Белый клинок (Дракон Конга - 7)
Шрифт:
– Что он сказал перед казнью?– спросил Тилод.– Ведь его казнили, верно?
– Кого?
– Шпиона!
– Увы!– произнес Наместник.– Негодяю удалось скрыться!
Тилод удивленно поднял брови.
– Но справедливость Великого Ангана настигнет убийцу!– напыщенно заявил Алан.– По моим сведениям, он все еще в Конге!
Тилод кивнул.
– А кто назначен Начальником Гавани?– поинтересовался зодчий.
– Пока никто!– ответил Наместник, и брови зодчего поднялись еще выше.
– Столько времени без Начальника Гавани?–
– Ну, у нас есть начальники фортов, начальник таможни... Командующий эскадрой... Мною предложен начальник Кимонской крепости, но Великий Анган... не одобрил! В общем... пока я сам присматриваю за Гаванью! заключил он.– А почему ты спросил, зодчий Тилод?
– Из любопытства!
– Может, ты хотел бы еще что-то услышать?– Наместник явно чего-то ждал от него. Но именно поэтому зодчий ничего больше спрашивать не стал. Ему нужно было кое-что узнать самому.
– Нет! Благодарю, почтенный Алан!
– Тогда вы свободны! Приятно увидеть тебя, госпожа Эйрис! Жду вечером! И помни, зодчий, мое внимание всегда обращено к тебе!– Это было предупреждением.
Тилод еще раз поклонился. Наместник подмигнул и, кликнув собак, удалился.
– Мы придем к нему вечером?– спросила Эйрис, когда они оказались за пределами дворца.
– У меня было огромное желание свернуть старикашке шею!– пробормотал Тилод.
– Что же тебя остановило?– удивилась Эйрис.– Неужели пара неповоротливых псов и еще более неповоротливых солдат?
Тилод погладил возвращенный ему клинок.
– Нет!– Зодчий улыбнулся.– Наверное, я еще не привык так просто относиться к своим желаниям!
– При чем тут желания? Поверь, этот лысый коротышка опасней кугурра! Он же ненавидит людей!
– А мне показалось, что на тебя он смотрел отнюдь не с ненавистью! заметил Тилод.
– То же самое!– возразила Эйрис.– Любовь лианы-ползуна к тому, кого она душит!
– Мы придем к нему вечером!– твердо сказал Тилод.– Нужно выжать из него все, что он знает! Даже если придется - силой!
Эйрис покачала головой, но спорить не стала.
– Куда мы сейчас?– спросила она.
– На рынок! Купим нам пардов. А потом - к моей сестре. Хочу вас познакомить! И она, может быть, знает, куда подевался Сантан!
Разнообразием фарангский звериный рынок уступал сарбурскому. Здесь не торговали экзотическими животными джунглей Юга, да и тех диких зверей, что водились в лесах Междуречья, тоже было немного. Зато в том, что касается домашних животных, Фаранг явно превосходил своего южного соперника.
Горбатые быки, могучие, длиннорогие, ревели, привязанные накоротко к вкопанным в землю столбам. Рыжие, черные, пятнистые коровы с влажными сонными глазами неторопливо пережевывали траву. Их круглые бока лоснились, а рядом с каждой пенилось в кувшинах густое молоко - на пробу.
Поодаль волновалось живое море: овцы, белые, желтые, голубые, розовые, не только конгайские, но и завезенные с Белого и Красного материков. Надменные бараны, гордо вздымающие тяжелые закрученные рога.
На другом конце рынка хрипло рычали друг на друга огромные боевые псы; вертелись, не в силах устоять на месте, длинноногие охотничьи; выпуклогрудые упряжные с небольшими головами и пушистыми метлами хвостов, белые, черные, желтые тянулись добродушными мордами к покупателям, норовя лизнуть в лицо.
На крытых рядах спали, привязанные к кольцам, пушистые гурамские следопыты. Иногда из мехового комка выглядывал черный нос, и раздавалось звонкое отрывистое тявканье. Кое-кого хозяева даже держали на руках: настоящий породистый, хорошо обученный следопыт стоит почти столько же, сколько сильный пард.
На руках держали и подросших котят, пушистых и гладких, одноцветных и расписанных природой причудливыми узорами четырех цветов.
Отдельно продавались коротконогие и короткохвостые охотницы на крыс из Хуриды, совершенно черные, остроухие, недоверчивые. Их покупали в основном приезжие; в самом Фаранге крыс не водилось.
Глаза у Эйрис загорелись: в Городе-на-Берегу никогда не было домашних кошек. Но Тилод увлек ее к пардам.
Выбор и здесь был велик. От маленьких, двух с половиной локтей в холке, "детских" пардов до огромных, мощных, широколапых "боевых тяжелых", с могучими шеями и хвостами толщиной в руку взрослого мужчины. Большинство - из двух конгских пород, горной и равнинной; последние, большей частью черные, иногда - с подпалинами. С конгскими соперничали гурамские хомети, такие же огромные, с гривами жестких волос вокруг широкой головы, гривами, которые спускались до груди, закрывая все горло. Крепкие ноги их обросли густой жесткой щетиной, но туловище покрыто обычной короткой шерстью. Менее подвижные, чем "конгаи", хомети тем не менее ценились дорого: жесткая шерсть в бою отлично защищала от стали и клыков. В неуязвимости они почти равнялись "хольдцам", сплошь заросшим шерстью. Но для "хольдцев" Конг слишком жарок. Здесь же продавались и аркисские "беговые", "боевые легкие" из Междуречья, неутомимые гурамские хуши и великолепные эдзамские хасцы, самые стремительные из всех.
Тилод выбрал себе черную конгскую парду боевой породы, молодую и злобную, с мощными задними лапами и широким крупом. А Эйрис купила (втрое дороже) легконогого желтого хасца, послушного и выносливого, четырех лет от роду. Хасец сразу же признал Эйрис, а вот черная парда встретила нового хозяина оскаленной пастью. Тилод дал продавцу купленную тут же упряжь, и тот надел ее на рычащего зверя, не забыв потуже затянуть намордник.
– Сними!– приказал Тилод.– А ее отпусти: я справлюсь!
Продавец пожал плечами; парду звали Тьмой, и свое имя она оправдывала: тут же попыталась цапнуть Тилода за плечо. Зодчий, не церемонясь, треснул парду кулаком по лбу и, схватив за мохнатые уши, резко пригнул ее голову к земле, выворачивая и толкая назад. Парда попыталась достать зодчего лапой, но, получив коленом по носу, жалобно замяукала. Тилод тут же отпустил уши и, схватив за длинную шерсть под нижней челюстью, вложил в пасть кусок вяленого мяса. Челюсти захлопнулись с лязгом скрестившихся мечей. Тилод поскреб парде шею и, не коснувшись стремян, прыгнул в высокое седло. Парда покосилась на него желтым глазом, но даже не рявкнула: колено Тилода хорошо запомнилось ей. Зодчий бросил еще один кусочек мяса, пойманный и тут же проглоченный.