Беовульф (Сборник)
Шрифт:
По долу было выбито: «Хрунтинг» – «Тот, кто пронзает».
Огни вспыхнули с невыносимым блеском, затем огонь начал остывать. На каменном зубе сгустилась тень, очертания которой приняли зримый, материальный облик. Менгир исторгал из себя меч, выбрасывал его из своих глубин, где оружие хранилось десятками и сотнями зим…
Клинок со звоном упал к ногам Беовульфа. В гладком металле отразились блики Звездного Моста.
– Ох… – Эрзарих выпустил поводья лошади и с размаху сел на землю. Стянул войлочную шапку-колпак с тесьмой и обязательным бронзовым оконечьем на «хвосте»,
Беовульф помнил.
Давно-давно было время, когда асы и ваны поссорились. Боги начали войну – ваны не желали признавать над собой власть Вотана и хотели жить отдельно от асов.
Никто не мог взять верх в этой войне, хотя собратья Вотана были богами-воителями, а родичи Фрейра – богами, покровительствующими жизни.
Когда битва на время утихла, на поле остались только Доннар, несущий громомечущий молот Мьёлльнир и Фрейр – хитрый ван отдал часть своих несметных сокровищ за меч, выкованный карликами-двергами и способный поразить любого противника.
Сошлись Фрейр с Доннаром в поединке, и стало ясно, что их оружие равноценно. Мьёлльнир не сокрушит выкованный на первородном пламени меч, а равно и Хрунтинг не разобьет молота, исторгающего молнии.
Едва противники остановились передохнуть, пришла Фрейя и поднесла каждому по чаше дивного ячменного пива. Испив этого пива, Доннар и Фрейр поняли, что вражда их бессмысленна, и вместе упросили сурового Вотана признать, что мир ванов – Ванахейм Асгарду неподвластен, а боги каждого мира не станут впредь враждовать, ибо негоже родичам поднимать оружие друг на друга.
Уговорились, что Вотан и Доннар сделают так, чтобы не иссякала в Мидгарде радость битвы и проистекали между смертными лютые войны, дающие каждому великую славу и честь. А Фрейр, Ньорд и их жены будут следить за тем, как в каждом роду появляются на свет крепкие и свирепые младенцы, и оберегать их до взросления, приуготовляя к грядущим сражениям.
А чтобы закрепить этот договор между Асами и Ванами, создали боги Скандзу, где каждый смертный испытает благость Ванахейма и грозность Асгарда.
Так настали благолепные времена и воцарился Золотой век, где было хорошо и богам, и людям.
Что было потом – все уже знают, но после явления Скандзы из вод океана Фрейр сказал Доннару на пиру в Вальхалле:
– Брат мой Доннар, незачем мне носить меч. Я не ощущаю тяги к воинским забавам. Мое дело – отягощать крепким плодородным семенем мужские стати, следить за тем, чтобы пшеница и ячмень уродились и скотина дала приплод. Равно и Фрейя, законная жена моя, окажет благоволение женщинам, носящим во чреве будущих воинов, а Ньорд приглядит, чтобы рыба в морях и озерах не переводилась…
Расхохотался опьяневший Доннар и предложил Фрейру: давай развлечемся после пира, позволим божескому нашему богатырству себя проявить. Выйдем против чудовищ на битву – если кто из нас оружие потеряет, тот и будет покровительствовать жизни! А другой навсегда останется
Лукавый Фрейр знал, что Доннар родился воителем, воителем же и погибнет, однако согласился. В ночь перед ратной потехой он подговорил Ньорда выпустить на Доннара Ёрмунганда.
Всплыл гигантский змей из бескрайнего океана, увидел колесницу Доннара и напал на рыжебородого аса. Фрейр для виду вступил в бой, но всегда стоял за спиной Доннара, не выходя вперед. Доннар же бил молотом, швырял молнии, но никак не мог победить змея – так нельзя в одиночку разрушить весь мир.
Устал Доннар, и тут выступил Фрейр. Нанес удар своим мечом и вонзился клинок в один из зубов гигантского чудовища. Зуб выпал и ушел на дно – вместе с застрявшим в нем лезвием.
Ёрмунганд канул в глубины, исчезнув на столетия до самого Рагнарёка. Ньорд же сказал Доннару: мол, змей признал поражение и ушел. Оружие осталось только у Доннара. Так пусть будет так, как решено изначально!
Громовержец издавна слыл доблестным и непобедимым, но простоватым. Доннар поверил Ньорду. С тех самых пор, после великого спора богов, мир стал таким, какой он есть. Никто в Асгарде или Ванахейме впредь не пререкался, между семьями богов наступил мир, который продлится до Последней битвы, до Рагнарёка.
Вселенная, однако, менялась. Поднялась из потаенных глубин Скандза, боги населили остров богатырями и героями. Но, изнемогая под неизбывным богатырством людей, Скандза ушла вновь под воду, а ее племена начали бесконечный путь по Великой реке, рассекающей Мидгард, Мир Срединный.
Появлялись новые острова, иные земли пожирал океан. То, что прежде было дном, становилось сушей, а былые горы исчезали в океанских глубинах.
Теперь не было никаких сомнений: подводная дюна, на которой утвердился клык Ёрмунганда с застрявшим в нем мечом Фрейра, ныне превратилась в холм с ровной вершиной.
Меч ждал героя и нашел его.
– Хрунтинг, – зачарованно произнес Беовульф, боясь наклониться и поднять дар ванов. – Эрзарих, почему боги решили, что я достоин?..
– Потому, что в тебе нет страха. Возьми его…
Лангобард взял себя в руки, встал, но подходить к Беовульфу не решался. Эрзарих чтил богов и их избранников. Пускай Беовульф сам решит.
Меч, потрясающий совершенством своей формы и сиянием металла, лежал у ступней гаута.
Беовульф вздохнул, наклонился, коснулся пальцами рукояти, оплетенной полосами странной, очень жесткой серой кожи. В ладони, однако, рукоять утвердилась как влитая – словно меч был создан нарочно для Беовульфа.
По руке, до самого плеча и груди, проскользнул поток неизвестной силы. Если коснешься натертой янтарем шерсти, почувствуешь нечто похожее, но сейчас чувство было гораздо сильнее.
Руку охватило судорогой. Гаут меч не выпустил.
– Случайность, судьба? – вопросил Беовульф. Подтвердил свои же слова: – Судьба. Судьбу не переспоришь. Мы оказались там, где должны быть, в нужное время. Нас вели не боги, нас привела сюда Судьба.