Белый вождь
Шрифт:
Тревожное ожидание продолжалось недолго. В двадцать прыжков мустанг оказался на расстоянии пятидесяти футов от пропасти. Поводья по-прежнему свободно лежали на его шее. Карлос не счел нужным постепенно затягивать их. Он знал, что может остановить своего коня одним движением руки. Останавливать его до предельной черты было бы бессмысленно.Еще прыжок. Еще! Еще! Мустанг уже переступил черту. Секунда – и он полетит вниз.
При виде всадника, промчавшегося галопом за предельную черту, зрители испуганно вскрикнули. Но в следующее мгновение крики ужаса сменились ревом восторга. Толпа, оставшаяся внизу, приветствовала Карлоса громким «браво!». Казалось, перекликаются два хора. На возгласы снизу, из долины, эхом отзывались крики спутников Карлоса.
В тот миг, когда лошадь уже готовилась совершить
Толпа, стоявшая в долине, не помнила себя от восхищения. От передних копыт мустанга до края обрыва было не больше трех футов. Человек и конь, казалось, слились в одно целое. Их темные силуэты отчетливо вырисовывались на ярко-лазурном фоне неба. Как хороши были они оба! Одно только короткое мгновение стояли они неподвижно над зиявшей у их ног пропастью. Живой ли это всадник? Живой ли это конь? Зрителям представилось изваяние из бронзы, пьедесталом которому служила крутая скала. И это короткое мгновение запомнилось им на всю жизнь.
Рукоплескания не смолкали. Воздух звенел от восторженных криков. Они не прекратились и после того, как Карлос повернул коня и скрылся за скалой.
Он совершил то, что многие считали невыполнимым. Сердца зрителей, только что трепетавшие от ужаса, снова стали биться спокойно и ровно.
ГЛАВА VIII
Когда сиболеро вернулся в долину, его встретил новый взрыв рукоплесканий. Приветственные крики толпы опять огласили воздух. Женщины махали белыми платочками. Но из сотни таких платочков Карлос видел только один, и ему этого было вполне достаточно. Остальные просто не существовали для него. Да и как мог он обращать на них внимание? Маленький кусочек прозрачного раздушенного батиста, обшитый тонкими кружевами, был для него олицетворением надежды, знаменем, ради которого он с радостью совершил бы самые смелые, самые безрассудные подвиги. Этот платочек держала маленькая рука, сверкавшая драгоценными камнями. И то обстоятельство, что обладательница маленькой руки радовалась его торжеству, наполняло сердце Карлоса безграничным счастьем.
Проехав мимо трибуны, он направился к ряду телег, соскочил с коня и поцеловал мать и сестру. За ним последовал Хуан, поставивший на него сорок дублонов. Надо сказать, что глаза прелестной белокурой Розиты далеко не все время были устремлены на Карлоса. Она дарила своими нежными взорами не только брата, но и его спутника – молодого ранчеро. Даже самые ненаблюдательные люди заметили, что эти нежные взоры не оставались без ответа: Хуан буквально не спускал глаз с сестры своего приятеля. Не могло быть сомнений в том, что молодые люди питают друг к другу сильную взаимную привязанность.
Приятель сиболеро был довольно зажиточным фермером. Из уважения к деньгам жители Сан-Ильдефонсо неизменно прибавляли к его имени частицу «дон». Но, строго говоря, различие между ним и Карлосом сводилось только к различию имущественного положения.
Дон Хуан не принадлежал к местной «аристократии» и относился к ней чрезвычайно пренебрежительно. Это был умный, смелый и решительный юноша. При желании ему ничего не стоило бы породниться с каким-нибудь знатным семейством. Но так называемая голубая кровь мало привлекала его. Он не испытывал никакого желания вступить в брак с дочерью того или иного «сеньора». Всякому человеку, видевшему, какими красноречивыми взглядами он обменивался с сестрою сиболеро, было ясно, что он не намерен искать невесту среди аристократии Сан-Ильдефонсо.
В небольшой группе людей, толпившихся вокруг телеги, в которой сидела мать Карлоса, царило неподдельное веселье. Тут же была устроена импровизированная пирушка. Появились консервы, фрукты, прохладительные напитки и лучшие местные вина. Хуан вообще славился щедростью. А в этот день в кармане его позвякивали только что выигранные сорок дублонов.
