Белый вор
Шрифт:
– Ты одна? – выдавил Степанов. По повадкам Странника он представил нож у горла супруги.
– Нет, я с Надей.
Значит, та верна слову и пока ничего не сказала жене. Послушна племянница прокурору. А ведь Надя, по словам Якова Андреевича и её собственным, присутствовала в ейской прокуратуре, когда Сергей перестал быть нормальным человеком, превращаясь в Странника! От обиды за погибшего друга открыв беспорядочную стрельбу, он угрожал и ей, уже беременной Гришей. С каждой выпущенной из табельного оружия пулей по якобы предавшим коллегам, в тот день он переходил незримый барьер, отделявший
– И чего… Надя?
– Ничего. Так – надулась. Ты в курсе, с ней бывает… Сидим в ресторане, болтаем.
– И что… Сергей?
– Милый человек. Немного поправился за годы, что я его не видела. В Серёже проявились фамильные черты, стал больше похож на тебя внешне.
Степанов тяжело вздохнул.
– Чем занимается… Сергей?
– Он – бизнесмен. У него своё охранное предприятие. Он – рядом. Тебе привет передаёт.
Шёпотом жена добавила:
– Такой дурак! Вспоминает, как ухаживал за мной. Когда ты отбил. Говорит. Если б я вышла за него, у меня жизнь сложилась бы совершенно по-другому.
– В каком вы ресторане?
– В каком-то рыбном. На набережной.
– Адрес?
Жена сказала адрес.
– Ждите с племянницей меня там. Никуда не ходите.
Вызвав машину, Степанов поехал к морю. Василию Николаевичу он ничего не сказал, не мог. Ничего он не сказал и прокурору. Тот с полковником ещё сидел в Управлении. Даже косвенный разговор на серьёзную тему Степанов не решался доверить телефону.
Пока Степанов ехал, Странник уговорил его супругу и племянницу спуститься на первый этаж заведения, где выстроили нечто вроде СПА – бассейн с массажными кабинетами и парилками. На застеклённой веранде стояли лежаки и кресла – качалки. Отсюда открывался широкий простор бухты с судами, за мысом – океан, гнавший черную высокую волну. Ресторан и оздоровительный комплекс контролировались портовой группировкой.
Острый глаз охранников распознал в Степанове чужого человека. Он шёл по коридорам под пристальными взглядами крепких парней в серых тужурках, поэтапно сообщавших в рации о его приближении.
Супруга сообщала, что Странник поправился. Степанов не нашёл этого. Он опять увидел сухого подвижного человечка с изломанной пластикой.
Странник притворно приветливо поднялся с кресла – качалки, обнял не ответившего Степанова, тронул щёку щекой с трёхдневной щетиной.
Недавно выйдя из парилки. Странник был завёрнут в простыню. Супруга Степанова, успевшая навестить косметический кабинет, благоухала кремами, мазями и бальзамом вымытых волос.
Племянница сидела в бежевом халате на пуфе. Она прекрасно разбиралась в нависшей опасности. Успела столкнуться со Странником в Ейске, когда он расстрелял сотрудников прокуратуры. Как и велено мужем - прокурором, она ничего не сказала супруге Степанова, но страх за себя и родственницу явственно проступал в ней. Она искоса поглядывала на Странника, как мышь на удава, хотя послушно выполняла его бредовые глумливые предложения, в частности, спуститься сюда, то ли в СПА, то ли в сауну. Странник читал её страх и, дразня, заигрывал, не упускал случая подтрунить над растянутым родами животом. Племянница краснела, не давала повода развить тему, не новый ли мент у неё родился.
Супруга же Степанова – Лида вела себя, напротив, абсолютно раскрепощёно. Святая простота! Официант только что принёс ей апельсиновый сок.
Лидия посасывала сок через трубочку и непринуждённо болтала.
– Отличная сауна! – внешне дружески воскликнул распарившийся Странник. – Раздевайся, майор. Гостем будешь.
Бешенство бурлило в груди Степанова на поведение жены. В неведении она симпатизировала Страннику. Майор воспринимал её улыбки и другие авансы, расточаемые магаданскому смотрящему, хуже измены. Супруга совершенно не чувствовала ситуации, не замечая и кислой мины на лице племянницы, державшейся благоразумной заложницей.
Глядя с вызовом Страннику в глаза, Степанов разоблачился. Он закутался в простыню, заботливо повешенную персоналом на ручку белого пластикового кресла. Присел и демонстративно выставил ноги, чтобы жена заметила отрезанный палец. Когда она приехала в Магадан, майор не избегал интимной близости с супругой. Оба раза дело происходило в темноте, и она не сподобилась обратить внимание на отсутствующую фалангу. Теперь это случилось.
– Господи, Валера, что с твоей ногой! – закричала, всплеснув руками, жена.
Странник презрительно скривился. Племянница застыла в ступоре, прокрутив в уме варианты.
– Так и было, - с деланной неохотой отвечал Степанов.
– А если честно? – с тревогой допытывалась жена.
Степанов со значением посмотрел на Странника:
– В тундре палец отморозил. Врачи отняли.
– Не болит?
– Нет. Ни капельки.
– Ходить не мешает?
– Что ты! – изобразил весёлость Степанов. – Бегать даже быстрее стал. Укоротить бы и пальцы и остальные.
Жена глядела настороженно.
– Не бойся. Не комиссуют, - неуклюже успокоил майор.
– Комиссуют за другое, - подчеркнул Странник.
Лицо супруги расправилось, будто насмешливым словам Странника она поверила больше, чем мужу.
Вошёл развязный официант:
– Что пить будем?
– Водку, - заказал раздражённый майор.
Супруга беспечно болтала:
– Серёжа всякие глупости говорил. Опять жалуюсь тебе на него, Валера. Никак не отойдёт, что таскался за мной по Москве. Ты половчее его оказался. Вырвал буквально из-под носа, - жена игриво стреляла глазами, поправляя причёску. Степанов едва сдерживал крик, чтобы прервать чушь, которую она несла. Супруга продолжала: - Сентиментальности Серёжи предела нет. Больше всего не забудет он, как мы втроём на плоту плавали. Вы связали какие-то гнилушки и меня уговорили. Плот постоянно заливало водой. Я от страха дрожала! Согласись, конечно, красиво. Речка, живописные берега.
Странник подмигнул Степанову. Не чокаясь, тоже выпил водки. Он глядел за окно на бухту.
– В Ейске море тёплое. Я люблю Каспий. Купаюсь по полгода. Войдёшь в воду и ждёшь волну. Обнимает как женщина. Юг расслабляет, и деньги, мне кажется, там делать проще. На Северах жизнь обострена…
– А в столице не хотел бы жить, Серёжа? – спросила супруга Степанова.
– Я отвык от толпы, - Странник с хрипотцой засмеялся. – Мне тундру подавай. Лысая земля и человек на ней.