Белый вождь
Шрифт:
В гонке за петухом употребляется два приема. Первый только что описан нами. Второй отличается от него лишь тем, что птицу не подвешивают к дереву, а зарывают по горло в землю. Всадники должны в соответствующий момент наклониться с седла и схватить ее; остальное происходит совершенно одинаково.
Первого петуха повесили на ветку высокого дерева. Зрители поспешили занять свои места. Началось состязание.
Многие пожелали участвовать в нем. Но первых кандидатов постигла неудача. Некоторым из них удалось схватить петуха за голову. Однако мыло, которым он был смазан, помешало им удержать его.
В числе прочих участников гонки
Сержант Гомец обладал всеми данными, необходимыми для гонки за петухом. Высокий рост сослужил ему на этот раз хорошую службу. Он без всякого труда завладел птицей. К тому же впоследствии выяснилось, что в кулаке его была зажата горсть песка, благодаря которому намыленная голова петуха не выскользнула у него из рук.
Крепко держа свою добычу, он во весь опор поскакал вперед.
Но у некоторых из присутствующих были превосходные лошади. Прежде чем он успел проехать половину намеченного расстояния, поравнявшийся с ним вакерро нагнал его и оторвал от петуха левое крыло. Несколько мгновений спустя другой противник оторвал другое крыло. К тому времени как злополучный сержант поравнялся с трибуной, в руке его остался только жалкий окровавленный комок. Разумеется, публика встретила неудачника гробовым молчанием. А он так мечтал о рукоплесканиях и приветственных криках!
Сиболеро Карлос не принимал участия в этом состязании. Он отлично сознавал, что никто не может превзойти его, что ему удалось покрыть славой свое имя, что он и так уже нажил много врагов. У него не было никакого желания увеличивать их число. Но окружающие стали настойчиво убеждать его попытать счастья. Всем хотелось еще раз полюбоваться несравненной ловкостью молодого наездника. Он долго упорствовал. Второго петуха постигла та же участь, что и первого. Третий остался в живых. Вакерро, оторвавший у жертвы сержанта Гомеца крыло, сложил свой трофей у ног миловидной, смущенно улыбающейся побланы.
Ход мыслей Карлоса, зорко следившего за этой сценой, внезапно принял новое течение. Он подъехал к трибуне с явным намерением участвовать в состязании.
– Теперь мне долго не придется бывать на здешних праздниках, – сказал он Хуану. – Послезавтра я уезжаю в прерию. Надо использовать все до конца. Я хочу повеселиться всласть.
На этот раз игра была несколько видоизменена. Птицу не подвесили к дереву, а закопали в землю. По ее длинной шее и остроконечному клюву легко было угадать, что это не петух, а цапля. Надо заметить, что этот вид белоснежных цапель, очень распространенный в Мексике, принадлежит к числу самых красивых. Тонкая изящная шея закопанной в землю птицы не была намылена. В этом не чувствовалось ни малейшей необходимости. Дело в том, что цапля отличается большой робостью и при приближении человеческой руки откидывает голову то в одну сторону, то в другую. Схватить ее на полном скаку гораздо труднее, чем петуха.
По данному знаку выстроившиеся в ряд всадники быстро поскакали вперед. Карлос ехал одним из последних. Однако, приблизившись к тому месту, где была зарыта птица, он увидел, что белая длинная шея по-прежнему торчит над землей. Рука его быстро опустилась вниз. Молниеносным движением он схватил цаплю, вытащил ее из рыхлого песка и помчался дальше. Белоснежные крылья судорожно затрепетали между поводьями.
Чтобы благополучно избежать нападения десятка всадников, спешивших ему наперерез, Карлос принужден был вонзить шпоры в бока своего мустанга и призвать на помощь всю свою ловкость. Он то внезапно останавливал коня, то пускал его вскачь, то кружил вокруг надоедливого противника, то поворачивал назад. Зрители с восхищением следили за его маневрами. Остальные всадники стали мало-помалу отставать. Чуя свое торжество, черный мустанг стрелой понесся к трибуне. Высоко подняв над головой белую цаплю, Карлос молча раскланялся перед рукоплескавшей ему толпой.
Зрители высказали множество предположений относительно того, кому вручит сибалеро свой живой трофей. Женщины весело перешептывались между собой. Они были уверены, что молодой охотник подойдет к какой-нибудь девушке, равной ему по общественному положению, – к хорошенькой поблане или дочери одного из фермеров. Карлос как будто нарочно дразнил всеобщее любопытство. Несколько минут спустя толпа с изумлением увидела, что он выпустил из рук птицу. Глаза его задумчиво следили за ее полетом. Она величественно взвилась кверху и, вытянув свою длинную шею, направилась к противоположному концу долины.
Наиболее наблюдательные из присутствующих заметили, что перед тем, как выпустить цаплю на свободу, Карлос выдернул из ее крыльев несколько длинных пушистых перьев и завязал их в пучок.
Когда цапля исчезла вдалеке, постепенно превращаясь в маленькое белое пятнышко, он пришпорил коня, подскакал вплотную к трибуне и, грациозно поклонившись, протянул пучок белых перьев Каталине де Крусес.
Шепот удивления, пронесшийся по толпе, быстро сменился возгласами негодования. Как? Сиболеро, простой охотник, нищий, бродяга без роду и племени, никому не известный юноша, смеет мечтать об улыбке дочери богача? Может быть, он думал оказать ей честь? Нет, он ошибается. Это оскорбление! Это неслыханная дерзость!
Таково было мнение сеньор и сеньорит, восседавших на трибунах. Впрочем, в данном случае это мнение вполне разделялось фермершами и побланами. Они чувствовали себя смертельно обиженными. Как смел молодой охотник пренебречь ими? Почему он не влюбился в одну из них? И далась ему эта Каталина!
Прекрасно сознавая, что все ей завидуют, Каталина не знала, куда деваться от радости и смущения. На губах ее появилась улыбка. Густой румянец залил ее щеки.
– Благодарю вас, кабальеро! – нежно шепнула она, не решаясь взять в руки протянутый ей трофей.
Трудно было ожидать решимости от девушки, по правую руку которой стоял разгневанный отец, а по левую – ревнивый жених. Робладо весь дрожал от ярости.
– Дерзкий! – крикнул он, выхватив из рук Карлоса перья и швырнув их на землю. – Дерзкий!
Сиболеро наклонился с седла, поднял пучок перьев и заткнул его за золотистую ленту своего сомбреро. Движения его были медленны и размеренны.
– Держите себя в руках, капитан Робладо! – сказал он, вызывающе глядя на офицера. – Ревнивому поклоннику редко удается превратиться в счастливого мужа.