Берег холодных ветров
Шрифт:
Почему и после смерти у этого парня оставалась медвежья голова на плечах? Видимо, колдовство Шайтара было таким сильным, что даже после своей смерти заколдованный не мог целиком сменить свою ипостась. Как видно, полностью обряд могла разрушить только смерть колдуна.
Что касается второго парня, то ему повезло больше — он сумел дожить до того времени, когда Шайтара не стало и колдовство было разрушено, хотя насчет везения можно еще поспорить… Крестьяне одной из глухих деревушек недавно наткнулись в лесу на обнаженного парня, до предела истощенного, который был явно не в себе, не знал, кто он такой, как его звать, каким образом здесь оказался. Ну, с заблудившимися в лесу людьми разное случается, некоторые и умом от страха могут тронуться, и потому решили, что здесь как раз тот случай. Правда, было не совсем понятно, как в этих глухих местах оказался чужак, но здешних крестьян трудно удивить хоть чем-то и к жизни они относятся философски: раз этот человек прибрел в эти дремучие леса, значит, так Богам было угодно.
Сердобольные люди привели парня в деревню, позвали местного лекаря. Тот осмотрел больного и только головой покачал: парень тронулся рассудком, так что стоит надеяться только на милость Светлых Богов и уповать на то, что больной постепенно придет в себя, скажет, из каких он мест, или хотя бы вспомнит свое имя.
С той поры незнакомый парень так и живет в деревне, вернее, в стоящем на отшибе заброшенном доме, из которого молодой человек старается лишний раз не выходить, да и в самом доме, как правило, целыми днями сидит, забившись в самый дальний угол.
Крестьяне искренне жалели беднягу и потому появление Нази их обрадовало — ведь та сказала, что приехала забрать своего дальнего родственника, который повредился рассудком и ушел из дома невесть куда. Мол, давно мы его ищем, и большое спасибо вам, люди добрые, за ту милость, что проявили к нашему больному родичу. Вдобавок Нази умудрилась придумать такую душещипательную историю о причине напасти, постигшей несчастного молодого человека, что крестьяне даже всплакнули от жалости и сочувствия.
Сейчас парень находится в доме у Нази, и та надеется, что ей удастся привести в себя бедолагу, тем более что для этого появляются все предпосылки. Проблема в том, что парень слишком долго находился в звериной ипостаси, а выдержать подобное и не потерять разум, как это сумел сделать Каден — на подобное способен далеко не каждый.
Что же касается самого Кадена, то он написал покаянное письмо своему бывшему учителю, в котором рассказал все, что с ним произошло, просил прощения и умолял разрешить ему вернуться. Трудно сказать, что будет с парнем дальше, но Нази предполагает, что бывший учитель Кадена хотя и может простить его, но вновь к себе, скорей всего, уже не примет: характер у мужика довольно крутой, раз сказал — и отрезал навсегда, а после того, как в свое время Каден ушел учеником к Шайтару, прежний учитель заявил, что не желает ничего знать о предателе. Похоже, придется парню идти с понурой головой в родительский дом, но, возможно, для Кадена это будет лучшим выходом.
Судя по обмолвкам в письме Нази, она находится в хорошем расположении духа: сейчас они с Ремоном считаются победителями Шайтара, то есть северная знахарка в их постоянной незримой схватке с Фресией одержала очередную победу. Похоже, ради подобного торжества над соперницей Нази была готова пойти не только на Берег холодных ветров, но и куда подальше.
Кстати, граф Найрон де Нарриес сообщил Айлин и Мейларду, что его люди едва ли не прочесали вдоль и поперек весь Берег холодных ветров, но не нашли там никаких следов троих учеников Шайтара. Конечно, на этой полосе суши, продуваемом всеми ветрами, можно было легко скрыть присутствие человека, однако все те выходы из подземелья, которые Каден указал на карте, оказались полностью заваленными. Крайне маловероятно, что кто-либо из той троицы, кого Шайтар отправил в глубь подземных пещер, сумели выбраться на поверхность. Скорей всего, ни один из троих не сумел спастись.
