Белый Север. 1918
Шрифт:
Места для публики на самом проспекте осталось мало, но люди толпились на набережной и прилегающих улицах, смотрели через решетки оград, забирались на крыши домов. Некий местный художник принёс мольберт и старательно зарисовывал прибывающих союзников. Настроение царило праздничное, все надели лучшее, что у них было. Нестройные, но искренние приветственные выкрики не смолкали.
Власть большевиков в Архангельске пала за считанные часы, почти без сопротивления. Три тысячи штыков без боя сдались пяти сотням восставших. Молва сильно преувеличила численность союзного десанта — ходили слухи, что высадится более 9000 интервентов. Максим хохотнул про себя — over 9000, и тут же пожалел, что не с кем поделиться этой шуткой. В действительности высадилось две тысячи солдат и офицеров; на параде все они имели бравый вид, однако скоро выяснилось, что в Россию направляли в основном контингент второго сорта — едва оправившийся после ранений и формально пригодный только для несения гарнизонной службы. Так что получилось, что большевики оставили город главным образом из-за слухов. Британцы взяли Мудьюг, расстреляв его артиллерию с гидропланов — защитники острова сдаваться отказались. Красные капитаны затопили в фарватере два ледокола, пытаясь перекрыть путь союзникам, но не достигли успеха. Попытка распространить призыв к борьбе с захватчиками провалилась, командующий войсками РККА Кедров случайно оказался в Москве — и далее большевики не думали о борьбе, только бежали, спасая собственные шкуры. Это им чаще всего не удавалось, настрадавшиеся от них обыватели создавали отряды преследования. Максим видел, как большевиков вели по улицам — избитых, связанных. Архангельская городская тюрьма переполнилась за один день.
Союзники вошли в уже празднующий освобождение город. Максим стоял в толпе, но ее радостным настроением заразиться не мог. Его мысли занимала Маруся Донова — вернее, то, что она успела сказать.
С самого начала Максим поражался доверчивости и беспечности заговорщиков. Того, что он принес золото и документы, да еще заочной рекомендации от «Союза возрождения России» с лихвой хватило, чтобы начать безоговорочно ему доверять. Не только простоватый Миха, но и Чаплин с Чайковским спокойно обсуждали с ним и при нем свои планы, сообщали адреса складов с оружием, которое планировалось раздать населению, и имена красных командиров, поддержавших идею восстания. Максим думал всякий раз, что будь он двойным агентом, заговор удалось бы придушить в зародыше. И вот, оказывается, товарищ Ростиславцев двойным агентом и был — тот Ростиславцев, который исчез неведомо куда перед явочной квартирой в Вологде, и тут же его место занял растерянный путешественник во времени.
Ну надо же, товарищ Молот…
Выходит, уже само появление Максима в прошлом сделало возможным захват власти в Архангельске, то есть изменило историю. Следовательно, здесь история может пойти по другому пути, Белое движение на Севере получило шанс. Значит, в этой ветке реальности все-таки возможно защитить страну от большевиков?
Это воодушевляло, однако сама ситуация оставляла нехороший осадок. Так уж вышло, что он подвел человека, который ждал от него помощи. Пусть это не его вина, пусть Маруся сражается за неправое дело, а он — за сто раз правое… Все равно мерзко получилось. Впрочем, сейчас были и более насущные проблемы. Максим слышал, что Донова арестована — скрыться она то ли не успела, то ли не пожелала. Рано или поздно ее допросят, и что если она назовет фамилию Ростиславцева среди пособников большевиков? Пусть ему удалось предотвратить преступление предшественника, как бы не пришлось отвечать за его грехи…
— Товарищ Ростиславцев, вас-то я и ищу! — лысый немолодой мужчина с ленинской бородкой и в теплом не по сезону пальто положил Максиму руку на плечо. — Послушайте, мы тут час назад образовали Верховное управление Северной области. И так сложилось, что я в нем возглавляю отдел юстиции. Мне требуются толковые помощники, и я решил предложить вам должность комиссара по особым поручениям.
