Берег загадок
Шрифт:
— Ты — мне?! — еще сильнее друга возмутился Генка. — Да я тебя одним мизинцем...
— Хвастунишка... Мизинцем... А ну, идем — стукнемся!
Бяшим решительно направился к берегу, и Генка последовал за ним. Выскочив из воды, они мгновенно кинулись друг на друга и началась потасовка. Наверное они надавали бы друг дружке, если бы не появившаяся Аннагозель.
— Ой, мальчики, да вы что! — закричала девочка. — Как вам не стыдно! А еще друзья! А еще пионеры! А ну-ка немедленно перестаньте! Бяшим! Гена! Ну будьте умниками! — Аннагозель побежала к ребятам, схватила Генку за шею и оттянула его от Бяшима.
— Не мешай, чего ты лезешь! — оттолкнул ее Генка. — Я должен проучить хулигана.
— Я — хулиган?! — вдруг жалобно проговорил Бяшим и от обиды заплакал. — Сам ты хулиган...
— Мальчики, ну хватит вам! — прикрикнула Аннагозель. — Деретесь тут, а там в лагере Абдулла сам не свой: ходит по палаткам, допытывается — кто его Глупыша так в грязи извозил. Говорит: не успел, мол, я уехать в город за продуктами, как тут же нашлись хулиганы и измучили Глупыша. Зову, говорит, его на охоту, а он лежит и скулит, никуда идти не хочет. — Ты ему не сказала о том, что его Глупыш чуть не отдал концы, — встревожился Генка.
— Ну, что ты! За кого меня принимаешь! Бяшим, успокоившись, хмуро выговорил: - И вообще — разве это игра? Только начали играть — и уже драка.
— Мальчики, немедленно помиритесь, — тоном нетерпящим возражения приказала Аннагозель.
— Да я — что, — уныло согласился Генка. — Я запросто. Это Бяшим упрямый, а мне ничего не стоит.
— Кто — я упрямый? — Бяшим ухмыльнулся. — Я всегда готов.
— Тогда подойдите друг к другу и пожмите руки, — сказала Аннагозель.
Ребята молча повиновались. Генка первым подал руку и пошутил:
— Сейчас, когда вся земля залита водой, и отечество в опасности, — нам, как никогда, необходим мир. Надо помириться и с Довраном.
— А ты что, и Доврана поколотил?! — возмутилась Аннагозель.
— Да что ты... Просто он... Просто мы не поняли друг друга.
— Ребята, немедленно пойдемте к нему, — сказала Аннагозель.
— А как же падишах — опять было заупрямился Генка. — Надо бы его вытянуть из баржи. А так, с голыми руками мириться неудобно.
— Ничего, еще как удобно, — твердо выговорила Аннагозель, посмотрев на зеркальную гладь залива. — Царство падишаха стало подводным царством Доврана... Теперь падишах играет с рыбками и с сомами.
— Давайте пойдем, проверим нашу закидушку на сома, которую Клычдурды-ага поставил? — предложил Бяшим.
— Пошли, — согласился Генка. — Но вряд ли можно теперь отыскать тот заливчик.
И, действительно, побродив по берегу, ребята не нашли лагуны, куда ездили на катере с бакенщиком.
— Ладно, — сказал Генка, — пойдемте к Доврану. Ребята поднялись на косогор, то и дело останавливаясь и оглядывая залитое водой пространство, и остановились возле хижины бакенщика. Во дворе царила тишина, если не считать, что квохтали куры. Дверца в дувале, некое подобие калитки, была отворена настежь, и виднелась тахта, Хозяев, вероятно, не было дома. Генка заглянул во двор и. нерешительно позвал:
— Довран, где ты?!
Ответа не последовало. Только в загоне жалким блеяньем отозвалась овца.
— Довран, выйди, не прячься — это мы! — вновь прокричал Генка.
Но вновь услышал баранье блеянье и тревожное кудахтанье кур.
— Да ладно тебе задаваться! Подумаешь, обиделся... Да мы же не знали о половодье, — принялся извиняться Генка. — Ну, выйди, хватит тебе...
Генка, не дождавшись ответа хотел, было, войти во двор, но вдруг услышал за спиной голос Аннагозель:
— Да вон же они — на реке! И Довран, и его отец. Они на катере катаются!
Ребята устремились к обрывистому берегу, глядя в даль, где в слепящих объятиях воды и солнца виднелся БМК. Судя по тому, что он постепенно увеличивался, и потому что рокот мотора становился все четче, катер держал курс к хижине. И вот уже стал ясно различим. И не только катер. Следом за судном плыла какая-то копна — то ли соломенная, то ли из веток. Было видно, что Клычдурды-ага сидит за рулем, а Довран стоит в катере, повернувшись лицом к этой копне. Метрах в трехстах от хижины БМК неожиданно повернул к берегу, как раз к тому месту, где ребята с Клычдурды-ага поставили закидушку, чтобы поймать сома. Копна тоже повернула за катером, и это привело ребят в восторг.
— Ничего себе, вот это да! — первым воскликнул Бяшим.
— Да они что-то поймали! — вскрикнула и Аннагозель.
— По-моему, это чатма — чабанский шалаш! Пойдем — встретим! — позвал и первым помчался к месту, где должен был причалить катер, Генка.
Ребята подоспели в самый раз. Когда они выбежали, спустившись с бархана, к берегу, то увидели то, чего и во сне не приснится. Катер уже стоял, приткнувшись носом в песок, а Клычдурды-ага и Довран стоя рядом, тянули на себя веревку, которая была привязана к копне. Копна приближалась к берегу, да только это была вовсе не копна и не чабанская чатма, а самый обыкновенный, но огромный куст. А еще точнее, сплетение многих кустов и коряг. И на этом кусте металась рыжехвостая лиса.
— Ур-ра, попалась, голубушка! — восторженно закричала Аннагозель. — Ой, какая красивая! А хвост какой!
Клычдурды-ага и Довран, увлекшиеся делом, лишь искоса посмотрели на ребят и опять принялись подтягивать островочек из кустов. Ребята спустились с бархана и тоже схватились за веревку.
— Клычдурды-ага, — спросил Бяшим, — а куда вы ее денете?
— Никуда мы ее девать не будем, пусть спокойно живет, — ласково отозвался бакенщик. — Видите, как она напугана, бедняжка.
— Еще бы немного и утонула, — сказал Довран. — Она же не одна. Она с маленьким лисенком, вот и не смогла его бросить в беде.
— Ой, посмотрите, и правда - лисенок! — со счастливым смехом закричала Аннагозель.
Крик девочки, казалось, заставил лису принять самые решительные действия. До берега оставалось каких-нибудь шесть-семь метров, и вдруг лиса схватила своего лисенка за шиворот и бросилась в воду. Неся в зубах щенка, она поплыла вдоль берега, к затопленным камышам. Ребята, было, бросились по берегу за ней, но Клычдурды-ага строго остановил их:
— Вернитесь назад, джигиты! Не надо гнаться за ней, она и без того напугана. Пусть бежит — теперь ей ничего не грозит.