Вовсю искали и тех двоих, что сейчас пытались мутить воду, призывая к недовольству и восстановлению древних Богов. Трудно сказать, сколь долго продляться эти поиски, но, по словам де Нарриеса, уже есть кое-какие результаты так что рано или поздно, но эту парочку отловят, тем более что к поискам присоединились и маги, которым вовсе не улыбалось иметь рядом с собой учеников темного колдуна, стремящихся подорвать шаткое равновесие в мире.
А вот что касается Фресии, то сейчас коронованная ведьма переживает более чем неприятные времена. За доказанное проведение черного обряда по отношению к членам королевской семьи она уже имела несколько весьма неприятных разговоров с власть держащими, да и маги выразили красотке общее недоумение — мол, то, что может сойти с рук какой-нибудь деревенской ведунье, совершенно недозволительно верховной ведьме, обязанной стоять на страже порядка и соблюдении законов. Это плохо, когда та, которая должна считаться образцом для подражания, не прочь и сама побаловаться темным колдовством. Понятно, что когда до слуха коронованной ведьмы долетали такие слова, то они вставали ей поперек горла.
Еще Фресии пришлось выплатить крупный штраф в казну, а вместе с тем и хорошенько поработать на благо государства, причем безвозмездно. Конечно, будь на месте красавицы-ведьмы какая другая колдунья, рангом помельче, она бы так легко не отделалась, но пока что было решено более жесткие санкции к коронованной ведьме не применять — мол, дальше будет видно, но пока что ты, милочка, остаешься под постоянным подозрением…
Ну, в данный момент разборки магов Айлин касаются постольку-поскольку — сейчас ее куда больше беспокоит, как пройдет встреча отца и сына. Дело в том, что придя в себя после болезни, Кириан почти не вспоминал отца, а ведь ранее к нему был так привязан! Вообще-то Фресия упоминала о том, что, дескать, когда снимается подобный обряд, то у некоторых людей, подвергшихся колдовству, кое-что может стереться из памяти. Похоже, с малышом Кирианом произошло то самое, о чем и предупреждала колдунья: он помнит отца — но и только, а прежних сыновних чувств уже нет. Они куда-то пропали вместе с тем темным обрядом, вернее, нельзя сказать, что ушли полностью, но, во всяком случае, здорово уменьшились.
К тому же, как Айлин было известно, сегодня же в монастырь увозят и Шайхулу, однако ей тоже разрешили заехать домой, забрать с собой кое-какие вещи, так что у молодой женщины было не так много времени на разговор с Тарианом, потому как встречаться с бывшей свекровью у Айлин не было ни малейшего желания.
Тариан ждал их в большой комнате — похоже, это было что-то вроде обеденного зала. Увидев вошедших, он бросился навстречу матери и ребенку.
— Айлин, Кириан, наконец-то! Я уже и не надеялся вас увидеть!
Тариан схватил на руки сына, прижал его к себе, а потом, не выпуская ребенка, второй рукой обнял Айлин. Все было примерно так же, как когда-то они встречали мужа и отца после короткого расставания: помнится, тогда сын с счастливым криком бросался отцу на шею, и Айлин прижималась к мужу, радуясь, что он вернулся домой. Увы, сейчас все было не так: если б Тариан не схватил ребенка на руки, то еще неизвестно, пошел бы малыш к отцу или нет, а что касается Айлин, то она понимала, что отныне между ней и бывшим мужем вечно будет стоять разрушившее их жизнь колдовство. Вдобавок в углу комнаты маячила фигура неприметного человека, который согласно приказа, должен присутствовать при разговоре бывших супругов. Наверняка позже в рапорте начальству опишет весь разговор бывших супругов…
Однако все одно при виде Тариана у Айлин что-то болью отдалось в душе — все же счастливые годы так просто не забываются. Это несоответствие между прошлым счастьем и нынешним коротким свиданием просто-таки резануло по сердцу, и слезы сами собой потекли из глаз молодой женщины.
— Ну что ты, что ты… — Тариан прижимал к себе Айлин одной рукой. — Мы вместе, теперь все будет хорошо…
— Давай присядем… — чуть отстранилась Айлин.
— Да-да, конечно!..