именно неразумный отпрыск, привыкший добиваться своего во что бы то ни стало, серьезно ошибся. Особенно в том, что не стоит допытываться у красивой девушки, кто она и откуда родом, да еще таким варварским способом. Тем более, когда сама девушка рассказывать о себе абсолютно не желает. Но Лех — человек жесткий, прямолинейный, суровый. Привык не полагаться на случай и всегда проверять случайных попутчиков, какими бы славными они не казались. Работа у него такая. Просто работа… иначе Брегол никогда не решился бы ему передать свое трудное дело.
Конечно, это не его вина. Конечно, это я допустила непростительную ошибку: чересчур расслабилась, разнежилась, позабыла о том, что мне не следует долго находиться рядом с людьми. Опасно поверила в то, что смогу хоть где-то прижиться… и едва не раскрылась! Еще бы чуть-чуть… если бы Лех сумел меня подтянуть к свету… не знаю, что бы тогда случилось. Может, ударила бы его. Может, он бы меня убил, наглядно рассмотрев мою мертвенно бледную кожу и огромные черные глаза, полностью лишенные радужек. Может, заметил отросшие с перепугу когти и тогда…
Рассудив, что рисковать во второй раз или, чего доброго, прослыть нежитью совершенно не хочу, я поутру споро собрала мешок, заправила постель, бессовестно съела вчерашнюю кашу (пусть Леху будет приятно), оставила на столе деньги за постой и гибкой змеей соскользнула на задний двор. Оттуда без труда просочилась на соседний участок, никем не замеченная выбралась на соседнюю улочку и отправилась заниматься тем, что не успела вчера. А именно: искать себе новую одежду, справные сапоги, подкупить всякой мелочи в дорогу и больше ни за что, ни за какие пряники, не приближаться ни к какому каравану. Все, хватит, достаточно пообщалась с простым людом. Пожалуй, для меня теперь только компания оборотня и сгодится. А что? Отличная пара из нас получится: здоровенный разумный хищник и я — полукровка неизвестно какого роду-племени, умеющая менять лица, как карнавальные маски, и каждое полнолуние превращающаяся в кошмарную бледную монстриху. В упыриху, если говорить человеческим языком. Осталось только зубами обзавестись, как у Ширры, коготки заново отрастить и все: можно смело причислять себя к кровожадной нечисти.
На этой мысли я машинально сжала в руках тоненькую цепочку из червленого серебра и странно улыбнулась, чувствуя, как та слегка потеплела в ответ.
Ширра… не думала, что он мне ее доверит, даже без амулета. А он и возражать не стал, когда я предложила поискать в городе хорошего мастера, чтобы попробовать ее починить. Сколько можно, в самом деле, в зубах-то таскать? Ни охоты нормальной, ни отдыха, ни перекуса! Может, я его хоть так отблагодарю за мою спасенную на реке тушку?
Надо признать, то, что я все еще в Ладогах — исключительно его заслуга. Да-да, не удивляйтесь: поняв, что мое дальнейшее присутствие нежелательно для каравана, я твердо решила потихоньку исчезнуть из города до того, как кто-нибудь вспомнит о том, что я вообще существую. Нет, я не спорю: Лех славный парень — умный, внимательный, серьезный. И при других обстоятельствах я бы непременно нашла время, чтобы все ему объяснить и остаться хорошими знакомыми, не храня в душе неприятный осадок. Но у меня больше нет права на ошибку. Нет права так рисковать, подвергая их опасности встречи со следующим за мной по пятам обероном. Не хочу я испытывать судьбу и в самый неподходящий момент увидеть в чужих глазах справедливый испуг или отвращение. Лучше просто уйти, скрыться и пропасть из виду, будто меня никогда не было. Оставить им короткую записку, чтобы не переживали зря, красноречиво обелить в ней несправедливо заподозренного Леха, после чего коротко извиниться и незаметно исчезнуть.
Слегка придя в себя, я решительно двинулась в сторону окна, по пути натягивая мокрую одежду и спешно собирая разбросанные вещи. В темноте, как известно, проще исчезнуть из города, чем при полном скоплении народа. Ну, для меня конечно. Однако повторяю: Ширра не позволил — загородил дорогу, оттеснил назад, внушительно показал зубы (дескать, не дам!) и неприступной скалой встал поперек дороги, чтобы я не вздумала делать глупости. Никуда не пустил, тюремщик мохнатый. А когда я попыталась настаивать и ругаться сквозь зубы, прижался теплым боком, заурчал, зафыркал и засопел в ухо, потихоньку отталкивая обратно. Даже окно как-то сумел закрыть, наглец. А потом… понятия не имею, как уж он меня убаюкал, как заставил спокойно уснуть и на время позабыть о тревогах… честное слово, не знаю. Но как-то все-таки умудрился, а после этого незаметно ушел, и мне совершенно непонятно, как у него это получилось. Словно испарился, не выдав себя ни шумом, ни следом, ни клочком выпавшей шерсти, будто и не было его никогда. В общем, наутро я проснулась совершенно одна, в собственной постели, зато на подушке лежала та самая цепочка…
Со своими делами я управилась очень быстро, благо нужных лавок в торговых Ладогах было не счесть. Выбирай — не хочу. Но вот с цепью неожиданно возникла проблема — я обошла с десяток кузнечных дел мастеров, но все, как один, в голос утверждали, что тут слишком тонкая работа, да и сплав необычный — чистейшее серебро с какими-то странными примесями. Плюс, крохотные звенья как-то мудрено закручены, и нет никакой надежды повторить этот шедевр без редких инструментов, которых у здешних умельцев, к сожалению, не было. Поэтому к гномам мне надо, только к гномам, так как, кроме них, восстановить порванную цепь никто не сумеет. Кое-как подлатать — пожалуйста, но ведь красавице нужен достойный результат?
«Красавица» только брови хмурила и уходила на поиски следующего умельца.
Надо ли говорить, что я упрямо обошла весь город? Истоптала все ноги, оголодала и устала, рыская по задворкам в поисках заветной мастерской? Но везде слышала одно и то же, почти слово в слово. Иными словами, полдня потратила на поиски и абсолютно ничего не добилась. Только макушку напекла на жарком солнце, изрядно пропылилась и снова вспотела. Пришлось с разочарованием констатировать полное поражение и, скрепя сердце, возвращаться на дорогу, чтобы потом сообщить обнадеженному спутнику, что ничего не вышло. На постоялый двор заходить не стала — зачем? За комнату я уже заплатила, перекусить успела в другом месте, вещи у меня все с собой, коня сроду не было, караван давным давно должен был уйти, потому что время терять Брегол не любил, а безответно пустая каморка должна была даже дурака навести на правильную мысль, что я туда больше не вернусь…