Зато полковник Вискарра никак не мог примириться с таким значительным проигрышем. Его угрюмое лицо невольно обращало на себя внимание. Он был мрачнее тучи. Обитатели долины с тревогой посматривали на него. Он молча расхаживал взад и вперед по лугу, изредка приближаясь к телегам и окидывая злобным взором группу людей, собравшихся вокруг Карлоса. Взгляды, которые он бросал на Розиту, были в достаточной степени красноречивы. Сознание почти безграничной власти делало полковника крайне несдержанным. Он не считал нужным скрывать свои чувства и восторгался молодой американкой так беззастенчиво, что многие из окружающих замечали это. Встречая его пылкие взгляды, девушка застенчиво опускала глаза.
Хуан, от внимания которого не укрылись маневры коменданта, следил за ним с негодованием и тревогой. У него были причины беспокоиться. Он знал характер Вискарры и отдавал себе ясный отчет в том, как опасен человек, пользующийся почти неограниченной властью. О, свобода! Как много счастья приносит она людям! В странах, лишенных ее, постоянно гибнут надежды, калечатся чувства, разбиваются сердца. Страшно подумать, что приспешники тирании распоряжаются жизнями тысяч людей и по прихоти меняют естественное течение их привязанностей.
На различные игры и состязания, происходившие на лугу, публика смотрела без особенного интереса. Блестящее выступление молодого сиболеро произвело на жителей Сан-Ильдефонсо потрясающее впечатление. В сравнении с его подвигом все казалось пустяком. К тому же местные аристократы были в скверном расположении духа. Вискарра все время морщил лоб. Робладо томился ревностью. Алькад и его помощник, поставившие довольно большие суммы на красного петуха, жалели о проигранных деньгах. Отцы иезуиты, которым не повезло в монте, забыли о христианских чувствах и откровенно злились. Один только городской священник был по-прежнему весел. Он горел желанием вторично пожать лавры своего петуха.
Наконец герольд возвестил начало последнего состязания. Оно состояло в так называемой гонке за петухом. В предвкушении волнующего зрелища публика перестала играть в монте и перенесла все свое внимание на участников гонки.
«Гонка за петухом» – самая характерная из всех новомексиканских игр. Понять ее нетрудно. Петуха подвешивают за ноги к горизонтальной ветке на такой высоте, чтобы человек, сидящий верхом на лошади, мог схватить его за голову или за горло. Птица привязывается к ветке не слишком крепко. Обычно ее отвязывают или, вернее, отрывают одним быстрым движением. Стремясь по возможности затруднить свою задачу, участники состязания часто намыливают голову и тело злополучной жертвы. Всадник должен проскакать мимо намеченного дерева и схватить петуха на полном скаку. Победителем считается тот, кому удастся завладеть птицей и защитить ее от всех остальных участников состязания, пытающихся отбить у счастливца добычу. Обыкновенно всадники скачут по кругу к какому-нибудь заранее установленному пункту. Большей частью победитель подвергается нападению своих соперников и оказывается вынужденным отдать им петуха. Иногда несчастную птицу раздирают на мелкие части. Бывают случаи, что всадник, первоначально завладевший ею, снова отбивает ее. Если она жива и невредима – победа остается за ним. Согласно обычаю, победитель кладет петуха к ногам своей избранницы. Во время бала эта девушка – по большей части хорошенькая поблана – держит пернатый трофей возлюбленного подмышкой. Выставляя его напоказ, она как бы дает понять, что дорожит оказанной ей честью и что ее поклонник принадлежит к числу наиболее ловких местных наездников.
Гонка за петухом – забава очень жестокая: ведь несчастная птица, на которой упражняют свою ловкость десятка полтора людей, подвергается настоящей пытке. По правилам она непременно должна быть живою. А мексиканцы вообще не страдают избытком сентиментальности. Зато мексиканки чрезвычайно жалостливы. В этом отношении они представляют собою полную противоположность мужчинам. Им приходится утешаться мыслью, что гонка за петухом является исконным обычаем их родной страны. Впрочем, подобные забавы существуют почти всюду.