Белый крестик
Шрифт:
Инсаров энергичными жестами кисти дал собеседнику понять: самое время налить ещё. Из горлышка графина донеслись булькающие звуки, прозрачная жидкость заполнила стопки.
— Рассказывайте же, рассказывайте. — следователь ничуть не скрывал любопытства. — Что с этим «Кольтом»?
— Несколько часов назад я сказал вам, Пётр Дмитриевич: всё началось в Африке…
Гумилёв бережно извлёк револьвер из футляра, с осторожностью развернул его в руках несколько раз, продемонстрировав Инсарову с разных сторон. На вид — оружие как оружие… вроде и ничего особенного. Шестизарядный барабан, старомодная рукоятка в типично американском
— «Я склонился, он мне улыбнулся в ответ, по плечу меня с лаской ударя: я бельгийский ему подарил пистолет, и портрет моего государя». Помните?.. Я написал о подарках, которые преподнёс Аба-Муде. Но умолчал о том подарке, что сам получил от него. Об этом револьвере.
О сколь многом настоящие поэты иногда умалчивают! Из разных побуждений.
— Не имею понятия, как именно «Кольт» попал к пророку из Шейх-Гуссейна. Знаю лишь историю револьвера, которую колдун рассказал. После того, как я выбрался из таинственной гробницы, Николай Гумилёв перестал быть прежним Николаем Гумилёвым. Сам того не ведая, я возложил на себя миссию — очень похожую на вашу. Бороться с Тьмой. Для этой борьбы Аба-Муда меня и вооружил.
— Так какова история «Кольта»?
— Аба-Муда поведал, что это не обычное серийное изделие. Якобы изготовили его специально для ваших коллег из Америки: не полицейских, но борцов с тем, против чего знаменитому Инсарову столь часто доводилось сражаться. То были два брата, фамилию которых Аба-Муда запамятовал, по его словам: но думаю, скорее просто не желал называть. Он рассказал, что в револьвер вложили какое-то могучее заклятие, древнюю индейскую магию. А возможно, даже более древнюю, чем сами индейцы.
— Я, кажется, догадываюсь о сути этого заклинания.
— Совершенно верно. По словам колдуна, из этого револьвера можно убить любого. Или почти любого: может, и не самого Сатану… но вампира, оборотня, беса, даже могучего демона — легко. В Африке я повидал ещё многое, о чём в стихах не писал, и «Кольт» тоже довелось проверить. Так вот: Аба-Муда не солгал, он работает. Он убивает нечисть так же легко, как обычный револьвер — человека. Я абсолютно уверен, что и одарённые Эфраимом для него уязвимы. В один миг отберёт все жизни.
— Что-то вроде серебряных пуль.
— Гораздо лучше, чем серебряные пули. Только вот с пулями-то есть один нюанс…
Инсаров уже заметил, что полость в футляре, сделанная для патронов, наполовину пуста. Ну да, следовало догадаться: всё не так уж просто.
— Изначально при «Кольте» было тринадцать патронов. Сейчас осталось ровно шесть. Ах, Пётр Дмитриевич: если бы вы только знали, как я сейчас корю себя за одну оплошность! Будучи в страшном волнении, я не сообразил спросить Аба-Муду о важнейшем: состоит весь секрет только в самом револьвере или же пули важны в равной степени?
— И правда, досадно.
— Не то слово. Остаётся лишь гадать, что будет, если зарядить «Кольт» обычными патронами сорок пятого калибра — которые у меня тоже есть, конечно же.
Гадать, однако, было бессмысленно. Сейчас (а скорее, с утра) требовалось действовать, без всяких сомнений. Николай Степанович явно понимал это не хуже Петра Дмитриевича и никакого смятения
— Что ж, Николай Степанович: хотя бы шесть магических выстрелов у нас будет точно. Полагаю, в стрельбе вы на фронте набили руку.
В конце концов, и бандитов тоже было шестеро.
Глава десятая: в которой история достигает кульминации
Это был большой дом на окраине Петрограда, когда-то давно — довольно богатый, теперь же — совсем обветшалый. Со стороны, если уж и занесло сдуру в такие края, не поймёшь: живёт кто внутри или совсем заброшено. Инсаров знал, конечно: живут. И очень непростые люди.
Дурацкая ситуация: с одной стороны, потребна здесь была настоящая облава. Пригнать летучий отряд, оцепить всё — а далее невелика отработанная наука. Но обстоятельства, детали… Пётр Дмитриевич рад был бы возразить доводами Гумилёва, но не получалось.
В итоге вышло просто: приехали сюда вшестером.
— Шестеро на шестеро: дуэль какая-то, а не задержание…
Это ворчал Трибунский, коллега проверенный и надёжный. Не в таких передрягах бывали они с Инсаровым, так что следователь Департамента в этом человеке ни на миг не сомневался. Трибунский давно уже не околоточным надзирателем служил, а имел чин более высокий, хоть и остался на участке. Постарел, конечно. Но «Маузер» при нём имелся прежний; хорошо Инсаров помнил этот пистолет…
— Та не боитися, хлопци: як в пэрший раз, ей-Боже!
Говор Дорошенко извечно смягчал впечатление от его крайне суровой внешности: сам больше на бандита похож, чем на полицейского. Он-то как раз в летучем отряде служил, а на большее не имел ни образования, ни желания. Зато опыта — вот уж точно, «ей-Боже». Ко всему прочему, Инсаров отлично знал: язык за зубами Дорошенко держать умеет, когда это важно. Не по делу — болтлив, а так…
Попов всю дорогу говорил с Гумилёвым: он-то слыл большим любителем поэзии, в отличие от своего начальника. Инсаров знал Попова давно и достаточно ценил, чтобы несколько лет назад забрать «с земли» к себе в Департамент. Выбил для талантливого следователя очень хорошую должность, так что выходило: старый коллега многим Петру Дмитриевичу обязан. Отказать в просьбе никак не мог — и позже точно не подведёт. Когда на ковре ответ держать придётся, расскажет заготовленную историю о проверке версии, связанной с экспортным «Маузером». И вот ведь, какая удача (или неудача): нос к носу с бандой… бывает же!
Кроме перечисленных, на непростое дело пошёл и Епифанцев, несмотря на попытки Инсарова отговорить. Пётр Дмитриевич сильно пожалел, что вообще поставил того в известность. Едва Владимиру Валерьевичу залатали разорванную пулей щёку, как из больницы он попросту сбежал — и хоть официально был пока не на службе, но всё равно рвался участвовать в расследовании. Понятное побуждение, учитывая обезображенное в схватке с Григорием лицо.
Теперь он, с перемотанной бинтами головой и «Браунингом» в руке, выглядел едва ли не решительнее всех прочих. Пятеро полицейских и один кавалерист почти свободно приближались к дому — пользуясь сумерками и туманом. Здание оказалось обнесено невысокой оградой, через которую двор вполне просматривался. Кажется, никого. Света в окнах тоже не было видно, но это вовсе не означало, будто бандиты спят: не такой уж маленький дом.