Белый Трибунал
Шрифт:
Скоро Ли Фолез остался позади. Вдоль дрефского тракта тянулись поля и огороды. Он был один на ночной дороге, безоружный, лишенный колдовской силы, и попадись ему па пути шайка разбойников, едва ли он сумел бы отбиться.
Вот уж что неважно, так это смерть! Впрочем, сейчас уже все неважно.
Свернув с тракта, Тредэйн углубился в лес. Без фонаря здесь было бы не пройти. Он шел через поросшие лесом холмы, к Цинову Зубу и дальше, по шуршащему Морю палой листвы, к гребню холма, нависавшего над заброшенным домом Юруна Бледного.
Ночной воздух
Он спустился по заросшему пепельной травой склону в мрачную тень железных деревьев и прошел по жухлым грязно-желтым листьям к базальтовым ступеням дома колдуна. Дубовая дверь все еще висела на ржавых петлях. Он шагнул внутрь, как заходят домой, прошел по знакомым коридорам и легко отыскал дверцу, за которой лежала непроглядная тьма.
За спиной громко и явственно прозвучали шаги. Хрустнуло битое стекло. В населенной призраками тиши покинутого дома хруст показался необыкновенно громким. Он выждал несколько секунд и рывком обернулся навстречу преследователю, который даже не попытался спрятаться.
– Гленниан!
Тредэйн готов был ударить глупую девчонку. Неужели она не понимает, что он печется лишь о ее благе!
– Собственной персоной.
– Я мог бы догадаться.
– Но не догадался же.
– Ты следила за мной!
– Твой фонарь видно издалека.
– Зачем?
– Я беспокоюсь за тебя.
– Напрасно. Тебе здесь не место.
– Спасибо за, совет, но позволь мне решать самой.
– Мы уже попрощались.
– Ты попрощался. Я - нет.
– Ты понимаешь, что сейчас будет?
– Думаю, что догадываюсь.
– Тогда должна понимать, что это опасно и для тебя.
– Нет. Только для тебя. Ты в самом деле хочешь остаться с ним наедине?
– Нет!
– Да.
– Очень жаль. Потому что я твердо намерена спуститься по этой лестнице. Помнишь, ты обещал показать мне, что там внизу? И дважды сплюнул!
– Мы были детьми…
– Есть другое предложение. Давай убежим на край света и спрячемся в диких лесах.
– Станем отшельниками, будем есть ягоды и пить дождевую воду?…
– Если придется.
– От Сущего Ксилиила не спрячешься.
– Пожалуй… Тогда пойдем ему навстречу.
Ее не отговорить, да и прогнать не удастся. Может быть, ради нее самой стоило бы стукнуть ее так, чтобы она полежала часок без сознания, но чем он тогда лучше Пфиссига? Ничего не поделаешь. К тому же ему нужна была поддержка. Тредэйн молча протянул девушке руку.
Они вместе спустились по ступеням, как он когда-то и обещал. Поворот налево, за угол, где сквозь разбитую Дверь в мастерскую колдуна сочился голубой свет. Комната, забитая запретными чудесами. Все, как ему запомнилось. И посредине - железная клетка со старинным фолиантом.
Он покосился на Гленниан. Девушка смотрела вокруг круглыми от удивления глазами и, не противясь, позволила отвести себя в самый темный угол.
– Сиди здесь, - посоветовал Тредэйн.
– Молчи и не шевелись. Не вздумай вмешиваться, что бы ты ли увидела.
– А что я увижу?
– она невольно понизила голос.
– Что ты будешь делать?
– То, что надо.
– В мозгу Тредэйна все настойчивее горела память о сделке. Он подошел к железной клетке. Тогда эта книга подсказала ему, что делать. Сейчас он знал все наизусть, но непреодолимая сила заставила его соблюдать ритуал.
Губы произносили запретные слова. Разум подготовился. Он уже не замечал окружающего мира, его сознание вступило на тропу, соединяющую миры. В последний раз Тредэйн бросил призыв в бесконечную пустоту.
В таком состоянии он мог бы ждать целую вечность, однако рассчитывал на быстрый ответ. Тредэйн применял к Ксилиилу человеческую мерку и предполагал, что Сознающий поспешит за своей собственностью. И ошибся. Ожидание длилось так долго, что Тредэйн решил уже, будто его призыв остался незамеченным. Наконец медленно разрастающееся сияние показало ему, что зов услышан.
Невольно отпрянув от невыносимого света, сознание колдуна вернулось в родной мир. Тредэйн открыл глаза в мастерской Юруна и взглянул на Сущего Ксилиила. Знакомое, но вечно чуждое холодное прикосновение мысли. За спиной в страхе или изумлении вскрикнула Гленниан. Мелькнула мысль, способна ли она ощутить этот нечеловеческий разум. Однако колдуну было не до раздумий. Он знал, что время пришло.
– Я - твой, - вслух произнес Тредэйн. Он ждал мгновенного прекращения телесной жизни - и снова обманулся в своих ожиданиях. Ничего не случилось.
Ксилиил не отвечал. Он был здесь, совсем близко, но внимание его, казалось, было поглощено чем-то иным, и он не откликнулся на обращение своего смертного раба, словно не заметил его.
Длившееся молчание было мучительно. Ужас, так долго сдерживаемый, разрастался, причиняя почти физическую боль. Имея дело со смертным, Тредэйн предположил бы, что мучение затягивается намеренно, но Ксилиил не знал, что такое человеческая жестокость, и Тредэйн не понимал происходящего.
Боль еще лучше помогла сосредоточиться, и тогда в нем забрезжило понимание. Тредэйн уловил легкую дрожь чужого разума. Нечто сродни задумчивости, если такое понятие вообще было применимо к Сознающему.
Пытка становилась невыносимой.
– Я готов, - напомнил Тредэйн. Его голос звучал ровно, но даже его самообладание не могло длиться бесконечно.
– И я готова, - услышал он голос Гленниан.
Ужаснувшись, он в то же время понял, что этого нужно было ожидать. Как он мог надеяться, что она будет смирно сидеть в уголке? Тредэйн пару раз помог ей, девчонка вообразила, что она перед ним в долгу, и теперь намерена расплатиться. Сумасшедшая!