Белый крест
Шрифт:
Старого монаха извлекли изпод замка, снарядили ему на дорогу платье и продукты в котомке, дали в руку посох и сопроводили к воротам. Отец Галактион вел себя чинно, не перечил и не суесловил, с каждым монахом в отдельности прощался. Братпривратник гремел ключами у ворот, отпирая. Отец Галактион уже трижды поклонился обители, согревавшей его много лет, потом снова поименно со всеми простился. А ворота все не открывались. Братия начала проявлять нетерпение – чтото затягивалось изгнание, колокол уже к вечерне звонит. Вдруг чтото громко треснуло, и монахпривратник повернулся к братии, держа в руке обломок ключа.
– Заело замокто, – сказал он растерянно. – А смазывали недавно.
Монахи притихли. Все почуяли, что творится странное. Никогда еще ворота так не артачились, не желая открываться. Ктото из молодых предложил отослать отца Галактиона сквозь запертые ворота – как давеча он ходил через стены. На неразумного тут же замахали, велев не болтать глупостей, а читать лучше сто раз «Богородицу». И, как по знаку, все обратили взоры к надвратной иконе Божьей Матери.
– Пресвятая Владычица! Царица Небесная! – ахнули сразу несколько монахов.
Богородица на иконе смотрела прямо на монахов, и в руке у нее был ключ от ворот – целыйневредимый.
Привратник тут же пал на колени с воплем о милосердии. За ним в страхе и трепете попадали остальные, отец Галактион вместе со всеми – по лицу его текли слезы.
– Воспеваю благодать Твою, Владычице, молю Тя ум мой облагодати…
Кто то побежал звать настоятеля – засвидетельствовать чудо и заступничество Царицы Небесной за беспокойного старца.
Так отец Галактион остался в Белоярской обители. Отец Варсонофий дал ему позволение изобретательствовать во славу Божью, только попросил все же не сильно смущать братию. Больше всех радовался знамению Богородицы брат Савва. Он привязался к старому монаху, и мысль о расставании печалила его. Вскоре жизнь монастыря вошла в обычную колею. Отец Галактион, несмотря на дозволение игумена, оставил свое беспокойство, немного поприсмирел, на некоторое время ушел даже в затвор, усиленно постясь и молясь.
В миру же, до пострижения в монахи, был он Цветков Гаврила Петрович, о чем брат Савва в то время и не подозревал.
Три дня спустя состоялся новый разговор с генераллейтенантом Карамышевым. Тот позвонил спозаранку, еще затемно, вырвал Мурманцева из постели и без предисловий приступил к делу:
– Помните, господин капитан, я говорил об очень некрасивой истории с похищенным аннигилятором? Появилась новая информация. Я вам вкратце обрисую суть, чтобы вы на месте могли действовать по обстоятельствам.
Мурманцев сидел в гостиной на подлокотнике кресла, тихо позевывал. Рядом пристроился Триколор, пытаясь проникнуть мокрым носом в тапочки.
– Следствие по делу еще не окончено, но все фигуранты известны. Вы чтонибудь слышали о такой группе под названием «Люданы»?
– Нет. А что она собой представляет?
– По названию ясно, что ничего хорошего. Секта не секта, ложа не ложа, но чтото наподобие. Оккультные мистики, словом. Идейная база – философия сверхчеловечества. Насколько я понял, эти господа озабочены тем, чтобы освободить человечество от власти понятий добра и зла.
– Интересная мания, – заметил Мурманцев.
– Для этого, как вы понимаете, они полагают пригодными любые средства, без различения знака. Так вот, одним из этих средств являлась передача образца аннигилятора Урантии. Чтобы, так сказать, восстановить баланс сил. Для получения образца они заманили на свои оккультные сеансы армейского полковника Арцыбашева. Между прочим, доброго христианина, по отзывам. Сей добрый христианин оказался слаб и не смог противостоять охмурению. Словом, он украл для них аннигилятор из спецхрана своей части. После, видимо, осознал, что натворил, и застрелился. Почти все члены группы взяты сейчас под арест. Коекому удалось скрыться. Причастность еще нескольких человек пока не доказана. Кому был передан аннигилятор, выяснить не удалось. Ктото не знает, ктото молчит. Однако обнаружилась интересная подробность. Возле дома, где собирались «люданы», пару раз видели известного сочинителя Еллера. Вам знакомо это имя?
Мурманцев чуть не подпрыгнул.
– Очень даже знакомо! Он сейчас здесь, в N.
– Вотвот. Всем рассказывает, что изучает там японский быт для своего нового романа.
– Вы считаете, это легенда?
– Вероятно. Никакими фактами я не располагаю. Однако нелишне будет присмотреть за господином Еллером. Возможно, он и есть резидент. Тогда все складывается. Он передает аннигилятор японцам как посредникам. Те должны переправить его сначала к себе на острова, оттуда – дальше через океан, в Урантию.
– Но японцы прокололись.
– Да, аннигилятор уплыл от них. Поэтому и был задействован запасной вариант. Передача Урантии если не самого образца, то материалов по нему, похищенных из биотронной сети.
– Они что, в самом деле рассчитывали, что это удастся?
– У них не оставалось другого выхода. Полковник Арцыбашев оказал им медвежью услугу, застрелившись. Мы уже сидели у них на хвосте. Так что этот фанатик Яковлев был их последней надеждой. Хотя, скорее всего, он об этом не догадывался.
– Его использовали втемную?
– Наверняка. Ничего не стоило внушить ему, что он сам додумался геройски проникнуть в сеть.
«Я даже знаю, кто и как это сделал», – подумал Мурманцев, потрясенный легкостью разгадки. Зловещая тень Мони Еллера, нависшая над городом, морочила не его одного. Это можно было предполагать.
– В общем, вам все ясно, господин капитан?
– Я должен прозондировать почву под господином Еллером.
– Но при этом не забывать, что вашим основным заданием остается ребенок. В том случае, если господин Еллер – резидент, его сфера интересов может быть весьма обширна.
– Они вышли на след?… – Мурманцев отпихнул Триколора, насторожившись.
– Очень сомневаюсь, что общество телепатов не помогло им в этом.
– В таком случае, ваше превосходительство, мне нужны дополнительные инструкции.
– Они скоро будут. Удачи, господин капитан.
Карамышев отключился. Мурманцев посидел немного, разрабатывая план действий. Потом отобрал изжеванный и обслюнявленный тапочек у щенка.
Для начала ему нужна была фотография господина Еллера. Ее он скачал из сети общего доступа, распечатал в цвете.