Максим напряг профессиональную память на лица и имена и сообразил, откуда знает этого человека: он был в Вологде вместе с Чайковским. Фамилия его — Гуковский. Во время той безобразной драки он не поднялся из-за стола… неудивительно, ведь он тяжело опирается на трость, она нужна ему явно не в качестве модного аксессуара.
Войска союзников уже прошли, оставив множество следов в густой уличной грязи. Праздничная толпа тоже рассеялась. Максим и Гуковский стояли на тротуаре вдвоем.
— Это несколько неожиданно, — протянул Максим. — Могу я поинтересоваться, откуда такое доверие к моей скромной персоне?
— Охотно объясню, — Гуковский говорил очень ровно, будто бы о чем-то обыкновенном и даже скучном. — У меня нет особых причин доверять вам. Однако у меня меньше причин не доверять вам, нежели другим доступным кандидатам. Местные деятели станут, как это заведено, лоббировать интересы своих группировок, а у меня совершенно нет ни времени, ни желания в это вникать. А вы от «Союза возрождения России», в местных дрязги не погружены, золото доставили по назначению вместо того, чтобы присвоить. Это дает основания считать вас человеком надежным. Ну, какие времена, такие и основания.
Максим чуть улыбнулся. Гуковский говорил скучным бесцветным голосом, однако был явно не чужд иронии. Похоже, они могут сработаться.
— Вы где-то служите? — спросил Гуковский.
— Да, в типографии…
— А, так это вы устроили там бунт? Весьма своевременно. Если бы большевики успели опубликовать воззвание, наш переворот мог бы оказаться вовсе не таким бескровным. Однако теперь с типографией управятся и без вас. Вы согласны помочь работе управления юстиции?
— Да, я очень хочу быть полезен. Это для меня огромная честь…
— Жду вас завтра к девяти утра. Дом с башенкой напротив пожарного управления с каланчой. На пересечении Троицкого проспекта с Полицейской улицей, она, вроде, теперь называется улица Свободы. Вопросы жалования и довольствия решим на месте. Нужно незамедлительно установить по всей области законность и порядок. Не опаздывайте.
Глава 6
Побочный эффект мировой войны
Август 1918 года
Вход союзных войск в Архангельск оказался праздником только в самый первый день.
По дороге на новую службу Максим увидел британских солдат, выносящих мебель из особняка. Улицы в центре города были мощеные, но все равно их покрывала грязь, в которую сейчас сгружали обтянутый ярким шелком диван.
— Кто вам позволил? — орала на солдат пожилая дама в сложного кроя платье, но без шляпки. — Как вы посмели? В этом доме жили и умерли мои дед и отец! Мой супруг владеет лесопильной фабрикой! А ну немедленно поставьте на место торшер, он стоит…
Немолодой лейтенант тяжко вздохнул, снял на пару секунд фуражку, чтобы вытереть пот со лба, и сказал на чистейшем английском языке:
— Сожалею, леди, здание определено под штаб британского командования. Личное распоряжение генерала Пуля.
— Извольте объясниться так, чтобы я вас поняла! — взвилась дама. Она, разумеется, говорила по-русски. — Где ваше начальство? Немедленно вызовите его сюда!
Максим перевел даме слова лейтенанта.
— С какой стати генерал, кем бы он ни был, Пуль распоряжается моим имуществом? — не унималась дама. — Я буду жаловаться в…
Она замялась. Максим понимал ее — в это суматошное время никто не знал толком, куда, кому и на кого жаловаться.
— Будьте любезны сообщить леди, — попросил Максима лейтенант, — что российским подданным будет выплачена компенсация за использование их имущества для нужд британской армии.
Максим перевел, но даму это не успокоило. Видимо, за последнее время местные жители если чего и получали от разных властей в избытке, так это обещаний.
— Даже большевики оставили за нами четверть дома! — возопила дама.