Бендиго Шефтер
Шрифт:
Мозес Финнерли несколько раз подъезжал к ней, уговаривая стать солисткой в его хоре. Я не уверена, что его побуждения достойны сана священника, но ты же знаешь, что наша Нинон — барышня не робкого десятка. Хоть она и юна, но достаточно умудрена в житейском смысле, чтобы ее мог одурачить такой несуразный тип, как преподобный Финнерли.
Кстати эту «евангельскую луженую глотку» крепко невзлюбил Уэбб, который продолжает посещать нашу, а не его церковь. Паппин и Троттер тратят гораздо больше, чем может себе позволить простой труженик; выходит, что мистер Стюарт им очень хорошо платит.
Троттер
Олли Троттер в это время был в салуне. (И это у нас теперь тоже есть!) Он выглянул в дверь, держа револьвер наготове, и спросил, кто стрелял. Мистер Уэбб сказал, что он и что теперь делать?
Мистер Троттер глянул на лежащего вора, на Уэбба и вернулся в салун.
Салун держит могучий человек, который представился как Папаша Дженн. Судя по всему, часть денег на открытие салуна он получил у мистера Стюарта. В салуне постоянно бьют баклуши несколько ребят подозрительного вида.
Лавка моя открыта, и дела идут неплохо. В день открытия приехала дюжина мормонов и накупила припасов. Молодой ирландец Файллин открыл платную конюшню, возит разные грузы на заказ. По последним подсчетам в нашем городке проживают шестьдесят два человека и работают четыре деловых заведения. Буд служит у мистера Файллина и остается за главного, когда мистер Файллин уезжает».
Там было еще кое-что, но суть письма была в этом, и мне оставалось только удивляться, как много всего произошло за такой короткий срок. Остальные письма я решил прочесть позже.
Из таверны Мичэма, что недалеко от Голубых гор, я отправил короткий ответ миссис Макен и записку Каину. Потом мы двинулись дальше, по направлению к Голубым горам. На востоке светилась пурпуром гора Уаллоува. Одолев перевал, мы поднялись к горным лугам и там встали на ночлег. На другой день, оставив индейцев со стадом, я поехал в Браунтаун. Я хотел найти еще помощников: старик утомлялся, работая ночью. И нужно было пополнить запасы. Еды хватало, иногда удавалось подстрелить оленя, лося или кабана, но у нас кончился кофе.
Года два-три назад человек по имени Бен Браун приехал в эти края и построил дом на террасе над рекой Уматилла. Позже он открыл такую же лавку, как Рут Макен. Вокруг возникло еще несколько домов. Вот и весь Браунтаун.
— Привет, — сказал Браун, когда я вошел в лавку. — Видел твое стадо. Куда путь держишь?
— К Южному ущелью. Нужен еще один помощник. Закрывай лавочку и поехали.
Браун засмеялся.
— Неплохая мысль. Я вообще-то не против. Мне всегда хотелось полазить по горам. Но, увы, пока ничем помочь не могу.
Он пробежал глазами составленный мною список.
— Жаль, большинства товаров у меня нет. Я видел, с тобой идет пара индейцев?
— Они уматиллы. Старика зовут Урувиши. Я слышал, он у них когда-то был большой птицей?
— Он и сейчас такой, — задумчиво посмотрел на меня Браун. — В молодости был великим воином, охотником и путешественником. Как же так получилось, что он с тобой поехал?
— Я нанял его внука. А он потянулся за нами. Говорит, что уже спел песню смерти и что это его последняя поездка.
— Не поверю, пока сам не увижу. Этот старый лис может держаться в седле вечно и еще переживет всех молодых ребят своего племени. Пусть он тебе расскажет что-нибудь. Он знает тысячи историй.
Пока он собирал для меня товары, я вдыхал приятные запахи свежемолотого кофе, холста, новой кожи и дегтя. Я съел пару крекеров и отрезал себе ломтик сыра от огромной головы, стоявшей на прилавке.
— У вас есть бумага? — спросил я. — Мне нужно написать письмо.
Браун подвинул мне через стол коробку.
— Пожалуйста. Чернила вон там. Перья гусиные, мы сами их делаем. В такой глуши трудно достать другие.
Я написал Каину. Рассказал ему всякую всячину, но промолчал о перестрелке. Хотелось ее забыть. Я надеялся, что слух об этой истории никогда не достигнет Южного ущелья.
«Со мной идут сто двадцать две молодые телки, — писал я Каину. — Они неплохо себя чувствуют. Похоже, что по дороге родится еще несколько телят. Трава пока хорошая, а старик Урувиши знает, где еще попадутся луга. Пока погода нас балует, но, кажется, скоро начнутся дожди».
Я описал ему наш предполагаемый маршрут и закончил так: «Но все эти планы можно будет послать к черту, если на нашем пути вдруг не окажется травы или возникнут какие-нибудь другие неожиданности или неприятности».
Браун сказал, что впереди все хорошо.
— Ближайший поселок называется Юнион. Дорога туда не трудная, и там хорошая трава. Но лучше пройти мимо и заночевать на расстоянии. Там хорошие люди, только они не любят, когда посторонние коровы подъедают их траву.
Мы тронулись с места, пока еще лежала роса. Шли наезженной дорогой, по которой когда-то в Орегон ползли фургоны первых переселенцев. Дорожная колея проложена еще ими, а на придорожных деревьях сохранились вырезанные ножами их имена. По обеим сторонам тракта остались могилы — память о тех, кто не смог добраться до земли обетованной. Когда мы одолели подъем к Гранд-Ронд, перед нами открылась широкая чашеобразная долина меж гор, я понял — вот она, та страна, в которую они стремились. Но мы продолжали идти вперед, спустились к молодому городку Юнион и расположились на ночь, миновав его последние заборы и огороды.
Пришел здешний житель — первый поселенец Конрад Миллер. Он нас приветствовал и попытался сторговать пару телят. Но, несмотря на возню с ними в дороге, я не продал. Их рождение означало для меня начало чего-то нового.
На каждой остановке я пытался добыть книги. Иногда мне их просто отдавали, а иные я выменивал или покупал. Здесь было то же самое.
— Вы счастливый человек, — сказал мне здешний книготорговец. — Пока что вы можете купить приличные книги. Лет через пять-шесть таких будет не найти.