Берегись свекрови! Стучат – закройте дверь!
Шрифт:
У Леонтии была надежда, что дети лягут спать пораньше. И она сможет посидеть до двенадцати, до часу ночи, но все же закончит наконец платье заказчицы. Но все пошло кувырком. Сначала Грушенька поскользнулась на кафельной плитке, ушиблась и рыдала по этому поводу целый час. Потом Миша разлил воду, рисуя акварель. Вода моментально впиталась в палас. И Леонтия потратила много времени, приводя ковровое покрытие в порядок.
За это время Грушенька умудрилась своими цепкими пальчиками справиться с задвижкой на дверце в кухонном шкафчике. Пока мать чистила ковер, девочка повеселилась всласть! Весь пол в кухне был засыпан сахаром, манной крупой, гречкой и той самой овсянкой, которую так любил муж Леонтии. Спасать тут было нечего. И Леонтия просто смела все в ведро. Теперь нужно было идти за продуктами, иначе с чем завтра варить на завтрак кашу? А это значит, снова одеваться всем троим, спускаться с коляской и тащиться в магазин.
И все же Леонтия совершила этот подвиг. Вот уже и вечер. Ужин – и спать. Скорей бы спать! Но, как на грех, спать хотелось одной Леонтии. Оба ее ребенка капризничали, но совершенно не желали ложиться. Понимая, что сегодня она уже вряд ли сможет поработать, Леонтия надеялась, что муж все же придет, и они лягут пораньше. А завтра… Завтра она встанет часиков в шесть. И до девяти или десяти сумеет закончить (или почти закончить) платье.
Муж задержался больше чем на три часа. Обычно он возвращался с работы в шесть вечера. А сегодня пришел к половине двенадцатого. Леонтия уже семь раз позвонила ему на трубку, умоляя мужа прийти домой и хоть чуть-чуть помочь ей. Но тот все не шел. Леонтия уже почти плакала, когда он все же появился.
Настроение у Леонтии, которое и так было на нуле, упало еще ниже, едва она увидела своего мужа. Супруг был хоть и не пьян, но и не трезв. Весел же он был необычайно.
– Ну, как вы тут поживаете? – спросил он, проходя в дом и мимоходом целуя падающую от усталости Леонтию и одновременно сбрасывая ей на руки свое пальто и шарф.
Пока Леонтия устраивала вещи в шкаф, ей показалось, что левый карман его пальто как-то подозрительно оттопыривается.
«Наверное, шоколадка, – решила Леонтия. – Мне или детям. Или другой подарочек».
Спрятанная в кармане вещица была мягкой. И Леонтия решила, что, раз уж муж принес ее домой, значит, это точно для нее или для детей. И она имеет право посмотреть, что там такое. Леонтия сунула руку в карман пальто мужа. Пальцы ее нащупали нечто тонкое и шелковистое. Она потянула и вытащила наружу женские шелковые трусики красного цвета.
Какое-то время Леонтия молча смотрела на этот лоскуток шелка, не веря своим глазам. Трусы никак не могли быть подарком! И не потому, что они были без упаковки. Трусы уже явно побывали в употреблении. И пятна на них были совсем свежими.
С изменившимся лицом Леонтия стояла в коридоре, не замечая дувшего по ее ногам холодного воздуха из подъезда, не слыша голосов детей и смеха своего мужа. Все эти звуки заглушал бешеный ток крови в ее голове. Рука Леонтии разжалась, и предательские трусики выпали из ее безжизненных пальцев на пол. На их пол, который Леонтия столько раз драила и чистила, стремясь добиться от мужа хотя бы легкой похвалы. И вот теперь он принес в их дом… грязь! И ее уж точно не отмыть и не отдраить – никакими средствами.
С ужасом и отвращением смотрела Леонтия на кусочек ткани, который опошлил все, ради чего она жила все эти годы. Негодяй! Что он может ей сказать в свое оправдание? Будет врать, что трусы ему сунули в общественном транспорте? Или в такси?
