Белый Трибунал
Шрифт:
Он все еще был в сознании, когда пятеро судей, один за другим, с воплями рухнули в котел. Эти мучились недолго. Их крики затихли, и тела погрузились в бурлящую воду. Но искру жизни в истинно праведном человеке погасить было не так легко, и верховный судья продолжал страдать. Над ним вдоль кромки котла склонялись лица его убийц, лица, пылающие гневом и ненавистью. Искаженные рты изрыгали проклятия.
А прямо над ним сияло голубое летнее небо. Крик горького отчаяния вырвался у верховного судьи Гнаса ЛиГарвола, когда он увидел, как огромная тень вздымается, заграждая собой синеву, и узнал в ней облик торжествующего
22
Тредэйн сидел в отцовском кабинете, глядя на стоявшие перед ним песочные часы. Все эти месяцы он расходовал силу, не считаясь с ценой ради достижения цели, и теперь тусклый пепел почти заполнил нижнюю колбу. Светящихся песчинок осталось совсем немного. Их можно было растянуть на много десятков лет, используя их по одной за раз или не тратя вовсе. С другой стороны, их хватило бы на одно настоящее чудо.
Итак?
Он отвел взгляд от стола, осмотрелся. Ни пылинки па полках, книгах и немногочисленных креслах. Чисто было и в соседних комнатах, прежде принадлежавших Равнару ЛиМарчборгу. А теперь - ему.
Или не ему? После яростного бунта на площади Сияния - после убийства шестерых членов Трибунала, в том числе самого Гнаса ЛиГарвола, и нескольких тюремщиков, после освобождения заключенных, пожара, разгоревшегося в здании суда, и последовавшего за всем этим указа дрефа о роспуске Белого Трибунала - некоторые положения закона представлялись довольно зыбкими.
Например, о законном владельце особняка ЛиМарчборгов. По всей вероятности, следовало бы обратиться к дрефу с прошением о восстановлении прав законного наследника, и прошение было бы удовлетворено. Большая часть несправедливо конфискованной Трибуналом собственности по всей Верхней Геции уже возвращена законным владельцам. Однако Тредэйн ЛиМарчборг не потрудился подать прошение, и, следовательно, собственность баронессы Эстины ЛиХофбрунн пока что оставалась во владении ее второго мужа, Крейнца ЛиХофбрунна.
Но барон ЛиХофбрунн, по-видимому, особняком не интересовался. Разумеется, бдительный лорд Крейнц не мог не заметить, что в особняк его покойной жены вселился новый жилец, однако он предпочел закрыть глаза на это обстоятельство. Возможно, тяжба с благородным ландграфом Тредэйном ЛиМарчборгом представлялась ему безнадежной или попросту нежелательной. Как бы то ни было, барон смолчал.
Так что Тредэйн мог спокойно жить в отцовском доме и делать с ним, что ему вздумается. Правда, он не нашел в себе сил на большие перемены. Нанял работника вытереть пыль в комнатах отца и перевез туда свои вещи. Отъезд из дома номер шестнадцать на Солидной площади произошел легко, поскольку почтенный Айнцлаур, освобожденный из Сердца Света бунтовщиками, невредимый, но, естественно, раздосадованный неприятными переживаниями, дал Тредэйну ясно понять, что больше не желает иметь мнимого доктора своим жильцом. Серебряные ауслины Тредэйн давно разменял на банкноты и ценные бумаги, а вещи легко уместились в один саквояж. Теперь все это переехало в комнаты лорда Равнара.
Остальная часть дома осталась нетронутой. Мебель так и стояла в полотняных чехлах, повсюду была пыль, заколоченные ставни не пропускали лучей осеннего солнца. Не дом, а фамильный склеп. Вообще-то давно следовало бы открыть окна, впустить в дом свежий воздух… Он ведь не выходил на улицу уже… сколько? Несколько дней? Дольше? Единственное человеческое
Ни одно дело не казалось ему стоящим хлопот. Его дело было сделано, и теперь все кончилось.
Он наказал, виновных. Он восстановил справедливость. Заодно он помог свергнуть Белый Трибунал - тоже приятно. Гленниан и ее приятели-Мухи, те, что остались в живых, могут быть довольны. Возможно, довольна и вся Верхняя Геция. Тредэйн догадывался, что это так, но наверняка сказать не мог, потому что не видел Гленниан ЛиТарнграв с того дня, когда она застала его за беседой с Ксилиилом.
Она обещала тогда, что придет еще - и не пришла. Но это не ее вина. Чуть ли не десяток ее записок с просьбой о свидании лежало перед ним на столе. Тредэйн не отвечал на них, и не потому, что не хотел. Хотя весь мир за стенами старого особняка и казался ему сейчас ненастоящим, Гленниан ЛиТарнграв каким-то образом оставалась реальной. Он ясно представлял ее лицо, слышал ее голос, словно она стояла сейчас перед ним. Но, как бы ни хотелось Тредэйну встретиться с девушкой, совесть не позволяла ему тянуть Глен за собой. Конец его нынешнему бесцельному прозябанию мог быть всего один. Сколько бы ни длилась жизнь, после нее его ждало вечное рабство у Ксилиила. Единственное, чем мог он отплатить Гленниан - это отравить ее жизнь.
Лучше ей держаться от него подальше.
Мысли о Гленниан были ему неприятны, но те, что приходили им на смену, были еще хуже. Стоило прогнать из памяти лицо девушки, перед глазами вставали другие: Эстина, подурневшая, заплаканная, так ничего и не понявшая; Дремпи Квисельд, слабодушный и корыстный человечек, исполненный достоинства в последнюю минуту своей жизни; верховный судья ЛиГарвол, до самого конца считавший себя спасителем человечества. Он сумел погубить их всех, справедливость свершилась, и мир стал лучше.
Поздравляю…
Какой смысл упрекать себя? Иного смысла в его существовании не было, нет и теперь уже никогда не будет.
Гленниан стала бы спорить… «Еще молод… умен… голой сил… столько мог бы сделать…» Тредэйн словно наяву слышал ее мелодичный голос.
Он не хотел ни слушать его, ни думать о самой девушке. Он вообще не хотел думать. Мысли травили душу.
Пора с этим кончать.
Это желание, понял Тредэйн, потихоньку росло в темноте его сознания уже несколько недель. До сих пор оно ни разу не пробивалась на поверхность, но теперь созрело, и он готов был принять его.
Самое время.
До сих пор Ксилиил объявлялся, когда хотел сам. Тредэйн всего один раз вызывал Сознающего. Пора сделать это снова.
В прошлый раз, в мастерской Юруна, его разум черпал силу в отчаянии. Сейчас, чтобы сосредоточиться, ему приходилось полагаться только на свой опыт и решимость.
Губы уже произносили нужные слова. Отцовский кабинет казался по-прежнему пустым, но Тредэйн ощущал невидимое, холодное присутствие Ксилиила. По спине прошел озноб, волоски на руках встали дыбом. Тредэйн не знал, почему Сознающий на сей раз вздумал скрыть свой облик, но кто может понять мысли подобного создания?