Берег и море
Шрифт:
Я вспоминаю того мальчишку, с которым явился Киллиан.
— Кто он? — интересуюсь я.
Ветер подхватывает мой вопрос и уносит прочь.
— Сын Крокодила, — спокойно отвечает Киллиан.
От удивления мои брови ползут вверх. Я мало что знаю об истории Румпельштильцхена, но момент, где он теряет сына, почему-то прочно въелся мне в память.
Я смотрю на Киллиана, пытаясь подобрать нужные слова, но ничего не приходит на ум. Наверное потому, что и сказать-то нечего, кроме как «Я тобой горжусь». Он не стал мстить
Поступок, достойный положительного героя.
— Но как ты выбрался с острова и при этом остался в живых? — не унимаюсь я.
— «Летучий Голландец».
Я качаю головой, мол, понятия не имею, о чём речь.
— Капитан Фалькенбург захотел вернуть свои кости, и …
Вдруг Киллиан замолкает. Его губы растягиваются в добрую и тёплую улыбку.
— Ты ведь всё равно понятия не имеешь, о чём я? — усмехаясь, спрашивает он.
— Главное, что ты всё-таки меня нашёл, — произношу я.
Киллиан наклоняется и припадает губами к моему лбу на долгие мгновения. Я закрываю глаза. Где-то кричат птицы, шелестит море, омывая свой берег, а за дверью слышны голоса людей, чувствующих себя как дома на моём празднике.
Празднике, на котором мне нет места.
— Ты же понимаешь, что мы должны сделать? — вдруг раздаётся над моим ухом голос Киллиана.
Я вздрагиваю и открываю глаза.
— О чём ты?
— Ты ведь ничего не помнишь из своей жизни. Реджина должна была тебе рассказать, что как только твое настоящее сердце, — Киллиан берёт мою ладонь и прикладывает к своей груди, — вот это — окажется на достаточно близком от тебя расстоянии, твоя память о Сторибруке вернётся, закрывая собой годы жизни в Зачарованном лесу.
— Но если мы поменяем их местами, то я всё забуду! — восклицаю я.
Под «всё» я имею в виду конкретно Киллиана, и он это прекрасно знает.
— Тебе отсюда уже никуда не деться, — Киллиан поднимает глаза к темнеющему небу. — Зачарованный лес — твой дом. Ты не сможешь жить здесь, никого и ничего не узнавая.
— Мне всё равно, — бормочу я. — Можем уплыть куда-нибудь на «Весёлом Роджере». Ты, я и твоя прекрасная команда.
— Прекрасный в моей команде только я, поверь мне, — смеётся Киллиан. — И всё же, так нельзя.
— Можно, — протестую я, но не так отчаянно, как хотелось бы.
Потому что знаю — Киллиан прав. Я не выживу здесь, в Зачарованном лесу, потому что сейчас я - Лу. Просто Лу, которая просто хочет наконец обрести счастливый конец.
В мире королевы Ханны мне его не найти никогда, даже если рядом будет Киллиан. К тому же, избавиться от многих воспоминаний будет для меня честью: Придейн, смерть Тарана, Кора …
Я поджимаю губы. Киллиан, видимо, прочитав мои мысли по выражению лица, наклоняется ближе и прислоняется своим лбом к моему.
Кажется, мы дышим в унисон.
— Я ждал двадцать пять лет, чтобы сказать тебе,
— Пожалуйста, замолчи, — произношу я.
И так тяжело.
— Не хочу тебя забывать, — шепчу так тихо, что сомневаюсь, что даже Киллиан это услышал. — Когда я тебя забуду, сделай всё, чтобы снова мне понравится, — добавляю уже с улыбкой, пытаясь свести всё в шутку.
Глаза печёт. Ладонь Киллиана, всё это время спокойно покоившаяся на моей талии, сжимается в кулак. Сам мужчина морщится, будто слова причиняют ему физическую боль.
— Так и будет, — Киллиан отвечает хриплым голосом. — Ведь я невероятно красив и чертовски обаятелен.
Я отстраняюсь. Беру лицо Киллиана в свои ладони и в последний раз заглядываю ему в глаза человеком, который помнит, чего стоит начать жизнь заново. Пытаюсь запечатлеть где-то на подкорке памяти каждый оттенок их радужки, затем скольжу взглядом по остальному лицу, внимая каждой черте, каждой морщине, каждой царапине, каждой линии.
— Прощай, Киллиан Джонс, — говорю я.
— Прощай, Лу Миллс, — отвечает он.
И я целую его. Между нашими губами капли моих слёз и наше общее прошлое. Поцелуй длится недолго, потому что я знаю, что сорвусь, если буду медлить. Поэтому, едва отстранившись от Киллиана, я резким движением руки вытаскиваю его сердце из грудной клетки. С губ мужчины срывается едва слышный вздох.
Реджина говорила, что мы так и остались колдуньями, но вместо чёрной магии по урокам Румпельштильцхена, ей удалось постичь белую с помощью доброй ведьмы, которую нашла Голубая Фея. Однако, и здесь я умудряюсь нарушить правила.
Сердце Киллиана пульсирует в моей ладони. Я передаю его старому хозяину, прикрываю глаза и вытаскиваю собственное. Это больнее, чем я думала: будто бы кто-то кулаком ударил в солнечное сплетение. Но боль уходит быстро, оставляя за собой ощущение сосущей пустоты.
И это — ещё хуже.
— Насчёт три, — предлагает Киллиан.
Я качаю головой.
— Слишком долго, — отвечаю я и тут же буквально впихиваю родное сердце Киллиана ему в грудь.
Он чертыхается и морщится. Бросает последний взгляд на сердце, передавая его мне, затем поднимает на меня. Под звук его голоса, под «Пожалуйста, вспомни меня» и под собственный всхлип я резким ударом возвращаю своё сердце на законное место.
Секунду грудь горит огнём, но когда он исчезает, в голове появляется длинная полоса событий:
мне восемь, мама учит меня ровно держать спину и даёт примерять свою корону; я люблю маму, у неё такой звонкий и заразительный смех, а ещё она очень красивая.
мне десять, я убежала от няни и одна гуляю в лесу; от столкновения с диким волком нос к носу меня спасает стрелок по имени Робин Гуд.
мне одиннадцать, мама говорит, что они с Робином решили пожениться; я рада, потому что люблю Робина, и мама рядом с ним такая счастливая.