Белый Всадник
Шрифт:
– А кто сегодня дежурный?
– спросил Виктор невинным тоном.
Аркадий преувеличенно пожал плечами и обратился к Дану.
– Ты не знаешь, кто сегодня дежурный? И я не знаю. Вот досада!
– Все-все, сдаюсь! Иду на кухню.
Виктор поспешно скрылся за дверью.
– Я там картошку сварил уже, - сказал Дан ему вслед. Он прошелся по комнате, руки в боки, уселся в кресло напротив Тани. Его необычно светлые странные глаза смотрели прямо ей в лицо, и взгляд этот, прямой и чистый, смутил Таню, воткнулся в грудь и прожег раскаленным острием до самого сердца. Сердце застучало встревоженно и часто. Все это длилось какие-то доли секунды. Возможно, этого даже и не было. Дан тут же отвел взгляд и сказал беспечно.
– Не обращайте внимания, Таня. Вик у нас гений, ему свойственна рассеянность.
– И готовит он ужасно,- подал голос Аркадий. Он сидел уже за столом, и несколько раскрытых книг и тетрадей было разложено перед ним.
– Ничего, вот вечером он нам поиграет,- сказал Дан,- Вы ведь останетесь до вечера?
Таня неловко пожала плечами. Абсурдная мысль - переночевать в квартире с тремя мужчинами - ей почему-то уже не казалась дикой. Но все же было неловко.
На кухне что-то звякнуло. Таня вдруг сообразила, что Виктору надо бы помочь. Она встала и бочком, бесшумно стала продвигаться к двери.
– Это более сложный вопрос, мы его позже обсудим,- сказал Дан Аркадию, видимо продолжая какой-то разговор. Тут он заметил Танины маневры и негромко сказал,Ванная по коридору направо, вас проводить?
Таня покраснела.
– Нет, я на кухню хотела, - сказала она,- я подумала, надо, наверное, помочь, а то он там один?
– Да, конечно, - сказал Дан. Таня тихонько вышла.
Она прошла по темному коридорчику и без труда нашла кухню, довольно большую по сравнению с тем закутком, который был у них дома. Шкафчики стояли разнокалиберные, но все было вымыто и почищено. На клеенке стола, несколько обшарпанной, красовались несколько ромашек в граненом стакане
– Привет,- сказал Виктор, поворачиваясь к ней,- Вы на подмогу? Вот здорово!
Он поставил на стол кастрюлю, из-под крышки которой валил пар...
– Я накрою, а вы, может, пока салат нарежете?
Виктор выложил перед ней несколько вымытых помидоров, зеленый лук, огурец, редиску. Взяв остро отточенный нож, Таня принялась за дело. Честно говоря, она не была особенно искушена в домашнем хозяйстве. Хотя Таня вообще помогала по дому, сложные дела, вроде приготовления пищи, мама предпочитала делать сама, а не обучать непутевую дочь. Так было удобнее и проще. Поэтому Таня занималась дома только монотонными и простыми вещами: пол помыть, погладить белье. И теперь ей было неловко. Казалось бы, простое дело - нарезать салат, но ей все чудилось, что и это она делает как-то не так. Слишком крупно или слишком мелко. Самым обидным было опозориться перед представителями мужского пола. Таня вспомнила, как на новогодней вечеринке она заваривала чай, и мальчишка из класса издевался над ее умением это делать. "Ты вообще хоть раз в жизни чай-то заваривала?"слышала Таня его голос. И как всегда при этом постыдном воспоминании, она покраснела и закусила губу.
– А вы, Таня, прямо мастер!
– послышался сзади голос Виктора. Ожидая подвоха, она обернулась, но увидела доброжелательную улыбку.
– Вы замечательно режете, так мелко! Сразу видно женскую руку, - похвалил Виктор.
У Тани отлегло от сердца. Она сказала свободнее:
– Честно говоря, я совсем не умею готовить.
