Беринг
Шрифт:
Беринг не знал, что в этом его стремлении освободиться от экспедиции ему очень помогает Шпанберг. Шпанбергу хотелось самому стать начальником экспедиции, и он усердно подкапывался под Беринга. Он писал в сенат и в адмиралтейств-коллегию, что Беринг ничего не делает, сидит безвыходно в Якутске, в тёплой избе, и что если есть в экспедиции хоть один человек, который трудится над выполнением Петрова приказа, так это только он, Шпанберг.
Летом 1737 года экспедиция дала первый результат — лейтенант Дмитрий Овцын на судне «Обь — почтальон» вышел из устья Оби, прошёл по Ледовитому океану и вошёл в устье Енисея, нанеся на карту берега. Донесение об этом успехе привело Беринга в восторг. Никогда ещё ему не был так нужен успех, как сейчас. Он немедленно отправил Овцыну радостное письмо, в котором поздравлял его и благодарил. В этом письме нет
«Весьма радуюся, — писал он Овцыну, — о таком благополучном и ещё до сего необретенном, ныне же счастливо вами сысканном новом пути, причём и вас о том вашем благополучии поздравляю. И прошу, дабы я и впредь приятным вашим уведомлением, оставлен не был, чего охотно слышать желаю».
Но Овцыну не суждено было получить это письмо. С ним случилось несчастье.
Зиму с 1736 на 1737 год, готовясь к своему плаванью, Овцын провёл в Берёзове — маленьком городишке на Оби. Это был тот самый Берёзов, в который князья Долгорукие сослали Меншикова, когда власть перешла в руки старинной знати. Меншиков жил в Берёзове со всей семьёй, в том числе и с дочерью Машей, которая была первой невестой малолетнего императора Петра Второго. Там, в Берёзове, Меншиков и умер. Через несколько лет императрица Анна Иоанновна, разорвав условия, навязанные ей знатью, сослала в тот же Берёзов всю семью Долгоруких, в том числе и Катю Долгорукую, вторую невесту Петра Второго. Попав в Берёзов, лейтенант Овцын познакомился с Долгорукими и подружился с княжной Катериной Алексеевной. Долгорукие жили в ссылке трудно, местные чиновники, желая выслужиться, притесняли их. Однажды некий канцелярист Тишин сказал княжне Кате грубость, и Овцын избил его.
Последствия этого рыцарственного поступка сказались не сразу. Летом 1737 года Овцын на своём корабле вышел из Оби в Ледовитый океан и, пробившись через тяжёлые льды, вошёл в устье Енисея. А тем временем побитый канцелярист Тишин отомстил ему. Он отправил в Петербург донос, в котором обвинял Овцына в дружбе с сосланными государственными преступниками и похвалялся своей бдительностью. И когда Овцын с Енисея добрался до Тобольска, его схватили, долго допрашивали в Тайной канцелярии, признали виновным, разжаловали в матросы и отправили под конвоем к Берингу.
Это несчастное происшествие не только перечеркнуло в глазах начальства все заслуги Овцына, впервые проложившего морской путь между Обью и Енисеем, но легло дополнительной тенью на всю экспедицию Беринга. Упрёки в медлительности, которые Беринг получал из Петербурга, превратились в грубые окрики и угрозы. Мало того, Берингу вдвое уменьшили жалованье, что, безусловно, было для него большим лишением.
К довершению всего, действия остальных групп, кроме овцынской, исследовавших побережье Ледовитого океана, были поначалу крайне неудачны. Лейтенант Прончищев, плывший из устья Лены на запад, был затёрт льдами, не вынес тяжёлой зимовки, заболел и осенью 1736 года умер. Его спутники с величайшими трудностями вернулись в Якутск, потратив на возвращение больше года. Ещё трагичнее окончилась попытка лейтенанта Ласиниуса совершить плаванье на восток от устья Лены. Вскоре после выхода из Лены в океан он тоже был затёрт льдами и вынужден остановиться на зимовку. Во время зимовки умер от цинги и сам Ласиниус и 35 человек его команды. Из всей его группы только восьмерым удалось остаться в живых. Они пешком добрались до Якутска и доложили Берингу о случившемся несчастье.
Обе эти неудачи были тяжёлым ударом для Беринга, особенно вторая, потому что именно погибшему Ласиниусу было поручено найти проход из Ледовитого океана в Тихий. Обе группы нужно было организовывать вновь, а это прежде всего потребовало согласований с Петербургом. На согласования ушло два года. Беринг подобрал для обеих групп новых руководителей: двух лейтенантов, двоюродных братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых. Харитон Лаптев должен был плыть из устья Лены на запад, к Енисею, а Дмитрий — на восток, по пути, который не удалось одолеть Ласиниусу. Выбор Беринга был удачен, оба Лаптевы оказались на высоте поставленных перед ними задач, но результатов добились они не скоро, много позже.
