Белые погоны
Шрифт:
А тут вдруг они явились оба, да еще бабуля чуть ли не с порога начала намекать, что им, дескать, нужна материальная помощь. То дом у них покосился, то внукам нечего надеть, то ремонт надо делать, то на забор новый не хватает…
Я сперва даже не врубился, с какого, как говорится, хрена загорелась дача. А потом до меня дошло — по телевидению же в конце лета широко разрекламировали мою физиономию, репортажей о турнире тоже было много, трансляция с церемонии награждения вообще шла в прямом эфире, да и о размере денежного приза комментаторы говорили открыто.
Я, правда, поначалу сделал вид, что в упор не понимаю намеков. Потом пришлось деликатно напомнить, что деньги я до своего шестнадцатилетия никому перечислить не могу, потому что бабуля с дедулей мне вообще-то не родители, а официальное опекунство до этого момента они оформить не догадались.
Тогда бабуля спохватилась и предложила чуть ли не прямо сейчас бежать и срочно оформлять документы. Даже планы уже построила, на что после этого потратит мои деньги. Половина, как она сказала, им понадобится сразу — мол, дом обновить, мебель новую купить, да и машину младшего сыночка отремонтировать было нужно. А вторую половину, так и быть, они оставят мне, но после окончания школы я все равно буду им должен, потому что им типа меня содержать надо будет, одежду-обувь-продукты покупать, не говоря уж о том, что потом я пойду учится дальше, а в вуз меня придется собирать за их счет.
Я после этого охренел повторно и открытым текстом заявил обнаглевшей в край бабуле, что никаких денег она не получит. С какого, спрашивается, фига? Я ее второй раз в жизни вижу! Дядька, который де юро у меня тоже был, но де факто я его знать не знал, мне вообще ни в хрен не уперся! Кроме деда, за эти годы мной никто больше не интересовался. Когда вставал вопрос, где мне проводить каникулы, бабка открытым текстом заявила, что я ей на хрен не сдался. И вот теперь я им вдруг что-то должен?!
— Ах ты, неблагодарный мальчишка! — вызверилась на меня после этого бабка. — И мать твоя была такой же! Имей в виду: явишься на порог — не пущу! И никакой помощи ты от нас больше не получишь!
Я тогда едва сдержался, чтобы не спросить, о какой помощи идет речь, если во время коротких визитов никто из них не догадался привезти ребенку даже конфет или игрушек. Не то чтобы мне это было нужно, но важен сам факт: в отличие от других родителей, мои родственники никогда и ничего не привозили. Так что я, мягко говоря, не расстроился, когда разъяренная бабуля с чувством меня прокляла, а потом благополучно свалила в закат, подхватив под локоток растерянного, удрученного, но совершенно покорного ее воле деда.
И тем не менее зерна сомнения эта стерва во мне все-таки заронила. Более того, я как-то неожиданно осознал, что мой возраст и впрямь может создать ненужные проблемы.
Нет, до конца года все будет хорошо, поскольку всем необходимым меня обеспечит школа. А вот что потом?
В лице местного общества я, если говорить прямо, как был бесправным пацаном, так и остался. Начальную школу я закончу, когда мне и четырнадцати еще не будет. Личный браслет мне, конечно, выдадут, причем даже в отсутствие родственников, для этого у школы есть соответствующие полномочия, которые специально прописали на случай, если ребенок сирота. Но где я буду жить два месяца перед поступлением в академию? Как питаться? На какие, спрашивается, шиши, если до шестнадцати лет не смогу воспользоваться личным счетом? Да и как я доберусь в столицу, если не могу куда-то поехать без сопровождающих? А если вдруг попробую проехать «зайцем», то меня быстро загребут в участок, а оттуда тут же отправят к родственникам, даже несмотря на отсутствие у них нужных бумаг.
Судя по всему, бабка об этом прекрасно знала, когда шипела напоследок свои угрозы. Решила, что приду к ней как миленький, на коленях приползу, потому что без них я никто и деваться мне по большому счету некуда. Однако являться к ним на поклон после того, что она тут устроила…
Нет уж. Сдохну, но не пойду. Лучше пешком все эти два месяца до Таэрина добираться буду. Ничего, мир большой. И нормальных людей в нем все-таки больше. Кто-то подвезет по доброте душевной, кто-то дорогу укажет… так что не пропаду, хотя, конечно, забот у меня при этом прибавится.
Наставнику я об этом, разумеется, не сказал. Хоть мы и сблизились в последнее время, но вешать на него свои проблемы я не собирался. Вместо этого я засел в библиотеке, старательно закопался в законах, настойчиво искал хоть какую-то лазейку, которая смогла бы мне подарить доступ к моим же деньгам…
Но увы.
Даже к концу учебного года, когда вопрос встал ребром, а лазейки для меня так и не нашлось, я окончательно помрачнел, посмурнел и ждал окончания учебы совсем не с тем настроением, с каким стоило бы встречать переход во взрослую жизнь.
Затем пришли экзамены, и я на какое-то время отвлекся. Помимо них, я все так же усиленно тренировался, стремясь в эти недели взять от наставника по максимуму — знаний, умений, общения, простых разговоров, тем более зная, что после окончания школы мы, скорее всего, не увидимся.
И вот наконец выпускной все-таки настал. Мое настроение при виде одетых в парадную форму курсантов окончательно упало. На торжественной линейке, куда, естественно, никто из дорогих родственничков не явился, я откровенно чувствовал себя лишним. А уже вечером, когда родители и дети по новой школьной традиции, появившейся с легкой руки лэна Даорна, шумно праздновали в столовой важный для них день, я при первой же возможности слинял и, выйдя на улицу, бездумно уставился на бесконечно далекие, ставшие мне за эти годы почти родными звезды, среди которых где-то там затерялся мой прежний дом.
«Внимание. Фиксируется приближение субъекта 'лэн директор», — привычно доложила Эмма. Однако экстренную деактивацию проводить не стала — еще в столице мы тщательно протестировали новый чип наставника и доподлинно выяснили, что у него нет возможности определять присутствие чужого найниитового поля или чужих найниитовых частиц. Хотя наличие посторонних технических и маготехнических устройств он при этом честно фиксировал и тщательно проверял каждое, но лишь для того, чтобы выявить их потенциальную способность вмешиваться в работу биомеханических протезов.
— Адрэа? — вскоре после этого окликнул меня знакомый голос, и рядом, как тень, возник лэн Даорн. — У тебя все хорошо? Ты в последнее время сам не свой.
Я только вздохнул.
— Да просто все думаю, чем заняться в ближайшие два месяца, но ничего путного в голову не приходит.
— Что значит, чем заняться? Готовиться к поступлению в академию. Читать книги. Усиленно тренироваться… Разве у тебя в планах что-то изменилось?
— Нет.
— Адрэа, — повернулся ко мне наставник. — В чем дело?