Белый дирижабль на теплом море
Шрифт:
Чтобы её не кусали и не щипали, Николь пришлось кричать, тем более, кричать очень хотелось, в промежности давно всё горело от боли, а Зонгер всё вбивался и вбивался в распростёртое тело. Наконец он задёргался быстрее, вошёл особенно глубоко, тоненько застонал и затих.
– Ох, ну и укатала ты меня, золотце, – сообщил он и отвалился в сторону.
Как же хорошо, что эта пытка, наконец, закончилась. Теперь нужно согнуть колени, как советовалось в той брошюрке.
– Ой, я забыла в машине брошюру! – вспомнила Николь.
– Никуда она не денется, завтра заберёшь, – странным безразличным голосом ответил гражданин Зонгер, – давай спать, я устал, – и, повернувшись к девушке спиной, мирно засопел.
Спать. В училище уже давно прозвучал сигнал отбоя, но спать совсем не хотелось. Очень болело в промежности. А ещё там было противно и скользко. Очень хотелось помыться. Но в той брошюре ясно говорилось, что после {акта} – никакого мытья, лежать на спине и делать всё, чтобы произошло зачатие. Если это случится, то Николь не будет иметь дела с государственными производителями почти год. Ребёнок. Хочет ли она его? А для чего? Ведь он будет государственным, и, как и все другие государственные дети. Как Коська, как Валентин и Рэис, будет расти и воспитываться в детском доме. Николь, конечно же, будет навещать его, как мама навещает братика и сестричку, но это совсем не то, ведь расти с родителями гораздо лучше, уж ей ли это не знать. И потом, кем будет этот малыш, если он, конечно, будет, для Вали и Рэис? От этой мысли стало горько и жутко. Как будто Николь предала маму. А потом разум обожгла ещё одна жуткая мысль: а вдруг ребёнку передастся её ужасный дар-проклятие?
Мысли уходили совсем в другую сторону. Можно даже сказать, не должно быть таких мыслей у истинных патриотов Республики. Одно Николь знала точно: рожать ребёнка, тем более, от Зонгера не хотелось. А что, если… Первый контакт далеко не всегда приводит к беременности, а она всё же целительница, и не просто целительница.
Николь глянула на мирно похрапывающего рядом {производителя} и, убедившись, что он ничего не заметит, принялась за дело. Так, картину того, как происходит зачатие, она помнит хорошо. В училище не рассказывали, что нужно делать для того, чтобы зачатие {не произошло}, но если сгустить магические потоки на пути мужской спермы, то может всё получиться. На себе подобное проводить не очень удобно, но задумка того стоит. Вот так, теперь вероятность наступления беременности минимальна.
Эту ночь Николь так и не сомкнула глаз. Во-первых, у неё было важное дело, а во-вторых, сон сам не шёл: никак не успокаивалась боль, да и в голове роились незнакомые тревожные мысли. Вспоминались почти забытые слова Татьяны, коськины обещания. Теперь она была уверена – заниматься подобным не хотелось даже со старым проверенным другом, даже если они поженятся. И вообще, пора было думать о будущем – до окончания учёбы оставалось меньше трёх месяцев.
Утром перед уходом гражданин Зонгер сообщил, что примерно через час за Николь заедет мобиль и увезёт в общежитие, а пока ей доставят завтрак. А потом вышел. Вот так. Только сейчас вспомнилось, что он так ничего и не рассказал о папе. Ни где они встречались, ни как подружились и, самое главное, как папа погиб. Как же она упустила столь важный момент. А сейчас дядя Николай убежал на службу. И вообще, после бессонной ночи голова просто раскалывается. И тело. Почему же всё так болит, как будто её били? И есть совсем не хочется. Неискушённая Николь впервые в жизни столкнулась с последствиями похмелья.
Перед тем, как проводить ночную гостью до мобиля, серый молодой человек, который встречал её вчера, доходчиво пояснил, что не стоит распространяться о том, где она была и что видела, ибо это государственная тайна. Этому безразличному рыбьему взгляду и вежливо-холодным словам верилось безоговорочно. Почему-то показалось, что «Серый», как окрестила его Николь, гораздо опаснее дядя Николая.
Девушка покорно села в ожидавший её чёрный мобиль, откинулась на мягкую спинку заднего сиденья и прикрыла глаза. Даже невиданные красоты просыпающегося города не могли её заинтересовать. Так она не уставала ни после одной из самых тяжёлых смен в госпитале.
– Гражданка Николь, приехали! – водитель осторожно тронул за плечо.
Надо же, даже не заметила, как заснула. В окно мобиля была видна серая стена их общежития. Мобиль стоял у той же двери, из которой вчера комендантша вывела девушку. Нужно выбираться.
– Вы забыли это, – и водитель протянул большой бумажный пакет.
– Это не моё! – испуганно сказала Николь и даже выставила вперёд руки, открещиваясь от чужих вещей.
– Ваше-ваше, – уверенно произнёс водитель, ловко всучил пакет в протянутые руки, затем забрался в мобиль и уехал.
Дверь чёрного хода ожидаемо оказалась закрыта. Ну и ладно, не так уж и сложно обойти здание, и Николь пошла к входу, которым пользовались все живущие в общежитии. Стояла тишина – все были на занятиях. Как же хорошо, что директриса позволила сегодня отдохнуть.
– А, Николаева, вернулась, – комендантша находилась в холле на первом этаже и о чём-то тихо перешёптывалась с вахтёршей, Николь даже на миг показалось, что ждали именно её.
– Да, – не стала отрицать очевидное, – я вернулась.
– Ну, как ты?
Эти две старые сплетницы были совсем не теми людьми, с которыми хотелось откровенничать.
– Спасибо, всё нормально, – ровно ответила Николь.
– А что за пакет несёшь? – подозрительно спросила вахтёрша.
– Пакет? Ах да, пакет.
Как же хотелось добраться до своей комнаты, помыться хотя бы холодной водой, ведь в будний день горячей воды не было, и лечь в постель. Но не стоит портить отношения со столь важными людьми, и Николь покорно заглянула во врученный ей пакет. Там лежали собранные со вчерашнего роскошного стола сладости и фрукты. Она взяла две лежащие сверху шоколадки и протянула их докучливым женщинам:
– Вот, это вам.
– Нам? Но как же? За что? – неискренне удивилась комендантша и, проводив жадным взглядом шоколадку, исчезнувшую в кармане вахтёрши, быстро прибрала свою. – Ой, спасибо, девочка, не забыла о нас. Отдохнуть хочешь? Давай я тебя провожу! – и женщина увязалась за щедрой студенткой, которая не посмела отказаться от подобной услуги.
Девчонки всегда легко взбегали по лестнице, но сегодня Николь едва ли не кряхтела так же, как грузная провожатая.
– Что? Тяжело с непривычки? Как всё прошло, коли такая замученная идёшь? Загонял тебя гражданин маг? Куда возили-то, расскажешь?
Кажется, эта старушенция нарывается на грубость.
– Гражданка Тусенова, – Николь повернулась и со своей верхней ступеньки глянула в глаза комендантше, – вам известно, что такое государственная тайна?
Красное, с сизыми прожилками на щеках и носу лицо заметно посерело.
– Это ж я так, от переживаний за вас, гражданка Николаева, – осеклась излишне любопытная дама, – я и в виду-то ничего такого не имела. Я честно выполняю свой долг перед Республикой! Мне и конфеты ваши не нужны. Если хотите, я даже шоколадку верну!