Сама не очень понимая, что она делает, Леонтия схватила с вешалки свою куртку и вылетела за дверь. Разговаривать с мужем сейчас было выше ее сил. В голову, помимо ее воли, лезли всякие мысли. Вот она и муж идут на день рождения к его другу. И одна девушка – молодая и очень симпатичная, с длинными, распущенными по плечам светлыми волосами, еще не видя замешкавшейся на лестничной клетке Леонтии, кидается вдруг на шею ее супругу, восклицая:
– Ты все-таки пришел один! Без своей жирной мымры!
И изумленно замирает с открытым ртом при виде появившейся на пороге Леонтии.
А вот другой случай… Они вдвоем с мужем идут в магазин, где продавщица, пока Леонтия выбирает помидоры получше, обменивается с ним весьма фривольными шуточками. А вот муж смотрит на проходящую мимо девицу в коротеньких шортиках, а она в ответ понимающе улыбается одними кончиками губ. А вот…
Да сколько их было, таких ситуаций, когда он заигрывал с другими женщинами! Но Леонтия всегда была твердо уверена, что муж ей верен. Что все эти шуточки и заигрывания ничего не значат. Да, Леонтия была в этом непоколебимо уверена – до сегодняшнего дня. Но сегодняшние красные трусики и, главное, очень веселое настроение супруга начисто смыли ее уверенность, словно цунами.
Найти и подобрать где-то эти трусики муж не мог никак. Он был брезглив и чистоплотен. Мысль о том, что трусики можно простирнуть и потом спокойно носить, просто не могла прийти ему в голову. Да и были они совсем не того размера. Сидя дома, Леонтия изрядно прибавила в весе. Не так уж много, но парочка лишних размерчиков на ее стройных когда-то бедрах все же наросла. А трусики были от силы сорок четвертого размера. И, значит, натянуть их на себя Леонтия не смогла бы ни при каком раскладе.
Все эти мысли бились в голове у Леонтии. Ими она старалась отгородиться от одной самой главной и ужасной, ревнивой мысли. Ее муж ей изменяет! У него есть другая женщина! И эта женщина носит красные шелковые трусики. И, наверное, остальной гардероб у нее не уступает этим трусикам. А она?.. А что же сама Леонтия? Когда она в последний раз была у парикмахера? А новые вещи себе она когда покупала?
Да, кажется, она покупала пару месяцев тому назад джинсы, потому что старые совершенно развалились. И еще кроссовки, потому что в них так удобно гулять с детьми. Но шелкового нижнего белья у Леонтии не было. Когда-то было, а теперь – не было. Не до шелкового белья ей как-то было… Она и кроссовки-то с трудом себе купила. На одной руке у нее висела Грушенька, а Мишка бегал по магазину и хватал всю обувь подряд, вызывая сердитые окрики продавщиц.
Чтобы не нервировать женщин, Леонтия схватила первые подходящие ей по размеру кроссовки. Они оказались не очень удачными. Сразу же натерли пятку. Но все равно это лучше, чем ходить с мокрыми ногами.
А ведь Леонтия прилично зарабатывала своими платьями. Так куда же девались эти все деньги? Ну, ясно! Деньги уходили на детей. Муж приносил зарплату, и даже неплохую, по нынешним меркам. Но потом он каждый день брал из ящичка по пятьсот рублей, а чаще – по тысяче. На бензин, на обед, на сигареты… Вот и получалось, что все деньги, которые он зарабатывал, он сам же потом и забирал. А в последнее время он и брал больше, чем приносил в дом.
Раньше Леонтия об этом как-то не задумывалась. Нужны мужу деньги, значит, пусть берет. Но теперь она вдруг подумала, что это не очень справедливо. Выходит, все эти годы она кормила себя и своих детей сама? Да еще и мужу подкидывала деньжат? И при этом еще и готовила обеды, стирала и гладила его рубашки и брюки, чистила его ботинки и… Да всего и не упомнишь! И что же? Он из чувства благодарности завел любовницу? Женщину, которая его не обихаживала, как жена, не давала ему денег, но которая дарила ему совсем другую радость?