Бенгальские душители
Шрифт:
ГЛАВА 7
Выздоровление Мери. — Ночные кошмары. — Гипнотический сон. — Внушение. — Беспрекословное повиновение. — Отсутствие болевых ощущений. — Излечение. — Вернувшийся покой. — Письмо отцу. — Посыльный. — Вой в ночи. — Собака. — Боб. — Умирающий индус.
Так беглецы стали беженцами, и жизнь у них пошла праздная и безмятежная, что, однако, ничуть не тяготило таких энергичных людей, как Бессребреник с моряками: ведь даже у тех, кто жаждет
Миссис Клавдия, между тем, не отходила от Мери, пытаясь помочь ей прийти в себя после нервного потрясения, вызванного убийством матери. Но если днем графиня могла еще как-то отвлечь девочку от грустных размышлений, то ночью бедняжка оказывалась во власти кошмаров. Она металась во сне и в страхе кричала:
— Мамочка, осторожней! Он здесь!.. Не убивайте! Не убивайте!.. О Боже!.. Умоляю, не надо… Нет!.. Нет!.. Только не это!.. Он занес кинжал!.. Кровь!.. Мама, мамочка!.. Она не слышит!.. Мамочка умерла!..
Графиня, которая жила в одной с ней комнате, обнимала Мери, нашептывала ласковые слова. Но и пробудившись, девочка оставалась во власти ужасов и, казалось, не замечала своей опекунши.
Не имея даже простейших успокоительных средств, миссис Клавдия не знала, что делать. Когда же она поделилась своими горестями с мужем, тот сразу решил обратиться к факиру. Индус тотчас явился, хотя обычно, не желая надоедать своим присутствием, старался не показываться европейцам на глаза.
— Друг, — сказал капитан, — я верю твоим знаниям и преданности. К ним я и взываю.
— Ты — хозяин… Повелевай.
— Речь идет о девочке. Во сне ее посещают жуткие видения. Да и общее состояние становится все хуже. Сможешь ты ее вылечить?
— Да.
— Когда?
— Хоть сейчас, если такова твоя воля.
— Тогда пошли!
По дороге капитан подробно рассказал обо всем факиру, и тому не пришлось ни о чем расспрашивать девочку.
В обители Мери не встречалась с индусом, и его неожиданное появление вновь пробудило у нее страх перед этим человеком. Но она сама устыдилась такой реакции и ничем не выдала своих чувств. Факир почтительно поклонился и затем, резко выпрямившись, пронзил ее взглядом. Девочка, стоя чуть поодаль от него, попыталась, опустив глаза, уклониться от тяжелого, обезволивающего взора, но прошло несколько секунд, и зрачки ее расширились, веки застыли.
— Ты спишь, правда? — тихо промолвил Берар.
— Да, я сплю, — спокойно отвечала Мери глухим, словно доносившимся откуда-то издалека голосом.
— Будешь ли ты повиноваться мне?
— Да, я буду повиноваться тебе!
— Так вот, я повелеваю тебе лечь спать сегодня в девять часов. Твой сон будет крепок и спокоен… Под утро ты услышишь сладкоголосую соловьиную трель, но не проснешься… Когда же ты встанешь, то от хворей твоих не останется и следа… Такова моя воля.
От
— Я подчиняюсь твоей воле!
— и так будет завтра… и послезавтра… всегда!
— Да!
— Ты пробудишься ото сна лишь тогда, когда прикажет жена сахиба… И забудь все, что я говорил тебе сейчас. Ты никогда не вспомнишь, как я усыплял тебя. Такова моя воля!
Миссис Клавдия с мужем наблюдали эту впечатляющую сцену с интересом, хотя и не без доли скепсиса.
— И ты полагаешь, дорогой мой факир, — спросила графиня, — что одна твоя воля, без всяких лекарств, поможет девочке?
— Готов поклясться! Вечером убедишься, как спокойно она будет спать.
— И твоего внушения достаточно раз и навсегда?
— Раз и навсегда!
— Но если потом, вдали от тебя, сон опять нарушится?..
— Ты сама сможешь приказать ей спать спокойно. Ты скажешь, что такова твоя воля, и она подчинится, как подчинилась мне.
— Сомневаюсь, чтобы я действительно смогла усыпить ее! А она что, и в самом деле спит?
Факир с улыбкой вытащил из шляпки графини золотую шпильку с изумрудной головкой, и не успели муж с женой понять, в чем дело, как он вонзил острие в руку Мери, но та не шелохнулась.
— Ну как, по-твоему, спит она? — спросил индус.
— Это чудо! — воскликнула графиня.
— Для нас во всем этом нет ничего хитрого.
— Ах, разбуди ее, прошу тебя!.. Этот странный сон пугает меня.
— Он совершенно безвреден, даже полезен… Разбудить девочку лучше тебе, когда я уйду. Ты ничего не говори ей о гипнозе, и она все забудет.
У двери факир обернулся и повелительным тоном сказал Мери:
— Если графиня прикажет тебе заснуть, ты уснешь… Такова моя воля! Ты будешь подчиняться ей, как подчиняешься мне… Но только ей! Никто, кроме нее, не должен приказывать тебе. Помни это!
— Я буду помнить, — произнесла Мери чуть слышно.
Оставшись одни, Бессребреник и миссис Клавдия смотрели на девочку: она, хоть и стояла с открытыми глазами, их не видела!
— Милая Мери, проснитесь, — прошептала графиня одними губами, так что Бессребреник едва расслышал эти слова.
Веки Мери дрогнули, глаза приняли обычное живое выражение, и без всякого перехода она перенеслась из сонного в бодрствующее состояние. Как и повелел ей факир, девочка ни о чем не помнила, даже не знала, что только что спала. Она лишь смутно припоминала, что видела здесь индуса.
Нетрудно понять, с каким нетерпением ждала миссис Клавдия приближения вечера. Когда до девяти часов оставалось несколько минут, Мери вдруг очень захотелось спать, и ровно в назначенное время она уснула сном младенца. Графиня глазам своим не верила. Этот глубокий и мирный сон не могли нарушить даже громкое хлопанье дверей в коридоре.