Берег Стикса
Шрифт:
Анна порывисто вздохнула, стиснула свой воротничок ещё плотнее — лишь бы не коснуться Романа руками — и поцеловала его, как целуют сгнивший труп — чуть тронув губами его губы. Шквал чистой силы обрушился на Романову душу, — но сила была смешана с отвращением и мучительной болью, как будто он резал Анну ржавым ножом. Роман отстранился.
Она выбрала, что дать.
Сучка.
Бедная девчонка.
Анна по-прежнему стояла, вжавшись в стену спиной. Вокруг её глаз пролегли чёрные тени, лицо заострилось, будто она долго мучительно болела. Роман,
— Извините, — пробормотал он, сгорая от стыда и от собственного идиотизма.
— Уходите, — прошептала Анна, не глядя на него. — Пожалуйста, уходите.
Роман выскочил из её квартиры и из её подъезда с максимальной скоростью, на которую был способен. Синяя влажная ночь начала апреля пахла, как приправа к любви.
Роман шёл по мокрой улице, тая от наслаждения. Он чувствовал себя одновременно виноватым и уязвлённым. Раненым обаянием силы вампира.
Он снова хотел Анну и стыдился этого всем сердцем, потому что не питал никаких иллюзий.
Роман хотел зайти к сатанистам. В таком виде он произвёл бы сильное впечатление, — а подобными вещами надо не забывать пользоваться. После прекрасной и безобразной ночи идти в человеческий хлев не хотелось, но Роман привык быть предусмотрительным.
Он свернул в грязную арку — и ему в лицо ниоткуда ударила волна ледяного ветра. Роман резко остановился: под аркой, под единственной тусклой лампочкой, стоял высокий светловолосый вампир в «косухе» и джинсах. Его глаза бросали на белое лицо отчётливый красный отблеск; на стенах арки, на асфальте под ногами осел хрустящий иней его злобы.
Роману ужасно захотелось уметь уходить сквозь стены.
Только желание сохранить лицо заставило его не ползти на брюхе, а идти, почти не пригибаясь, хотя ледяная ярость вампира буквально гнула к земле. От холода, кажется, кровь превратилась в стеклянные трубки, распарывавшие мёртвые вены. Роман ещё успел подумать, что у него сегодня истинный день открытий относительно свойств вампиров — ещё немного и можно будет садиться за диссертацию, — но взгляд, воспринятый, как удар ледяного клинка в солнечное сплетение, вышиб всю иронию напрочь.
— Это моя подруга, падаль, — сказал вампир негромко, но эхо его голоса чуть не лишило Романа слуха. Холод снова рванул тело и разум на части.
— Это случайно вышло, сударь, — пробормотал Роман, еле держась на ногах. — Я действительно вёл себя, как шакал. Я просто не ожидал…
— Ты случайно украл её кровь, ты случайно замкнул её на себе, ты случайно к ней зашёл и случайно пил её душу?
Ледяные когти впились в голову. Обломки воспоминаний и чувств хрустнули и посыпались.
— Су… ударь… это был… экс… опыт… я только… я заслуж… боже!
Стужа неожиданно схлынула. Роман мотнул головой — в глазах всё плыло, а в ушах звенели колокола — и услышал холодный
— Исследователь… Надеюсь, теперь ты знаешь, как отнимают силу? Понравилось? Теперь запомни: Вечные — не твой объект. Твоё счастье, что мне не приходилось раньше видеть упырей с намёком на самолюбие и подобием ума. Но в следующий раз это всё тебя не спасёт. Я твою поганую сущность по всему Инобытию размажу.
Вампир замолчал и, судя по ощущениям Романа, ушёл или исчез. Роман сел на асфальт, привалившись к стене.
Научили уму-разуму. А Парень С Розой тебя предупреждал: не суйся к Хозяевам. Нет, тебе надо. Все упыри как упыри, один ты выскочка…
Не развеяли тебя по окружающему космосу — поблагодари Их Темнейшую Светлость и лобызни ручку за науку. Если позволят… н-да-с…
А Аннушка славная. Славная девочка. Неужели разбежалась отпирать двери, потому что ждала это чудовище?.. И неужели чудовище дало мне понять, что бедная девочка чувствовала, когда я её…
Брр!
Ну что, Роман из Мрака, Виссарион Батькович, поднимай многострадальную задницу, на которую за последнее время найдено столько приключений — пойдём-ка домой. Погреемся, сукин ты сын, кровушки выпьем, о жизни нашей скорбной подумаем.
Роман, постанывая, держась за стену, оторвал себя от асфальта — всё тело будто заржавело и было убийственно холодно до сих пор — и так же держась за стену, побрёл со двора по направлению к штаб-квартире его упырей. Идти домой в таком виде не представлялось возможным.
Он отпер дверь своим ключом, но верные подданные услышали и выскочили в коридор.
— Ой, Ромка! — Ира даже руками всплеснула. — Где ж это ты так новый плащ загадил?
— Заткнись, дура! — рявкнул Василий и подхватил Романа, стоявшего, опираясь на стенку, как раненого бойца.
— Чего случилось-то, Ром? На тебе ж лица нет, ептыть…
— На свидание сходил, — усмехнулся Роман.
У него уже на удивление исправилось состояние духа. Приступ похоти, злость, вся наносная дурь уже выветрились. Мир потихоньку возвращался в своё нормальное состояние: мир был интересен и прекрасен, а отрицательный результат эксперимента — есть тоже результат.
Упыри были гадки после вампиров. Ишь, суетится — боится, что со мной случилось что-то серьёзное, а у него потом будут неприятности. Боится, что всё налаженное благоденствие рухнет — только-только рожа пришла в удобосмотримый вид. Ну и ладно. Чего от них ещё ожидать?
Усадили, расстегнули, Ира утащила плащ чистить, Василий принялся названивать по телефону активистам Романовой секты — этакой Церкви Вечной Жизни. Роман закинул ноги в грязных ботинках на журнальный столик. Пусть заботятся, твари. Вот сколько раз говорил — иметь на всякий случай запас крови при себе: или живых кроликов, или кровь в термосе, как хотите. Нет, жадность. Только получат — сразу сожрут. Не могут удержаться, твари жадные.