Белые тапочки от Версаче
Шрифт:
– Я возьму его, – обрадовалась Катя, у которой примерно эта сумма и была.
Продавщица наконец-таки удостоила ее хоть каким-то взглядом и начала оформлять покупку.
Катя, вполне довольная собой, вышла с ценным свертком в сумке и решительно направилась в арку дома Ивана Федоровича.
Катя была слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить, что за ней в арочный проем скользнула высокая мужская фигура. Двигался человек быстро и бесшумно, в два прыжка он настиг девушку, накинул ей на голову мешок и, легко подняв на руки, понес к «мерседесу» с тонированными стеклами. Катя от охватившего ее ужаса на какой-то момент потеряла сознание, а когда очнулась, обнаружила, что руки и ноги ее ловко замотаны скотчем, а сама она находится в багажнике автомобиля. Машина тронулась и стала стремительно удаляться с места преступления. Катя лежала ни жива ни мертва…
«Меня что, похитили? Но кто и зачем? Какой ужас! Похищают ради выкупа, а у меня и взять-то нечего. Господи, а вдруг это маньяк? Но я вообще мужчин не привлекаю… А что, если он любит хромых? Нет, скорее всего на органы. Что мне делать? Кричать? Сопротивляться? Бесполезно… Ничего не скажешь. Профессионал своего дела», – лихорадочно думала Катя, ощущая себя слепым котенком, которого везут, чтобы утопить.
Мешок, надетый ей на голову, свободно пропускал воздух, но увидеть что-либо не представлялось возможным. Катя не могла определить, сколько времени ее везли, но в пробках похититель точно не стоял, так что постучать ногами по крышке багажника, чтобы привлечь внимание, было невозможно. Наконец эта чертова колесница остановилась, Катя услышала звук хлопнувшей дверцы, и ее ловушка открылась. Чьи-то сильные руки легко вытащили ее из багажника и куда-то понесли. Сердце Кати готово было выскочить из груди, но она решилась на разговор с преступником.
– Извините, кто вы? Что я вам сделала? Отпустите меня, пожалуйста, я ничего не скажу. У меня нет денег. Пожалуйста, отпустите меня! Вы вообще не ошиблись?
Ответом ей было молчание, и от этого Кате стало еще страшнее. О том, чтобы сопротивляться, Катя не могла даже помыслить, так как чувствовала себя словно в тисках. Преступник был чрезвычайно силен и пахло от него каким-то дорогим мужским парфюмом. Они поднялись куда-то по лестнице, открылась дверь. Мужчина внес Катю в помещение и посадил на что-то твердое, похожее на лавку.
Катя затаила дыхание. Она услышала, что преступник возится с каким-то замком, затем скрипнула дверь, потом он снова подошел к ней. Тут Катя решила посопротивляться и закричала, извиваясь змеей в его руках.
– Пусти! Гад! Мерзавец! Отпусти! Помогите! Спасите!
Преступник с силой прижал ее к себе, и она почувствовала, что ей стало нечем дышать. Бандит спустился с Катей вниз, она это сразу поняла, по лестнице.
– Тише, Катя, прошу тебя! – наконец-то раздался приятный мужской голос, и она оторопела от того, что бандит знает ее имя.
Преступник резко снял мешок с ее головы и развязал руки и ноги. Катя зажмурилась от тусклого электрического света и осталась стоять без его поддержки, словно слепая, пошатываясь.
Постепенно ее глаза привыкли, и постепенно проступил мужской силуэт, затем черты лица, темные волосы… Перед Катей стоял внук Ивана Федоровича Герман.
– Вы?! – Уж его-то она точно не ожидала увидеть. – Какого черта?! Вы что, с ума сошли?! Куда вы меня привезли?
– Мне сейчас некогда объяснять свое поведение.
– Знаете, а мне бы, как ни странно, хотелось услышать объяснения, – сказала Катя.
– Сегодня все решится, и я приеду за тобой. А пока несколько часов посиди здесь, – сказал Герман и, быстро взбежав по лестнице, выскочил из подвала.
– Постой! Куда?! Ты с ума сошел? Выпустите меня, пожалуйста! Негодяй! Вернись! – закричала Катя и погналась за ним, но из-за хромоты не успела к захлопывающемуся люку.
– Да что он себе позволяет! Совсем, что ли?! Иван Федорович не предупреждал меня, что его внук – ненормальный. Он же похитил меня! А еще называется известный артист! Негодяй! – Она принялась бить кулаками в закрытый люк, но тут услышала звук отъезжающей от дома машины. – Черт! Здоровый бугай! С ним мне не справиться. Он обещал вернуться сегодня и все объяснить. Ну что ж… Буду ждать, мне ничего другого не остается. Объяснять Герману придется долго и подробно, иначе я прямиком отсюда отправлюсь в милицию, и ему объяснять все придется уже там. – Катя металась по подвалу, пытаясь успокоиться. Внезапно она остановилась и похолодела. – Мне же сегодня во вторую смену на работу, вот черт! Все придут, а меня нет…
Катя в отчаянии опустилась на пол и огляделась. Она находилась в подвале какого-то дома. Стены в подвале были из кирпича. Пол был каменный, забросанный соломой, в углу стоял какой-то старый комод с одной створкой, здесь же располагались еще два ящика, сколоченные из досок. На один из ящиков Катя и села. Освещала подвал тусклая лампочка на потолке. Дневной свет с трудом пробивался из небольшого окошка. Катя встала и еле-еле на цыпочках дотянулась до окна, чтобы выглянуть наружу. Подвал был довольно глубокий – окошко находилось фактически на уровне земли. Кроме маленького отрезка земляной дороги, ведущей к дому, Катя ничего не увидела.
– Какой-то кошмар, – выдохнула она и села обратно на ящик, униженная, злая и недоумевающая.
Герман примчался на квартиру, в которой проживал под видом Ивана Федоровича, и быстро загримировался. Именно запах грима почувствовала тогда Кристина, когда Катя первый раз вышла из квартиры своего пациента. Он понимал, что Катя долго не должна сидеть в подвале, и решил действовать. Герман позвонил в фирму «Ангелы с поднебесья» и выдал загадочную фразу, что ему все стало известно об их махинациях, и потребовал к себе немедленно Инну Владленовну. Директриса приехала к нему в сопровождении двух крепких мальчиков. Герман только мысленно усмехнулся – эти двое ему были нипочем, – но виду не подал.
– Многоуважаемая Инна Владленовна, очень рад, что вы быстро отреагировали на мою просьбу, – проскрипел Герман, сидя в кресле и опираясь на трость.
– Вы же знаете, что для нас главное, чтобы наши клиенты были довольны.
– Ага… ага, – кивнул Герман.
– И вот мне сказали, что у вас, Иван Федорович, опять какие-то претензии? Ай-яй-яй, – покачала своей большой головой Инна Владленовна, – вам снова не нравится ваш врач?
– Мне не нравится, что меня хотят убить, – поджал губы «старик».
Инна Владленовна попыталась изобразить улыбку, но глаза остались абсолютно холодными и бесстрастными. Она уселась в кресло напротив Ивана Федоровича.
– Дорогой мой, ну что вы такое говорите? Что за фантазии? Может быть, вам назначить успокаивающие лекарства?
«Эти двое здоровых мужиков явно ликвидаторы. Держатся спокойно и уверенно, хотя кого им бояться? Старика? – подумал Герман. – Эх, что бы ты теперь, Иван Федорович, ни сказал, жизнь твоя висит на волоске».
– А я не выдумываю, я плохо чувствую себя после ваших уколов.