Берг
Шрифт:
— Ты и сейчас его боишься. — От него не ускользнул её страх в глазах и дрожащие губы. Вэллия опустила голову, признавая свою вину.
— Боюсь. И я не знаю, кто сможет защитить меня от него. Я даже здесь не чувствую себя в безопасности. Я же говорила вам, что он убил мою старшую сестру только за то, что она не захотела выйти замуж за того, кого он ей выбрал. Он говорит, что это получилось случайно, а я не верю. И он держит всё это в тайне, все думают, что она — самоубийца, её даже похоронили за оградой кладбища. Я боюсь его… Сильно-сильно боюсь… Он мстительный и жестокий. Он и вам будет мстить.
— Мне-то
Вэллия пожала плечами, шепнула:
— Мало ли, я же не знаю, что вы наговорили ему. Вряд ли он простит вам даже то, что вы приехали туда, что возмутились…
Ниард опять усмехнулся.
— Что он может мне сделать? Я здесь, а он — там.
— Он подождёт. Он найдёт время. Потом.
— Кто может это знать? Мне показалось, граф — человек настроения. Я не хочу говорить о нём. А ты перестань его бояться и прекрати говорить мне "вы"…
Вэллия смотрела на него широкооткрытыми глазами. Он оставил её своей женой, он обещал ей защиту и покровительство, но предупредил, что настоящей семьёй они так и не будут. Монашеская семья, как когда-то просила она, вот что теперь у них. Вэллия с трудом разжала стиснутые в кулак пальцы и бросила в корзину моток ниток. А Ниард неторопливо покинул комнату.
* * * * *
Так они и жили дальше, вдвоём, но не вместе. На людях играли одну семью, а сами даже боялись коснуться руки друг друга. И никто этого не знал. Спали каждый на своей стороне кровати, ложились порознь и вставали так же; обычно утром Вэллия просыпалась одна, а вечерами ложилась, когда Ниарда ещё не было в спальне.
Она старалась делать всё, что должна была, как настоящая хозяйка в замке: следила за кухней и ремёслами; часто посещала местную церковь и регулярно исповедовалась отцу Валериану, во всём и везде старалась помочь, слушалась советов старой Геллы. В конце концов, даже вредная старуха стала посматривать на неё снисходительно, а служанки послушно выполняли все указания. В свободное время Вэллия вышивала или читала Молитвенник, чтоб не умереть с тоски и одиночества. Ни одного близкого человека в замке у неё так и не появилось, не с кем было посоветоваться или просто поделиться тем, что накопилось на сердце.
У неё был муж, но близким он ей не стал ни на йоту. Правда, она стала со временем более свободно общаться с ним, иногда он сам что-нибудь рассказывал ей, когда по вечерам они сидели вдвоём в одной комнате при камине. Вэллия читала или вышивала гобелен, а Ниард занимался какими-нибудь бумагами, письмами или долговыми расписками.
В такие минуты Вэллия отрывалась от своих занятий и подолгу задумчиво смотрела в лицо своего супруга. Он этого обычно не замечал, читал или писал что-то. Она была благодарна ему за всё, что он сделал для неё, за то, что он понял её и не мешал жить, как она сейчас живёт. Ей всё реже и реже вспоминался поцелуй в ротбургском постоялом дворе от Алдора — последнего выжившего из рода Бергских князей. Но, так или иначе, Вэллия понимала, что прожить вот так вот всю свою оставшуюся жизнь, рядом с чужим человеком, в одиночестве, ей не хватит сил.
Иногда она даже жалела, что потеряла своего ребёнка. Пусть это был чужой ребёнок, плод насилия и греха, часть Корвина, но он был бы и её частью. Может быть, он стал бы смыслом её жизни, ведь с этим Ниардом у неё никогда не будет детей.
Да какое там детей, он даже не прикасался к ней. Один единственный поцелуй на венчании в Рейсе и один — в брачную ночь, да и то в щеку. Вот и все их близкие отношения. Есть, с чем сравнить, после последнего поцелуя Алдора в Ротбурге. От того даже дух перехватило, не то, что здесь.
Но жаловаться на Ниарда она бы никогда не стала. Он слишком много сделал для неё, чтобы она обижалась на него из-за такой ерунды. У него слишком много других достоинств, чтобы затмить один большой недостаток.
Да, может быть, он болен или, возможно, его гнетёт греховная страсть совсем не к женщинам, но он спокоен, выдержан, вежлив, не повышает голоса и не поднимает рук на неё или слуг. Разве этого мало? Ещё он молод, симпатичен и далеко не дурак. Может быть, с возрастом они станут хорошими друзьями и станут больше доверять друг другу.
Так или иначе, ей есть, что ещё просить у Господа, о чём молиться. Ждать терпения и спокойствия, смириться с тем, что с ней приключилось.
* * * * *
Пасха в этом году выдалась поздняя. Уже зеленели сады и луга, лес наполнился щебетом птиц, приближение светлого праздника ощущалось во всём. В замке наводили порядок, снимали зимние ковры и гобелены с окон, топили камины, готовили и пекли.
Вэллия заставила слуг навести порядок в саду, подрезать деревья и убрать дорожки. Когда прогреется получше земля в маленьких клумбах, служанки посеют цветы. Может быть, с приходом хозяйки замок приобретёт со временем другое лицо.
Но самым настоящим сюрпризом к Пасхе стал приезд барона Дарла в Берг. Вэллия так обрадовалась приезду дяди и крёстного, что выбежала встречать его на двор замка в одних чулках.
— Дядя Дарл! Господи, это вы… — Она бросилась ему на шею, даже не стесняясь слуг, свиты барона. — Я не верю, не верю своим глазам!
Каких усилий потребовалось барону устоять на хромой ноге и удержать племянницу — только Богу известно. Он тоже был сильно рад её видеть, расцеловал её и аккуратно поставил на цыпочки на холодные каменные плиты двора. Вэллия даже не заметила этого холода, смотрела во все глаза, не сводя сияющего взгляда.
— Вы к нам? Вы на праздник? Вы же не уедете, правда? Вы останетесь?
— Конечно, дорогая… — заверил её барон.
О, она изменилась. Эта зима, это время, этот брак пошли ей на пользу. Она похорошела, поправилась, больше не выглядела болезненно худой и бледной, была хорошо одета, а уж как светились её глаза, какой румянец разлился по скулам! Барон не мог насмотреться на свою племянницу, как она стала хороша, почти как раньше, до того, как всё случилось… Всё-таки граф нашёл ей хорошего мужа.
— Где твой супруг? — спросил.
— Сейчас, наверное, выйдет… — Барон Дарл заметил незнакомую черту, промелькнувшую у неё во взгляде при этих словах, как про мужа заговорили. Совсем не так смотрят молодые жёны, когда в браке у них всё нормально. А может, показалось?
Появился маркграф, поздоровался за руку и почтительно склонил голову перед приехавшим родственником. Увидел Вэллию и первым заметил, что она необута, вскинул тёмные брови удивлённо.
— Ты почему босиком? Заболеешь! Беги быстрее…