В конце лета 1737 года Беринг переехал из Якутска в Охотск, хотя ещё не все грузы были туда доставлены. В Охотске уже были построены Шпанбергом два корабля: «Архангел Михаил» и «Надежда». Кроме того, Шпанберг отремонтировал старый Берингов корабль «Гавриил». Но приближались осенние бури, и плаванье пришлось отложить.
8. РУССКИЕ В ЯПОНИИ
К этому времени Беринг был произведён в следующий чин: он стал капитан-командором. Как мы знаем, на это повышение в чине он безуспешно претендовал ещё двадцать лет назад. Чирикова и Шпанберга тоже повысили в чинах: они стали капитанами флота.
Жестокий, грубый, невежественный и всеми ненавидимый Шпанберг был тем не менее одним из самых деятельных членов экспедиции. Наладить строительство кораблей в условиях Охотска было делом необычайно трудным, лежало оно прежде всего на Шпанберге, и Шпанберг хорошо с ним справлялся. К 1738 году три корабля были готовы и три строились, причём, два из строившихся были значительно больше всех остальных. Именно эти два больших корабля Беринг предназначал для своего плаванья в Америку.
Беда заключалась только в том, что как раз эти большие корабли совсем ещё не были готовы. А тут сенат прислал новую, полную угроз, бумагу с требованием немедленно выходить в море. Что было делать?
Шпанберг предложил: поскольку корабли, предназначенные для плаванья в Америку, не готовы, совершить на уже готовых кораблях плаванье в таинственную Японию. Пусть капитан-командор Беринг сидит в Охотске и следит за постройкой больших кораблей, а он, капитан Шпанберг, тем временем отправится в Японию и вернётся.
Беринг согласился, и Шпанберг стал готовить корабли к выходу в море.
Япония тогда была почти неведомой страной, хотя португальцы и испанцы появились в ней ещё в середине шестнадцатого века. Впрочем, знаком, им был только самый южный остров Японского архипелага — Кюсю, ни на какие другие свои острова японцы, их не пускали. Несколько позже на острове Кюсю появились и голландцы. В середине семнадцатого века японцы, возмущённые кознями понаехавших на остров Кюсю иезуитов, изгнали португальцев и испанцев из страны, к великой радости голландцев. Япония объявила себя «закрытой страной» — ни одному иностранному кораблю отныне не разрешалось приближаться к японским берегам. Но торговля с Европой была Японии жизненно необходима, и поэтому для голландских кораблей было сделано исключение. Однако и им разрешили посещать только одну гавань Нагасаки всё на том же острове Кюсю. Голландцы, дорожа своим монопольным положением, безропотно подчинились этому правилу и не пытались нарушать его. Таким образом, и они знали о Японии очень мало, да и то немногое, что знали, держали в строжайшем секрете.
Таким образом, Япония оставалась для европейцев, в том числе и для русских, почти неведомой страной. Никто не знал ни числа японских островов, ни их географического положения, ни их размеров. Японцы при своих редких встречах с европейцами намеренно скрывали все сведения о своей стране и крайне преувеличивали пространство, занимаемое их островами. А между тем все эти сведения вдруг стали чрезвычайно важны для России, потому что Россия, достигнув берегов Тихого океана, оказалась ближайшим соседом Японии.
18 июня 1738 года из Охотска вышли три корабля. «Архангелом Михаилом» командовал сам Шпанберг, «Надеждой» — лейтенант Вальтон, «Гавриилом» — лейтенант Шельтинг. На «Михаиле» было 63 человека, на «Надежде» и «Гаврииле» — по 44. Шпанберг повёл свои корабли прежде всего в Большерецк на восточном побережье Камчатки. 15 июля корабли вышли из Большерецка и направились к югу от Камчатки, вдоль Курильской гряды островов. Расстояния между Камчаткой и Японией Шпанберг не знал и представлял его себе гораздо меньшим, чем оно было в действительности. Русским были известны только самые северные из Курильских островов, и Шпанберга удивило, что гряда тянется так далеко. Остров сменялся островом, а Японии всё не было. Шпанберг заносил каждый остров на карту, — он по праву должен считаться первым исследователем Курильских островов. Он прошёл всю Курильскую гряду почти до конца, и, если бы он продвинулся ещё немного, он в то же лето был бы уже в Японии. Но, отправляясь в путь, — он совершил ошибку — захватил с собой мало провизии, так как полагал, что Япония близко, — и теперь стал беспокоиться, что если плаванье затянется, на кораблях начнётся голод. Уже 3 августа он отдал приказ поворачивать и возвращаться на Камчатку. Вальтон попробовал с ним спорить и настаивал на необходимости плыть дальше к югу. Но Шпанберг был непоколебим.