– Ну, я думаю, это не так важно,- сказал Виктор.- И дело это нехитрое, главное, не напрягайтесь, чувствуйте себя свободнее. У нас здесь все люди простые.
Говоря это, он ловко нарезал петрушку и ссыпал в блюдечко.
Наконец все было готово. В тарелки разложена вареная картошка, выставлены бутылки с молоком и Танин салат. Виктор взял большую алюминиевую миску, размял в ней несколько картошек, залил молоком и посыпал сверху петрушкой. Баярд, который по собачьему обыкновению во время готовки околачивался на кухне, вылез из-под стола, с вожделением глядя на миску.
Миска была поставлена для собаки на высокую скамеечку. Дан с Кашкой появились из комнаты, ведя совершенно непонятный, но бурный спор. Горячился, правда, в основном, Кашка, Дан только лениво ворчал в ответ. Спорщики уселись за стол, и вся компания принялась за еду. Таня не могла не отметить: еда, хоть и очень простая, была необычайно вкусной.
– Вы еще припомните мои слова, граф, - говорил Кашка, обращаясь к Дану. Западная сторона у нас слабовата.
– Он упрям, друг мой, оставьте его, - вмешался Виктор.
Таня, ничего не понимая, посмотрела на Дана. Внешность его внезапно резко изменилась. Его угловатая некрасивость преобразилась в утонченное изящество, бледность лица показалась благородной, манера держать себя - величественной... Граф!
– подумала Таня. Вот уж верно. А ведь он главный среди них!
Но и Виктор с Аркадием изменили обычный свой облик, и они напоминали сейчас королевских мушкетеров, благородством и доблестью романтических времен блистали их лица и осанка. Виктор же выглядел просто красавцем со своим правильным тонким лицом и кудрями цвета воронова крыла. Таня подумала, что Виктор - единственный из них, кто по-настоящему, классически красив. Несколько хрупок, разве что. Впрочем, и другие ей нравились.
– Поверьте, друзья, - медленно сказал Дан,- На западе будет легче. Кроме того, я сам буду там.
– Во время праздника?- воскликнул Аркадий.
– Я думаю, что нам не придется быть на празднике,- сказал Дан.
– Граф, я не перенесу этого разочарования,- предупредил Аркадий.
– Ну полно, Кашка, - возразил Виктор,- Ночь на свежем воздухе...
– Физические упражнения, - добавил Дан.
Кашка пробормотал длинную фразу на языке, который Тане показался немецким.
– Извольте говорить по-русски, барон,- спокойно сказал Дан,- Кроме того, прекратите это нелепое обсуждение. У нас гости.
– Возможно, не совсем обычные гости, - вставил Виктор.
– Тем не менее.
Таня быстро посмотрела на всех троих. В них снова произошла перемена. Это были снова наши, обычные советские ребята, начисто лишенные признаков мелкобуржуазного псевдоромантического благородства. Ничем они не напоминали мушкетеров. Но если Виктор все же сохранил свою утонченную красоту, если Кашка сверкал бы в любой толпе, как рыжее солнышко, то Дан мгновенно утратил все внешнее очарование. Теперь он казался просто бледным, некрасивым недорослем, с торчащим носом и неинтересным выражением лица. Только светлые спокойные глаза по-прежнему придавали ему некоторую привлекательность.
– Вы, Таня, не огорчайтесь,- Виктор налил в свою кружку молока.- Молочка хотите? Экзамен - это всегда лотерея, от ваших личных качеств он практически не зависит.
Незадачливая абитуриентка вздохнула. Истинная причина ее неудач заключалась в следующем. Таня умела врать, и при случае отлично это делала - устно. Но никогда в жизни, ни разу, не могла она хоть слово лжи написать на бумаге. И не только ложь - непродуманную, непрочувствованную чужую мысль не могла она выдавить из себя. Просто физически не получалось: деревенела рука, слова не выходили. Что-то вроде письменного заикания.