Берег загадок
Шрифт:
— Вот так, — сказал удовлетворенно бакенщик. — Завтра, если будет аллаху угодно, мы отведаем с вами свежей сомятины. А сейчас давайте отправимся в обратный путь, чтобы не вспугнуть сема. Он, старый шайтан, пока мы тут возимся, под корягой лежит...
— Ой, посмотрите, опять сорока! — вскрикнул удивленно Бяшим. — Откуда она взялась? Она так и летает за нами. Куда мы — туда и она!
Все оглянулись и увидели на соседнем саксауле белобокую птицу. Вещунья, словно ей смазали гузку горчицей, прыгала с ветки на ветку и стрекотала истошным голосом.
— Наверное, опять аждарха на твоего падишаха напал, — предположила Аннагозелы
— А падишах послал к тебе за помощью эту лазутчицу,— добавил Генка.
Дорван насторожился, соображая — что делать: бежать к барже или не надо, и в это время донесся собачий лай. Еще мгновение, и к берегу реки выбежал пес-спаниель.
— Ба, да это же Глупыш! — вскрикнул Генка. — Это пес нашего завхоза Абдуллы. Иди ко мне, Глупыш. Иди, иди...
Вислоухий спаниель, вильнул обрубком хвоста и подбежал к ребятам. Он поскулил, обнюхивая каждого, в том числе и Клычдурды-агу, и повернул морду в ту сторону, откуда должен был появиться его хозяин. Вскоре к берегу вышел Абдулла. Он был, как всегда, в тельпеке и старом, видавшим виды халате, а на ногах резиновые сапоги. Увидев свою собаку около людей, Абдулла скривил рот и смачно выругался:
— Проклятый дармоед, а ну иди сюда! Так и всадил бы в тебя заряд, — Абдулла снял с плеча двухстволку. — Надо уток из воды таскать, а он за детьми бегает. Как увидит пионеров — так сразу к ним.
— Не ругайте его, — сказал Клычдурды-ага. — Это добрый пес, сразу видно. Да и зачем вам утки? Здесь у нас места заповедные — стрелять в дичь нельзя. Законом запрещено.
— Хай, уважаемый, — тоскливо улыбнулся Абдулла. — Да я разве стреляю. Просто балуюсь от скуки. Так, выйдешь от скуки на часок-другой — прихлопнешь пару уток. Но опять же — для кого? Сам я, можно сказать, не ем утиного мяса. Поварам на кухню отдаю, а они детям утиный гуляш приготовляют. Иное дело — фазан. Этого я сам на вертеле поджариваю. Но фазаны совсем не встречаются, все перевелись.
— Постреляли всех, — угрюмо отозвался Клычдурды-ага, оглядывая Абдуллу. — Вот такие, как вы... Приезжают сюда, то же от скуки, набивают мешки дичью. Закона для них не существует.
— Дорогой товарищ, да я же говорю, что не ради себя стараюсь! — внушительно заговорил Абдулла. — О детях я забочусь. Мы с вами, дорогой товарищ, еще можем обойтись без курятины или утятины, а эти мопсики не обойдутся. — Абдулла повел подбородком в сторону стоявших рядом ребятишек.
Генка недовольно хмыкнул:
— Во-первых, мы не мопсики. А во-вторых, это бакенщик Клычдурды-ага, а не «дорогой товарищ». Привыкли всех обзывать!
— Рыженький, да ты что! — Абдулла раскатисто рассмеялся. — Разве за это обижаются! Когда ты мою собаку назвал Глупышем — я совсем даже не обиделся. Я ее сначала называл Карагез, а потом смотрю, все дети называют ее Глупышем, и тоже так стал звать.
— Да она же и в самом деле глупая! — возразила Аннагозель. — Когда ее зовут, то бежит в противоположную сторону. Сначала крутится на одном месте, а потом как припустит куда попало.
— Девочка, ты не оскорбляй моего пса, — попросил Абдулла. — Ты сегодня ела куриные котлеты? Ела... А из какой курицы они? Не знаешь! А они из курицы... вернее из утки, которую вытащил из дженгелей мой Глупыш. Я бы на твоем месте поблагодарил Глупыша.
— Уважаемый Абдулла, — сказал Клычдурды-ага. — Это все же не тот разговор, который нам надо вести. Вот послушайте, что я вам скажу.
— Буду рад услышать слова умного человека. — Абдулла тонко улыбнулся.
Бакенщик тоже улыбнулся, но хмуро, притом покашливая:
— Уважаемый Абдулла. Вот, видите, стоит моторка? Я могу сесть в нее и отправиться в охотсоюз к егерю Гельдыоразу, если вы не перестанете стрелять из ружья.
— Хорошо, я учту ваше замечание, — с достоинством произнес завхоз и бросил за спину ружье. — Пойдем, Глупыш...
Он направился вдоль берега к камышовой чащобе. Ясно, было, что Абдулла и не собирается прекращать охоту. А вот и выстрел грянул, словно назло бакенщику. Клычдурды покачал головой и сплюнул:
— Плохой человек... Глупый человек. Еще неизвестно, кто из них Глупыш. Ладно, друзья, давайте отправимся домой.
— Мы еще поиграем, можно? — попросил Довран. — Мы же недалеко от дома. Ты поезжай один, а мы придем попозже.
— Ладно, оставайтесь, — согласился Клычдурды-ага. — Только будьте осторожны, не налетите на выстрел этого охотника.
Тотчас бакенщик сел в катер и повел его из лагуна на быстрину. Затем суденышко скрылось за излукой реки.
— Давайте пойдем к «падишаху», — сказал Довран. — Он там совсем один, там его никто не охраняет. Если узнает о нем Абдулла — плохо будет дело.
— Твоему «повелителю-падишаху» нужна постоянная охрана, — раздумчиво сказал Генка и лицо его осветилось довольной улыбкой, словно придумал он что-то чересчур особенное.
— Конечно, надо, — согласилась Аннагозель. — Может быть, дежурство установим?
— Нет, дежурство тут ни к чему. Да и какое может быть дежурство в волшебном дворце. Это же не пионерский лагерь! Уж если играть в «падишаха», то давайте играть по-настоящему. Для охраны волшебного царства нужен Цербер — мифический пес.
Бяшим и Аннагозель довольно засмеялись, потому что, они сразу вспомнили о древнегреческом мифе, который недавно читала вслух пионервожатая. В мифе был трехглавый пес Цербер, который сторожил вход в ад. Генка, видя, что придумка его понравилась друзьям, заявил с тем же озорством:
— Не думайте, что Цербером будет кто-то из нас. Мы, как, были батырами, так и останемся. Цербером мы сделаем завхозовского Глупыша!
— Глупыша?! — удивились и переглянулись Бяшим и Аннагозель. А Довран от удивления разинул рот.