Бенефис дьявола
Шрифт:
Также они не могли исключать полностью и её причастность к совершенному убийству, исходя из фактов: свободный доступ во внутренние помещения сауны и, самое главное, тот факт, что она осталась целой и невредимой, как будто преступник её и не заметил вовсе. А парочка находились в довольно-таки пикантной ситуации, и было бы вполне логичным предположить, что, нейтрализовав мужчину, преступник должен был бы обратить своё внимание на обнаженную девушку и не дать ей возможности ускользнуть, и тем более позвать при этом на помощь. Возникало подозрение, что либо Камова была соучастницей, дав возможность исполнителю завершить своё намерение, а только потом выбежать
Девушка закончила чтение, отложив листки протокола.
– Всё верно изложено?
– Да, вроде всё верно. Здесь подписать?
– Да, пожалуйста…
Вероника подписала, как требовалось, и положила ручку рядом на столике. Прокопенко видел, что она немного успокоилась. Должно быть, в её душе сейчас зияла огромная пустота: ни чувств, ни эмоций – ничего, полная отрешенность, вызванная защитной реакцией человеческой психики на события, сила которых по глубине переживаний могла бы поставить под вопрос возможность дальнейшей работы мозга. В такой ситуации человек не знает, как дальше всё сложится: что она станет делать по вечерам, как ездить на работу, для кого иногда готовить обед, что станется с отношениями с их общими знакомыми – когда был Борис, всё это выходило само собой, было частью жизни и, казалось, ничто не может уже перевернуть сложившийся уклад. А теперь всё должно быть по-другому, всё не так, как всегда; и Боря уже не подарит ей букет белых хризантем, и не поможет выйти из машины, не придвинет стул за обедом и не скажет, какой классный борщ, хотя она точно всегда знала, что борщ его мамы он не мог сравнить ни с каким другим. Теперь это уже она будет приносить ему цветы. И питаться в недорогих кафе где-нибудь по дороге из офиса: готовить для себя самой ей было неинтересно, да и незачем.
Игорь Анатольевич мог представить себе все её переживания, и ему было искренне жаль девушку, для которой сейчас настанет одиночество – жуткое, томящее одиночество, когда вокруг множество людей, знакомых, приятелей и друзей, а ты всё равно одна в таком суетном и жестоком мире, и не видно пути, чтобы скоро вырваться из этого замкнутого круга.
Плача по близким, мы плачем по себе.
Он сложил подписанный ею протокол в свою папку, и всё началось по новой: те же самые вопросы, те же самые ответы. Вероника не могла понять: и как они не устают выслушивать всё по десять раз? И, главное, она не видела в этом для себя никакого смысла – ну что могло измениться в уже свершившемся прошлом за несколько часов настоящего? Неужели он действительно думает, что она сейчас вспомнит что-то такое важное, что сразу ускользнуло от её внимания сразу после…
– Давайте всё же попытаемся еще раз определить, кому мог принадлежать запах той дорогой туалетной воды?
– Господи, да кому угодно: это же не какая-нибудь пельменная. Не знаю, важно это или нет, но сегодня с утра мне этот запах опять мерещился.
– В комнате?
– Нет, в прихожей.
– То есть вы хотите сказать, что в комнате его не было, а когда вы подошли к входной двери, он присутствовал?
– Да, именно так. И ещё мне показалось, что сумочка была не там, где я её бросила, когда ночью пришла домой. А дверь была закрыта на замок и на цепочку.
– В приоткрытую на цепочке дверь можно просунуть руку и снять её
– Нет, какой тогда в ней толк?
– Согласен, толку никакого, но в некоторых квартирах этим пренебрегают, я сталкивался с массой подобных случаев. И никаких других признаков проникновения?
– Нет, я потом всё проверила – окна, балкон, форточки.
– Значит, вам показалось. Тут еще одна нестыковочка: ваш друг лежал весь в крови, и преступник должен был, по идее, оставить хоть какой-то след. Но, однако, мы ничего не обнаружили, ни капли крови – ни по проходу к гостиничному холлу, ни до задней двери. Это же не Карлсон был?
– Какой еще Карлсон, - не поняла Вероника.
– Который живет на крыше и летает с моторчиком на спине.
– А, тот Карлсон.
– Как нам объяснить отсутствия всякихследов?
– Знаете, Игорь…
– … Анатольевич.
– …Игорь Анатольевич, я не могу вам сказать, почему они есть или почему их нет – меня в этот момент там не было! Откуда я могу знать? Если следовать вашей логике, то вас не должно волновать, почему там не было моихследов.
– А почему?
Вероника посмотрела на него уже с нескрываемым раздражением.
– Потому что, господин следователь, МЕНЯ В ТОТ МОМЕНТ ТАМ НЕ БЫЛО, - отчеканила она, - потому что я выбежала раньше, чем… чем…
– Чем пролилась кровь, вы хотели сказать.
– Именно.
– Ладно, допустим, что вас там не было…
– Что значит «допустим»?! – Вероника уже не скрывала своего гнева.
– Вероника Александровна, вы не волнуйтесь так, мы просто вместе выясняем детали происшествия.
– Странная у вас, однако, манера выяснять детали. Вы меня буквально обвиняете во лжи, вот и всё.
– Ничего подобного, я этого не говорил. Ну хорошо, вас там не было, и никого не было – кроме преступника и потерпевшего. На все споры с администраторами гостиницы у вас ушло, скажем, три минуты. И плюс одна минута, пока вы метались по коридорам и забирали свой плащ. Итого четыре минуты. На скидку, пока туда прошел охранник гостиницы – еще одна минута, то есть у преступника было пять минут, чтобы избить до смерти человека, потом, заметьте, снять с себя испачканную кровью одежду, сложить её в пакет, облачиться во что-то другое и незаметно выйти. Вам лично это представляется реальным?
– Мне представляется реальным только то, о чем я могу говорить с уверенностью, потому что это произошло со мной, а не с вами и ни с кем из ваших друзей.
– Я к тому, что, по всей видимости, вы задержались внизу несколько дольше, чем… вам самой показалось в тот момент.
– Может быть. Но я ни с кем там чай не пила, будьте уверены.
Прокопенко в задумчивости вышагивал круги по комнате. Затем остановился и сказал:
– Мы не нашли его сотовый телефон. Было бы странно, если б его у него не было.
Вероника знала, что эта тема рано или поздно всплывёт.
– Зачем он вам? – спросила она еле слышно.
– При таких обстоятельствах он может сыграть существенную роль – последние звонки, контакты. Он у вас?
– Да… Борис отдал мне его в сауне.
– Он мог бы положить его в свою барсетку.
– Я… я забрала у него, чтобы… чтобы… в общем, забрала и всё.
– Я могу на него взглянуть?
– Конечно, - пожала плечами Вероника и открыла сумочку, которую бросила на кровать, когда доставала свой мобильный, чтобы позвонить Светлане после прихода Игоря Анатольевича.