Белый Дух
Шрифт:
В те годы многие индейцы, выходя на люди, часто пользовались шкурой бизона, набрасывая её на голое тело, или же надевали только длинную рубаху, спускавшуюся до самых колен. Женщины по вечерам, сидя у семейного очага, тоже укрывались только шкурой, чтобы не стеснять себя платьем. Никого это не смущало, потому что так было удобно. Однако никогда женщина не позволяла себе обнажиться перед посторонним человеком. Нравственность ставилась высоко. Этого белая девушка по прозвищу Белый Дух не поняла. Она любовалась мужчинами, с удовольствием разглядывая их мускулистые фигуры. Особенно привлекали её те, что были прикрыты только набедренными повязками.
Она не понимала слишком многого.
Ей нравилось каждый вечер без стеснения раздвигать ноги и впускать в себя крепкое мужское тело, орошавшее её горячим семенем. Зов плоти был силён и заполнял каждую клеточку её молодого существа. Он звучал сквозь глубину времён, пробивался через поколения гладко выбритых и напудренных предков, отдавался эхом в пении птиц, храпе лошадей, призывных голосах оленей. Мари открыла для себя в Крапчатом Ястребе подлинную суть природы, от которой была отрезана в родительском доме и по которой, как оказалось, тосковали её тело и душа.
В последние дни сентября деревня снялась с места и отправилась на зимнюю стоянку.
Как-то вечером, когда воздух стал совсем серым и пропитался туманом, племя остановилось. Индейцы радостно заговорили, оживлённо жестикулируя и качая головами. Вдалеке Мари увидела живую коричневую ленту, которая пересекала реку и тянулась в сторону поросших хвоей горных склонов. В первые минуты девушка не могла понять, что происходило, но в конце концов разглядела, что это были олени, собравшиеся в великом множестве – тысячи оленей, десятки тысяч. Огромные ветвистые рога, слившиеся в единую массу, делали гигантское стадо похожим на движущийся лес. Никогда прежде Мари не видела ничего подобного и не могла представить, что животных могло быть так много. Все люди, которых ей пришлось повстречать за семнадцать лет своей жизни, вместе не составили бы сотой части этого невероятного стада.
Мари Белый Дух была потрясена открывшимся зрелищем. Она решила, что на её глазах происходило редчайшее из чудес, не догадываясь, что это было обычным явлением: лесные олени дважды в год – весной и осенью – предпринимали далёкие переселения, уходя на сотни километров. Душа единого стада увлекала их тогда по одним и тем же тропам, заставляла переплывать реки в одних и тех же местах. Самки с телятами шествовали во главе, могучие самцы замыкали гигантскую колонну, а следом за стадом бежали волки, рыси и росомахи…
У Мари перехватило дыхание. Впервые в жизни она всем своим существом ощутила первозданность окружавшего её мира. Ноздри её затрепетали, голова закружилась, пространство изогнулось, вытянулось, двинулось на Мари с четырёх сторон, сияя прозрачностью и проникая свежестью в глубину души. Впрочем, и Черноногие были явно взволнованы, хотя для них подобное зрелище не было редкостью. Некоторые из них затянули приветственные песни, где-то в голове отряда застучал бубен. Всякий раз, соприкасаясь с величием живой природы, индейцы выказывали своё уважение и преклонение перед творением Стоящего-Над-Всеми.
А через два дня она увидела большое стадо бизонов. Тёмно-бурая масса лениво текла по живописной долине, не обращая ни малейшего внимания на людей, ехавших по верхним склонам. Индейцы сделали привал, и после небольшого совещания мужчины снова сели на лошадей и поскакали вниз по горной тропе. Прошло не меньше получаса, прежде чем они достигли долины и помчались к стаду. Женщины, старики и дети спускались по тропе неторопливо, то и дело сдерживая своих коней, чтобы поглядеть на стремительную охоту.
Белый Дух хорошо видела, что бизоны двигались с изумительной лёгкостью, хотя были существами очень громоздкими и неуклюжими. Несмотря на короткие ноги, они мчались так быстро, что охотники на лошадях нагоняли их, только напрягая все силы. Над долиной завис гул тысячи копыт, и было похоже на то, что гремел гром. То и дело какой-нибудь бык спотыкался и замирал на земле.
Когда женщины спустились в долину, охота уже завершилась. Множество чёрных туш валялось на пыльной земле. Охотники ездили от бизона к бизону, высматривая свои стрелы, но не слезали с лошадей, дожидаясь прихода жён и сестёр. Они выполнили свою работу, теперь дело было за женскими руками. Мари присоединилась к Неподвижной Воде и Женщине-Дереву, внимательно следя за ними и повторяя их движения. Крапчатый Ястреб, гарцуя вокруг, любовался своей семьёй. Он был отличным охотником, непревзойдённым воином, прекрасным мужем, добытчиком. Он гордился собой и не скрывал этого.
– Хорошо, – сказала Мари, остановившись возле мёртвого бизона и глядя на мужа. Мало-помалу она осваивала язык Черноногих, и хотя её словарный запас был ещё крайне скуден, она не стеснялась своей неуклюжей речи, щедро приправляя её фразами на французском языке. Но сейчас она хотела объясниться так, чтобы муж понял её. – Очень хорошо. Ты сильный, красивый…
Крапчатый Ястреб улыбнулся. Мари впервые спросила себя, почему лицо индейца поначалу казалось ей чуть ли не отвратительным, в нём не было ничего привлекательного, а теперь его черты были для неё самыми желанными.
– Я влюблена в тебя настолько, – восторженно добавила она по-французски, – что хочу отдаться тебе прямо сейчас, у всех на глазах, потому что чувствую, как во мне бьёт ключом вся первобытная сила этой земли, и хочу, чтобы все видели это… Жаль, что ты не понимаешь меня…
Индеец вопросительно поднял брови и проговорил что-то, сопровождая, как это было принято у дикарей, выразительными жестами.
– Я знаю, – кивнула Мари, – надо разделывать тушу, нельзя отвлекаться…
Яркое осеннее солнце стояло высоко, когда Мари отправилась на реку, чтобы наполнить водой бизоний пузырь, и сбросила с себя платье, заодно решив ополоснуться. Она присела на песок среди мелких камней и начала плескать на себя холодной водой. Солнце ласково играло жёлтыми лучами на её светлой коже.
Шагах в десяти от неё, скрываясь за отливающей золотом листвой, неподвижно стоял Одиночка. Он подкрался незаметно, проследовав за девушкой от самого лагеря, и не выдал себя ни звуком, несмотря на тяжёлую бизонью шкуру, наброшенную на плечи. Почти каждый день он поглядывал на светлокожую жену Крапчатого Ястреба, но уже не тем испепеляющим взглядом, которым наградил её при первой встрече. В его глазах не осталось и следа неприязни, теперь в них горел острый интерес мужчины к женщине.
Поначалу Одиночка не обратил внимания на своё изменившееся отношение к Белому Духу, просто он как-то незаметно для себя и для других перестал всюду говорить, что в белой девушке притаился Дух Зла. Затем Одиночка стал украдкой следить за Мари, где бы она ни была и чем бы ни занималась. Когда же несколько дней назад он крадучись последовал за ней к реке, он внезапно понял, что находится во власти женских чар.