Берестяга
Шрифт:
Когда встал Тихон Силаев, ребята притихли: попусту Тихон говорить не станет.
— Среди нас, — заговорил приглушенно и очень медленно Силаев, — самый лучший охотник — Прохор Берестняков. — Заметив удивленный взгляд Трунова, Тихон посмотрел на него пристально и еще раз повторил: — Среди нас самый лучший охотник — Прохор Берестняков. И ничего, что он моложе нас всех. Дело не в возрасте, дело в опыте и даже, если хотите, в охотничьем таланте. Прохору еще и одиннадцати не было, когда его опытные охотники брали
— А вы, друзья, как считаете? — Николай Николаевич обвел учеников пытливым взглядом. — Прав Тихон или нет?
— Прав, прав, — заговорили все разом.
— Как сам Прохор думает? — теперь все смотрели на Берестнякова.
Он встал и вдруг посмотрел растерянно в глаза Николаю Николаевичу.
— Говори, говори, Проша.
И Берестяга сразу вспомнил, что говорил его отец, когда охотники однажды выбрали его старшим. «Спасибо за доверие, — сказал тогда отец и поклонился тем, кто его выбирал, — спасибо за доверие, но старшим не могу я быть. Не могу потому, что есть охотник меня удалее и мудрее. Хочу, чтобы его поставили первым охотником». — «Кого же вместо себя хочешь поставить?» — спросили отца. «Деда Скирлы», — ответил Сидор Берестняков.
И Берестяга слово в слово повторил то, что когда-то сказал его отец:
— Спасибо за доверие. — Прохор даже поклонился всем. — Спасибо за доверие, но старшим не могу я быть. Не могу потому, что есть охотник меня удалее и мудрее. Хочу, чтобы его поставили первым охотником.
— Кто же этот охотник? — спросил Николай Николаевич.
— Кого ты имеешь в виду? — поинтересовался Трунов.
И все собравшиеся с интересом ждали, кого же назовет Берестяга.
— Дед Скирлы…
— Скирлы? — удивился Трунов. — Да он же стар и… без ноги.
— Стар, — с достоинством ответил Прохор, — а в глаз белке попадает. С ним охота будет верная. Ни одного серого из загона не выпустим.
Не заходя домой, Прохор пошел к деду Скирлы.
Старик удивился неожиданному приходу Берестяги.
— Что-то у тебя вид такой деловой?
— Волки шалят, — ответил Прохор.
— Слыхал.
— Обкладывать надо.
— Надо. А кто обкладывать будет?
— Мы.
— Кто мы?
Прохор стал перечислять фамилии учеников и стариков, которые могут участвовать в охоте. Перечисляя, он загибал пальцы.
— Всего пятнадцать человек, — подвел итог Берестняков.
— Что же, людей, пожалуй, предостаточно. Охотников, правда, маловато. Но тут многое зависит от главного. Кого в главные выбрали?
— Тебя.
— Меня? — Скирлы даже поперхнулся.
— А кого же еще-то? Без тебя — ничего не выйдет.
— Ты постой, постой меня стращать да завлекать похвальбами. Дай подумать, помозговать… Дело не шутейное, а я на одной ноге и на седьмой десяток пошло мне… Подумать надо.
— Очень я тебя прошу. Не откажи, дедушка Скирлы. А то ведь меня хотели за главного выбрать. Чудаки.
— Вон оно что! А ты что же, заробел?
— Поблагодарил за доверие и сказал, что не могу я быть главным, когда в Ягодном есть заправский волчатник.
— Так-так-так. Стало быть, испугался?
— Я испугался? Ты что, дед? Меня не знаешь? Или думаешь, что я не берестняковской породы?
— А чего же отказался?
— Я же сказал, почему!
— И я главным не буду, — упрямо отрезал дед Скирлы.
— Как не будешь? — поразился Прохор.
— Очень просто. Сам испугался, а меня втравливат. Хитер, малый.
Берестяга никогда еще не видел таким своего старого друга и поэтому был так поражен его отказом, что растерялся и стал агитировать старика. Говорил о том, какой ущерб могут нанести колхозу волки, если их не истребить, и о том, что сейчас все должны помогать фронту.
Скирлы слушал Берестягу и про себя улыбался. И вовсе он был не против возглавить облаву, но у старика возник свой план. Ему захотелось сделать доброе дело для своего юного друга, хотелось, чтобы к нему пришла слава настоящего охотника. Поэтому Скирлы и стал упрямиться… И чем Прохор больше упрашивал старика, тем он ретивее отказывался. Наконец Прошка окончательно выдохся и замолчал. Несколько минут он сидел, низко опустив голову, затем встал и собрался уходить.
— Пошел я, — сказал он глухо.
— Счастливочки.
А когда Прохор подошел к порогу, Скирлы окликнул его:
— Постой, Прошка.
— Чего?
— А в помощники я к тебе пошел бы.
— Ты? Ко мне в помощники? Как же так? Что-то ничего я не пойму. Главным отказываешься — а в помощники идешь…
— Ну так что из того? Ты помоложе моего. Вот и побегай, организуй подвоз, добудь ружья, проверь одежду, заряды. А я тебе помогу. Я советы давать стану, а ты будешь распоряжаться. Согласен?
— Я-то согласен. Но не по-честному это будет: ум твой, а язык — мой.
— Как хочешь, Прохор. Не нравится моя придумка, не принимай. Я и дома посидеть могу.
— Согласен я, согласен. Только больно несправедливо.
— Понимал бы ты что-нибудь в справедливости! Так и должно в жизни быть: ум стариковский, а дело — молодых. Так по рукам?
— По рукам.
— Вот и справно. А то обижаться вздумал, меня в отсталую контру сразу произвел. Никогда горячиться в жизни, Прошка, не надо. Все сначала взвесь, прикинь, обдумай, а потом уже делай или говори… А теперь слушай, что скажу тебе… Стая держится в Аюкловом урочище.