Белый Орден или Новые приключения Ариэля
Шрифт:
— Не хочу я с этой швалью говорить.
— Нельзя списывать человека только потому, что он один раз дрогнул, надо дать этим людям ещё один шанс. Не все пойдут за нами, но кто-то определённо пойдёт.
— Ну давай попробуем, — неохотно согласился Стратоник, — Вдвоём пойдём?
— Нет, двоих примут за сумасшедших. Выбери сотню рыцарей самого мощного сложения и найди для них самые чистые плащи. Дезертиры должны увидеть, что перед ними сила, к которой есть смысл примкнуть.
Ариэль оказался прав, на двух рыцарей в этой гуще совершенно раскисших людей никто и внимания не обратил бы, на стройные шеренги по восемь все сразу начали опасливо и настороженно поглядывать.
— Слушайте меня, — зарычал Стратоник. — Подходите ближе. Кто из вас хочет вернуться под знамя Ордена и кровью искупить свою вину?
В разрозненных группах дезертиров заметно выросло напряжение, они запереглядывались, но ни один не сдвинулся с места.
— Жрать хотите? — опять прорычал Стратоник. — Кто хочет жрать — ко мне!
Многие стали неуверенно подходить, вокруг Стратоника собралась целая толпа.
— Так вы хотите жрать? А у меня нет для вас жратвы. Но она есть у сарацин. Пойдём, отнимем. Правда, придётся малость повоевать, так вы же умеете.
По толпе прокатился гул возмущения:
— Хватит нам мозги засорять.
— Опять на бойню.
— Мы вам не жертвенные бараны.
Стратоник весь взвился:
— Так докажите, что вы львы, а не бараны! Вас никто не погонит в бой палками. Вспомните о том, что у вас когда-то была честь и подумайте, как вам её вернуть. Видите этих рыцарей? Сегодня они разгромили крупный отряд сарацин. У них есть возможность себя уважать. Они живут, а не гниют. Кто с нами?
Многие начали выходить и присоединяться к отряду, который рос на глазах и продвигался дальше. Забурлила вся огромная занятая дезертирами территория. Стратоник повеселел и стал ещё зажигательнее. Он постоянно выкрикивал: «Ко мне, желудки! Кто хочет жаркого из сарацин? Кто любит помахать мечём? У вас тут никаких развлечений, а у нас каждый день веселуха!»
Ариэль в основном молчал, он не чувствовал себя народным трибуном и с удовольствием предоставил эту роль Стратонику. Но его уверенное спокойствие тоже производило на всех большое впечатление. К нему приглядывались, за ним хотели идти. Души людей, как оказалось, надо было только стронуть с мёртвой точки. Вдруг к Ариэлю подошёл рыцарь, на лице которого застыла гримаса отчаяния.
— За что вы хотите воевать? Воевать больше не за что, — выпалил он.
— Пойди к сарацинам и спроси у них, за что они воюют? Послушай, как они кричат: «Аллах акбар!». И спроси себя, а тебе нечего им ответить? Мы хотим воевать за Христа!
— Значит, и они за Бога, и вы за Бога.
— А никто им не мешал славить Аллаха так, как они хотели, но они захотели уничтожить христианское царство, а мы хотим его защитить. Уже нет царства? Так будет! Ты хочешь, чтобы на нашей родной земле вновь появилось великое христианское царство?
— Конечно, хочу, — виновато прошептал несчастный рыцарь.
— Так где твой меч? Вперёд, за христианское царство! — крикнул Ариэль. И этот клич подхватили многие. Оказалось, что жратва всё же не самое главное для этих людей, хотя Ариэль понимал, что если бы Стратоник начал разговор не со жратвы, слушать не стали бы. Войско, превратившееся в толпу, быстро доходит до уровня, на котором имеют значение лишь самые элементарные жизненные потребности, но это ещё не значит, что люди превращаются в животных, в них всё ещё можно разбудить людей.
За раз они не смогли охватить своим вербовочным рейдом все прифронтовые территории, и пошли за ними далеко не все, пожалуй, даже меньшая часть, но вернувшись в лагерь и пересчитав пополнение, они обнаружили в нём более восьмисот человек. Численность их отряда уверенно перевалила за тысячу мечей.
— У тебя всё ещё есть желание на завтра сложить свою буйную голову? — спросил Ариэль Стратоника.
— Теперь я готов с этим маленько подождать, — рассмеялся зажигательный командор. — Вот ведь не думал… Никогда раньше мне не приходилось воодушевлять людей. А получилось!
— Мы лишь на шаг отступили от пропасти.
— Но это самый важный шаг. Теперь нам нужна победа, а не смерть. А если и смерть, то ради победы.
— Скажи, Стратоник, неужели по всему фронту только ты и твои люди не бросили оружие? Может быть, ещё где-то остались боеспособные отряды?
— Да есть тут один отряд… Ужас, какой боеспособный. Но эти подлецы хуже, чем дезертиры. У них там какая-то своя теория. Ты не поверишь, но они считают, что все должны быть равны: и сержанты, и рыцари, и командоры.
— А кто командовать будет? — усмехнулся Ариэль.
— А вот, дескать, кого мы все вместе выберем, тот и будет командовать.
— Может, это не так уж и глупо? Ведь перед Богом все действительно равны.
— Так Бога-то они как раз и отрицают. Мы ж, дескать, Бога на общем собрании не выбирали, значит Бог — тиран и деспот, а потому мы не намерены ему служить.
Ариэль сморщился, как от зубной боли, некоторое время молчал, переваривая услышанное, а потом очень горько сказал:
— Не думал, что в нашем царстве так быстро дойдёт до отрицания Бога. Хотя — ничего удивительного. У нас ведь всегда хватало людей, для который христианство было не потребностью души, а лишь обычаем. Не стало обычая, не стало и веры. Ничего не изменилось в душах этих людей, просто, лишённые покрова обычаев, они теперь выглядят такими, какими и всегда были… Что для тебя Христос, Стратоник?
— Не знаю… — насупился командор. — Никогда об этом не думал. Может быть, я и сам из тех, для кого вера была лишь обычаем. Раньше молиться было так же привычно, как бриться или мыть руки перед едой — с детства сформированная привычка, которой я никогда не придавал слишком большого значения. Конечно, я всегда был уверен в существовании Бога. Так же, как был уверен в том, что я — один из лучших рыцарей Ордена. И неизвестно ещё какая из этих двух уверенностей значила для меня больше. А вот когда тут начался весь этот кровавый бардак, о привычных молитвословиях я совершенно позабыл, но из души начали постоянно вырываться безмолвные возгласы: «Господи помоги, Господи прости, Господи благослови». Эти возгласы вырывались из души так же стремительно и упруго, как стрелы из лука. И я вдруг почувствовал реальность Божьего присутствия. Даже в тех случаях, когда Бог вроде бы не торопился мне помогать, я всё равно чувствовал, что Он рядом. Знаешь, что я тогда понял? Без Бога я ничтожнее самого ничтожного из дезертиров. Я теперь понимаю, что без Бога нельзя, но всё, чему нас учили священники, как-то разом выветрилось, ко всему, видимо, надо заново приходить. Что для меня Христос? Не знаю. А для тебя?