Белый Волк
Шрифт:
— Знаешь, Рабалин, «надо было» и «если бы» — самые бесполезные на свете слова. Если бы мы могли прожить свою жизнь заново. Если бы не сказали кому-то недобрых слов. Если бы повернули налево, а не направо. Никакой пользы от «если бы» нет. Мы совершаем ошибки и идем дальше. Мне в жизни приходилось принимать решения, которые стоили жизни тысячам людей. Хуже того: из-за меня умерли страшной смертью те, кого я любил. Я бы спятил, разреши я себе играть в это «если бы». Ты хороший, сильный молодой парень. Твоя тетя хорошо тебя воспитала. За ее любовь ты отплатишь ей тем, что будешь любить
Они помолчали, слушая, как плещет вода о сваи мола.
— Зачем какие-то люди охотятся за тобой? — спросил Рабалин.
— Их послал человек, который хочет моей смерти.
— Он, должно быть, сильно тебя ненавидит.
— Нет, она любит меня. А теперь я хотел бы побыть один, дружище. Мне надо подумать. Ступай в таверну, я к вам позже приду.
Скилганнона до сих пор удивляло, что из всех мгновений, пережитых им вместе с Джианой, из всех волнений, потрясении и страстей, ему так ярко запомнилась та их короткая прогулка от бань к его дому.
Успешно одурачив шпионов, они шли рядом, рука об руку Сквозь легкую ткань ее желтой туники проглядывали соски маленьких твердых грудей. Голова шла кругом от резкого запаха ее дешевых духов. Ему очень вдруг захотелось, чтобы она на самом деле была той, за кого себя выдавала. Скилган-нон открыл для себя восторги любви еще прошлым летом, в тех же банях, но никогда никого не желал так, как эту девушку, идущую под руку с ним.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила она. Он не мог мыслить ясно из-за болезненных спазмов в животе.
— Так что же? — настаивала она.
— Поговорим об этом у меня дома, — сказал он, пытаясь выиграть время.
— А что ты скажешь своим слугам? Действительно, что? Спериан молчалив и мало с кем общается, зато Молаира мелет языком за двоих.
— Куда вас хотел увести Гревис, когда удастся покинуть город? — спросил Скилганнон.
— На восток, в горы. Там есть племена, сохранившие преданность нашему дому. Может, перестанешь пялиться на мою грудь? Меня это смущает.
Он поспешно отвел глаза.
— Прощу прошения, ваше высочество.
— Так меня лучше не называть.
— Да. Я не такой уж тупица, как может показаться. Вы самая красивая девушка из всех, кого я видел, вот мысли и путаются.
— Мое имя — Сашан, — пропустив его излияния мимо ушей, сказала она. — Повтори вслух.
— Сашан.
— Умница. Так что же слуги?
— Я скажу им, что встретил вас в банях, что зовут вас Сашан и что вы какое-то время у меня поживете. Велю Спериану выплачивать вам содержание — тридцать серебряных монет в неделю. Это отведет от нас подозрение. С этими деньгами вы сходите на рынок и купите себе… что захотите.
— Я вижу, что цены на любовь тебе хорошо известны, юный Олек.
— Да, Сашан, и ты тоже должна их знать.
Она засмеялась дразнящим гортанным смехом.
— Будь я шлюхой, у тебя недостало бы денег купить меня.
— Будь ты шлюхой, я бы отдал все, что у меня есть, за одну ночь с тобой.
— И не пожалел бы, поверь. Я бы все отработала, до единого грошика. Однако я не шлюха — где же я в таком случае буду
— У нас полно свободных комнат.
— Но что об этом подумают твои слуги? Ты приводишь с улицы девку, а сам с ней не спишь? Нет, Олек, мы будем спать в одной комнате — но и только, имей в виду.
Дома Скилганнон представил Сашан Спериану и Молаире. Садовник промолчал, но Молаира напустилась на мужа:
— Ты что, намерен ему это разрешить.
— Мальчику всего три недели до совершеннолетия. Пусть делает что хочет.
— Стыд и срам, — фыркнула Молаира и удалилась. Принцесса прошла в гостиную, а Спериан шепотом спросил Скилганнона:
— Эта девушка — та, кто я думаю?
— Да, только Молаире не говори.
— Она выглядит очень убедительно в этой желтой тунике.
— Да уж.
Джиана выглянула из двери и улыбнулась Спериану. — Боюсь, что твоей жене я не понравилась.
— Это плохо не столько для тебя, сколько для меня, ашан. Она мне теперь все уши прожужжит, глаз не даст сомкнуть. Ступайте-ка вы с Олеком в сад, а я принесу вам попить и поесть.
В саду на закате солнца было свежо и прохладно. Джиана опустилась в кресло, вытянув свои длинные ноги, и Скилган-нон устремил взор на цветочную клумбу.
— Он знает, правда? — спросила она.
— Да. Он ведь знал, что Гревис вас прячет — он-то и послал меня к нему. Я догадывался, что его нам провести не удастся. Но он никому ничего не скажет, даже Молаире.
— Надеюсь, у него хватит на это ума. Доверять секрет этой толстой корове — все равно что черпать воду неводом.
— Она хорошая, — резко заметил Скилганнон. — Не надо так о ней говорить.
Удивление на лице девушки тут же сменилось гневом, серые глаза холодно блеснули.
— Ты забываешь, с кем разговариваешь.
— Я разговариваю с Сашан, которая живет у меня в доме за тридцать серебреников в неделю.
Джиана отвернулась. Она и в профиль была прекрасна, несмотря на плохо покрашенные желтые волосы с красными кружками на висках.
— Долго ли мне придется пробыть здесь? — спросила она.
— Сейчас солдаты обшаривают весь город, и ворота бдительно охраняются. Но через три недели наступит Праздник Урожая, и сюда съедутся крестьяне и купцы со всего государства. После праздника они начнут разъезжаться по домам, и это, думаю, будет самое подходящее время.
— Стало быть, месяц?
— Никак не меньше.
— Долгим мне покажется этот месяц.
Скилганнон не имел тогда представления, каким долгим этот месяц покажется ему. Он стал понимать это с первой же ночи в их комнате, что выходила на запад, в сад. Несмотря вполне достаточную ширину кровати, он лежал без сна, чувствуя идущее от Джианы тепло. Каждый порыв воздуха из окна доносил до него запах ее волос. Ночью она тихо поднялась с постели, и он увидел у окна силуэт ее обнаженного тела. Им сразу же овладело до боли острое возбуждение. Она закинула руки за голову, запустив пальцы в волосы. Он пожирал глазами изгиб ее талии, длинные плавные линии ног. Она прошлепала по комнате и налила себе воды, а он, зажмурившись, попытался изгнать из головы ее образ — тщетная попытка. Миг спустя она снова скользнула в постель рядом с ним.