Белый царь – Иван Грозный. Книга 2
Шрифт:
– Это хорошо.
– Он как-то сказал, что мне надо принять царский титул, стать первым самовластным владыкой на Руси.
Ургин внимательно посмотрел на возмужавшего великого князя.
– И как ты отнесся к этому?
– Если честно, сомневаюсь, Дмитрий, не знаю, достоин ли.
– По делам твоим видно будет. Митрополит же прав. Принятие царского титула возвеличит не только тебя, но и Русь как Третий Рим. Да и у врагов твоих прыти поубавится. Князей много, царь же один.
– Так-то оно так, но давай обсудим это в Кремле, – произнес
– К Юрию и Михаилу Глинским?
– Да.
– А позволь узнать, почему ты меня о них спрашиваешь?
– Они, как и митрополит, говорят, что пришла пора объявить меня самодержцем, разнести в клочья временщиков.
– Сейчас я ничего ответить тебе не могу, государь, ибо даже не знаком с Глинскими. Поговорим об этом позже.
– Хорошо. Вот побыл с тобой, и на душе легче стало. Спасибо тебе, Дмитрий.
– Да не за что, государь.
– Есть за что, князь. Ну а теперь можно и откушать.
– Дома все готово!
– Тогда наперегонки. Кто быстрее доскачет до усадьбы.
Ургин улыбнулся.
– Только уговор, проигравший не обижается.
– Считаешь, выиграешь?
– Конечно!
– Посмотрим!
Всадники помчались к селу. У овражка Дмитрий слегка попридержал скакуна, которого в память о прежнем коне назвал Коршуном. Он хотел, чтобы тринадцатилетний великий князь познал радость победы. Ведь этот юноша в своей еще короткой жизни не видел почти ничего хорошего, хотя и был волей Божьей облечен верховной властью. Она легко может вознести до небес и так же запросто бросить прямо на плаху, под острый топор безжалостного палача.
В Москву Иван ехал в приподнятом настроении. Собираясь в Благое, он верил, что Дмитрий воспримет его просьбу с пониманием и вернется на службу, но все же где-то в глубине души опасался отказа. Прошли годы, и князь Ургин мог измениться, отказаться от государственных дел, вести спокойную, размеренную жизнь в своей вотчине. Но эти опасения государя не оправдались. Теперь он не ощущал себя одиноким, беззащитным перед вражескими кознями.
Дмитрий тоже был доволен разговором с Иваном. Он на славу угостил гостей, с почестями проводил их и присел на скамью под ивой, опустившей гибкие ветви в чистые воды небольшого пруда.
К нему подошла Ульяна.
– Когда поедем на Москву, Дмитрий?
– Иван просил как можно быстрее вернуться, так что начинай собираться, голубушка моя.
– Он приехал в тревоге, уехал же в радости. О чем вы говорили с ним?
Князь Ургин взял супругу за руку, усадил рядом собой, обнял за хрупкие плечи.
– Обо всем, Ульяна. Иван рассказывал о своей жизни. Досталось ему от опекунов, да так, что и врагу не пожелаешь. Бояре и теперь не успокаиваются, грызутся меж собой как дикие звери. Власть и богатство затмевают им разум. Они готовы Русь на куски разорвать, лишь бы с того поиметь личную выгоду, не желают понять, что своими делами себя же и губят. Наша страна, разорванная
– Иван призвал тебя противостоять этим боярам?
– Не совсем так. Пока он просто просил помочь ему. Плохо великому князю одному, без надежных слуг, доброго слова, поддержки.
– Это опасно, Дмитрий.
– Ты говоришь так, Ульяна, будто совсем меня не знаешь. Когда это Ургины прятались от опасностей? Я привык смотреть в глаза врагу, пред тем как покарать его, а не бежать.
Ульяна вздохнула.
– Это мне хорошо известно. А что будет делать на Москве Алеша?
– Сын должен быть рядом с отцом. Алексей займет при дворе подобающее ему место и станет помогать мне.
– Ты опять соберешь особую стражу?
– А ее не надо собирать. Она как была, так и есть. Стоит только кликнуть, как ратники тут же встанут в строй, готовые, как и прежде, служить великому князю.
– Иван об этом знает?
– Должен понимать.
– Знает, Митя, оттого и позвал тебя. В тебе сила.
– Знаешь, любовь моя, говорить можно долго, но надо собираться. Нам, мужикам, что? Взял походную суму, оседлал коня да пустился в путь. Женщинам надо время. Ты ступай, Ульяна. С утра выедем на Москву.
– Я привыкла здесь.
– Но никто и не собирается удерживать тебя в городе. Захочешь, сюда приедешь.
– Придется месяцев через семь. – Ульяна как-то таинственно улыбнулась.
Дмитрий с интересом посмотрел на жену.
– Почему так говоришь, Уля?
– А ты догадайся.
– Знаю, что тебе здесь нравится, но чего это ты упомянула семь месяцев, когда можешь приезжать в Благое хоть каждую неделю?
– Эх, Митя!.. Да беременна я.
От этой новости у Ургина перехватило дыхание. После рождения Алексея прошло семнадцать лет. Они очень хотели еще детей, но ничего у них не получалось. А тут вдруг на тебе, когда об этом уже и мыслей не было.
– Беременна? – тихо переспросил Дмитрий.
– Да. А ты не рад?
– Я? Дорогая ты моя, любимая Ульянушка, я не то что рад, а счастлив. Но почему ты сказала мне об этом только сейчас?
– Все боялась, а вдруг ошибка вышла? Проверялась.
– Вот почему в село приезжали бабки из соседних деревень! Я думал, за милостью. Ты же у меня жалостливая, никому не откажешь, всякого наделишь. Оказывается, ты совет с ними держала!
– Совет вы, воеводы, держите, а мы проверяли по-всякому, покуда не стало очевидным, что я действительно понесла.
Дмитрий поднял глаза к небу, истово перекрестился.
– Благодарю тебя, Господи, за великую милость.
Перекрестилась и Ульяна.
– Вот и рожать надумала здесь. В Благом сподручнее будет.
– Конечно, любимая. Я с тобой тогда буду.
– Если дела не задержат.
– Ради такого случая все оставлю. – Ургин вновь обнял жену. – Как же я люблю тебя, Ульяна. Старею, а любовь все сильнее становится. Смотрю на тебя и не могу насмотреться. Спасибо тебе, любовь моя светлая.