Бенгальские душители

Буссенар Луи Анри

Стечение обстоятельств благоприятствовало парии. В тот самый день, когда Нарендра нанес роковой удар, к Биканэлу явился некий джентльмен, представившийся под несколько необычным именем — Король денег. На вид ему было лет пятьдесят. Длинный, костлявый, нескладный, с несвежим цветом лица и пучком жестких седоватых волос на подбородке, он изъяснялся короткими, отрывистыми фразами, словно человек, который страшно торопится. По этой внешности, как и по гортанному акценту, придававшему своеобразие его речи, в нем можно было безошибочно признать типичного янки.

— Я Джим Силвер, —

без всяких предисловий заявил гость. — Король денег… американский гражданин… Стою двести миллионов долларов… Вот записка от вашего начальника… читайте… быстрее.

— Но, милорд…

— За титулы не плачу… не лорд… плачу за услуги… очень много…

— Чем могу служить вашей милости?

— Капитан Бессребреник… Нефтяной король… американский гражданин… мой враг… выиграл у меня два миллиона долларов… женился на женщине, которую я любил… Хочу… чтобы он исчез… навсегда… хочу… жениться на его вдове.

— И рассчитываете на мою помощь, не так ли, милорд?

— Вам так нравится называть меня милордом?

— Американский король в Британской Индии не может иметь звание ниже лорда.

— Отлично! Да, я рассчитываю на вас. Чего вы хотите за вашу помощь?

— Прежде всего безнаказанности за все те маленькие грешки, которые мне придется совершить…

— Безнаказанность обещаю… власти дали слово… Сколько желаете?

— Но… много… много…

— Я дам… больше… Миллион долларов… в тот день, когда Бессребреник… будет мертв и я женюсь на его вдове.

— Ах, сударь! Вы действительно настоящий лорд! — воскликнул полицейский, пораженный размером суммы.

— Согласны?

— Конечно! Но потребуется кое-что на текущие расходы…

— Не беспокойтесь, вот чек на сто тысяч долларов в Национальный банк.

— Благодарю вас, милорд! И где же сейчас находится этот супостат?..

— Плывет сюда на своей яхте, носящей его имя — «Бессребреник». Уже заходит в Хугли… Этой ночью будет в Калькутте.

— Вы уверены?

— Это так же точно, как и то, что я его ненавижу. Плавает для собственного удовольствия… Потерпев кораблекрушение, длительное время провел на одном из островов в Тихом океане… Сентиментален… Побывал в Океании… Австралии… Малайзии… Проплыл Малаккским проливом… Хочет побывать в Индии… Но найдет здесь могилу! Повсюду мои агенты… Сообщают о его передвижении… Достаточно сведений?

— О да, милорд! У меня есть несколько часов, чтобы изучить это дело, составить план действий и предпринять соответствующие шаги.

— Очень хорошо! В том, что касается деталей, полагаюсь на вас… Для меня главное — смерть Бессребреника… Способы я не обсуждаю… я их оплачиваю!

— Милорд будет доволен.

— Живу на Стренд-роуд, вилла «Принцесса»… Являйтесь туда три раза в день или присылайте донесения. До свидания!

Странный, зловещий субъект сплюнул табачную жвачку, которую пережевывал с каким-то омерзительным сладострастием, извлек из кармана отвратительного вида морковку, в черных кольцах грязи, открутил хвостик, с хрустом раскусил ее, засунул за щеку и, широко шагая, с важным видом удалился.

Оставшись один, Биканэл предался размышлениям. Не сомневаясь в том, что игра стоит свеч, он обдумывал,

как получше выполнить задание. Брахман, ставший парией, был мастером своего дела. Подобно актеру, который работает над ролью, он попытался, как говорится, влезть в шкуру Короля денег и, призвав на помощь свое богатое воображение и интуицию, весьма в этом преуспел. Он сумел внушить себе, что этот Бессребреник, которого он не знал и никогда в жизни не видел, — его смертельный враг, и стал ломать голову над тем, как расправиться с ним быстро и наверняка. Он решил, что лучше всего выдать Бессребреника за русского шпиона, которому могущественный сосед платит за то, чтобы он разжигал рознь на афганской границе, подстрекая племена афридиев к священной войне против неверных. Такие уловки всегда проходят в стране, находящейся в состоянии войны, тем более когда война не приносит удачи. Людям свойственно искать козла отпущения и в своих промахах винить других, и представители властей или военного командования не являются исключением.

И пока яхта Бессребреника медленно поднималась вверх по Хугли, а ее владелец приветствовал, проходя мимо Даймонд-Харбора, английский флаг и восторженно думал о том, что наконец-то увидит Индию, эту загадочную страну, Биканэл строчил подлый донос, по которому капитан и будет арестован, лишь только яхта подойдет к причалу.

Негодяю везло! Вы помните о благородном поступке Бессребреника, спасшего индусов, когда те ценой собственной жизни пытались вырвать у реки Хугли оскверненные останки Нарендры. Если этот факт умело использовать, да еще присовокупить к нему донос, то Бессребреник со своей компанией будет выглядеть в глазах английских властей далеко не лучшим образом.

Правда, из схватки, короткой, но яростной, капитан вышел победителем. Но Биканэл не думал сдаваться. После долгих размышлений он наконец понял, как удалось тому выбраться из ловушки.

Бессребреник, поедая пищу, которую принес ему слуга-индус, проглотил, сам того не ведая, одно из тех таинственных снадобий, о существовании которых знают лишь немногие посвященные. Один из тех ядов, что совершенно неизвестны европейцам и прибегать к которым столь опасно, что делать это можно лишь в самых крайних случаях.

К счастью для беглецов, Биканэл догадался об этом слишком поздно, уже после похорон, на которых присутствовал лично, чтобы доложить потом Королю денег:

— Я сам видел, как вашего врага опустили в могилу.

Крайне удивившись, что вдова со своими спутниками не уходит с кладбища, он стал терпеливо ждать, затаившись во мраке. И увидел, как могильщики выкопали гроб и унесли тело капитана. Стараясь ничего не упустить, он бежал следом за таинственным отрядом, углубившимся в окружающие Калькутту джунгли, и оказался одновременно с ним у загадочного здания, где свершилось невероятное воскрешение Бессребреника. Затем появились двое слонов, и когда к ним подошли переодетые капитан с женой и моряки, Биканэл понял, что его — да и не только его, но и полицию, верховный суд и высшие власти, — попросту обвели вокруг пальца и что теперь придется начинать все сначала. Дождавшись их отъезда, он вернулся в город, бормоча себе под нос: