Bentley
Шрифт:
– Всероссийский? – продолжал пытать Женя.
– Да.
– Классно тебе, – улыбнулся он. – Мечта сбывается.
– Угу, – немного подумал и добавил. – Только мечта у меня чуть изменилась. Хочу жить в свое удовольствие.
Женя внимательно на меня посмотрел, даже неуютно стало от его пристального взора.
– Настоящая мечта всегда одна. Она как солнце, за которым мы идем по жизни.
– Значит, у меня изменилось солнце.
– Солнце не меняется, – наставительно сказал он. – Либо ты идешь за ним, либо ты идешь от него.
– Ты что себя философом возомнил? – Допил я пиво и грохнул бутылку о стол.
– Ладно, пойду ужинать, – пожал плечами Женя. Натянул на животе майку и через нее взял кастрюльку. Скривился, шикнул и засеменил в комнату.
Я остался на кухне один. Подошел к плите и принялся наблюдать за водой. Открыл новую бутылку пива. Вода закипала, дно оккупировали крохотные пузырьки.
В принципе, сходить стоило. От этого ничего не терял, а приобрести мог намного больше – любимую работу. Материальный уровень мог поправить и переехать, наконец, из этого стойла. Мог начать нормально питаться, завести девушку и даже куда-нибудь сводить. А мог…
Дыхание захватило от настолько сумасшедше-бредовой мысли. Даже подумать о собственном синем Bentley страшно. С трудом верилось, что смогу сесть в такую машину. Я. Обычный я, этими руками возьмусь за ручку на двери, открою и опущу пятую точку в мягкое кожаное кресло. Прикоснусь к рулю, приборной панели. А потом заведу и поеду!
Последнее плохо представлял, хоть и не единожды видел, как другие водили машину. Сам управлял автомобилем только на экране.
Выплыл из грез и увидел, что вода в кастрюле закипела. Солить давно отвык. Просто побросал пельмени, помешал, и начал ждать, когда сварятся.
Пил пиво, но вкуса не чувствовал. Перед глазами стоял синий Bentley. Казалось, протяни руку и прикоснешься к нему. На мгновение даже почувствовал запах кожаного салона, услышал тихий, мурлычащий шум двигателя.
– Привет, – в кухню вошел парень, высокий, как дядя Степа, и худой, словно отощавшая модель. Про него говорили, будто приехал в Москву, чтобы стать баскетболистом, хотя никогда не играл в баскетбол. В его глухом селе не было подходящей для этого площадки и даже соответствующего мяча. Просто ему хотелось вырваться из безнадеги, и он придумал для этого причину.
– Привет, – тоскливо ответил я.
Накатила необыкновенная жалость к себе. Вновь задумался, а чем тот парень на Bentley лучше меня? Из-за чего блага этого мира достались ему?
– Ты чего такой грустный? – баскетболист набрал в огромную турку воды из-под крана. Поставил на плиту и включил другую конфорку. – С работы уволили?
– Не ту горелку включил, – кивнул я на плиту.
Новичков видно сразу. Если человек всю жизнь обращался с газовой плитой, то для него в порядке вещей включить на электроплите другую конфорку.
Баскетболист внимательно изучил рисунки над ручками, а после включил нужную.
– Так чего такой грустный?
– Да вот твою посудину увидел и думаю, что мою кастрюлю рядом с твоей джезвой и поставить стыдно. Твоя деревня, кстати, как теперь кофе варит? У вас же наверняка одна на всех была?
Уголки губ у баскетболиста поползли вниз, брови сошлись.
– Ты сам-то откуда, москвич недоделанный? – просипел он.
– Неважно, – я не знал, зачем к нему прицепился. Нормальный и обычный парень. Слишком худой, очень высокий, больше двух метров – и это причина над ним так зло и нелепо издеваться?
Однако отступать не собирался. Попросту не умел.
– Ты лучше скажи, зачем приехал сюда? Про тебя поговаривают, что хочешь баскетболистом стать, а мяча держать не умеешь. Так чего тогда приперся? Пас бы себе коров и пас. Мясо тоже нужно.
– А ты чего приехал? – вновь вопросом на вопрос ответил баскетболист.
– Думаешь, здесь нужны такие шпалы как ты? Да в тебя попади баскетбольным мячиком – переломишься пополам. И ты, кстати, так и не ответил, как твой аул будет кофе теперь пить? Впервые в жизни вижу такую огромную джезву!
Я, конечно, понимал, почему он привез с собой именно эту турку. В ней разве что слона сварить не получится. Баскетболист все готовил в ней. Вообще универсальная посудина получилась – и глубокая, и вместительная, и с длинной не нагревающейся ручкой, и даже с мерными делениями внутри. Скорее всего это ковш, просто внешне сильно смахивал на огромную джезву. Мечта холостяка, в общем.
– Слушай, а тебе не приходило в голову, что я не от хорошей жизни бегу. Как и ты, собственно.
– А ты меня к себе не приравнивай, – не слишком уверенно и совершенно не тем тоном, которым надо, произнес я. Просто требовалось сказать нечто подобное, вот и ляпнул. Четкие пацаны у меня в Шахтах так и говорят в подобных ситуациях. На деле обрадовался бы даже звонку начальника – тогда смог бы выйти из ситуации достойно. Мол, мы бы еще поговорили, но отвлекают. А как иным способом закончить разговор без ссоры я не представлял. Пятнадцать раз успел обругать себя за дурацкую вспыльчивость и длинный язык. Мама с детства говорила, что я неуравновешенный и скорый на решения. Рассказывала, что и прадед, атаман, был такой же. Если рубил, то с плеча, а если и любил, то сгоряча. Воевал за Деникина, а потом еще и чуть ли не всю советскую власть пережил, работая в НКВД. Мне бы хоть чуточку его везения, здоровья и напористости. Да я бы всем миром владел, а не только Bentley.
– А ты чем такой особенный? – баскетболист заводился, и это плохо. – Ты умнее или богаче? А может ты сильнее?
После этих слов я всерьез струсил. С такой дылдой драться тяжко. У него руки длиннее, чем у меня ноги, а до лица допрыгнуть надо. А самое главное, зачем? Из сложившейся ситуации стоило искать выход, пока не зашло слишком далеко.
– Я целеустремленнее, – смог вывернуться из щекотливого положения. – И не просто так приехал в Москву.
– Думаешь, я просто так?! Потусить здесь? Да для моей бабушки на эту поездку пришлось четыре месяца копить, а я из огорода и рынка не вылазил!
– Твоя цель смешна, – честно и грустно признался я. – Человек в восемнадцать лет никогда не державший баскетбольного мяча, хочет стать баскетболистом! Нет, друг. Не получится.
– И у тебя бы не получилось, а у меня получится. – Он отвернулся к плите и тихо добавил. – Другого пути нет.
Мы замолчали, чему я несказанно обрадовался. Подпрыгнул с табуретки и помешал пельмени. На вид сварились. Выключил конфорку. Воду сливать не стал. Женя разбередил своим супом аппетит, захотелось похлебать бульона.