Берия. Судьба всесильного наркома
Шрифт:
Основная информация по атомной бомбе поступила от талантливого немецкого физика Клауса Фукса, придерживавшегося левых убеждений и работавшего на Москву по идейным соображениям. Фукс передал схему американского атомного устройства, которое тщательно скопировали советские ученые. Сталин категорически запретил им заниматься здесь какой-либо самодеятельность, а то вдруг не взорвется. И Берия неукоснительно следил, что бы академики не слишком погружались в эмпиреи, а если и вносили какие-то улучшения, то только в рамках основной схемы, заданной американским атомным проектом. В целом ряд частных решений советских ученых, использованных при создании «изделия», оказался проще и рациональнее, чем у их американских коллег. Но это находит свое объяснение.
Вот, например, как отоврался Курчатов о полученном от Фукса описании метода приведения в действие атомной бомбы (в заключении о присланных разведывательных материалах от 5 марта и 6 апреля 1945 года): «Материал представляет большой интерес: в нем наряду с разрабатываемыми методами и схемами указаны возможности, которые до сих пор у нас не рассматривались. К ним относится… применения "взрыва внутрь" для приведения бомбы в действие…
Изложен метод приведения бомбы в действие "взрывом внутрь" (implosion method), о котором мы узнали совсем недавно и работку, над которым только еще начинаем. Однако уже сейчас нам стали ясными все его преимущества перед методом встречного выстрела.
Описаны интересные явления неравномерного действия взрывной волны. Очень ценны указания на то, что эта неравномерность действия может быть устранена соответствующим расположением детонаторов и применением прослоек взрывчатого вещества различного действия.
Ввиду того, что исследования по этому методу у нас совсем еще не продвинулись вперед, сейчас невозможно сформулировать в этой области вопросов, требующих дополнительного освещения. Я бы считал необходимым показать соответствующий текст проф. Ю.Б. Харитону»
Фукс также передал многие собственные разработки водородной бомбы, которые советским ученым удалось воплотить в жизнь даже быстрее своих американских коллег. Были у Берии и другие агенты в американском атомном центре в Лос-Аламосе, например, механик Дэвид Грингласс, работавший со знаменитым советским резидентом и своим зятем Юлиусом Розенбергом. Позднее Юлиуса сделали главным «козлом отпущения» за утечку американских ядерных секретов и вместе с женой Этель казнили на электрическом стуле, тогда как Фукс был осужден более гуманной британской Фемидой всего лишь на 14 лет тюрьмы, из которых отсидел только 9.
Были и еще неизвестные солдаты той великой битвы за советское ядерное оружие, правда о которых выходит на свет только в последние годы. Вот в 1992 году эмигрировал в Англию бывший архивариус КГБ Василий Митрохин, тайно ненавидевший советский строй и копивший загодя секретный материал (который тайно выносил с работы то ли в ботинках, то ли в носках). Пока британские агенты нашли тайники на митрохинской даче и переправили их диппочтой из Москвы в Лондон, пока контрразведка разбиралась с коллекцией Митрохина, прошло семь лет. И только в 1999 году узнала британская и мировая общественность, что некая Мелита Норвуд, которой в 1999 году, когда последовало разоблачение, было 87 лет, в 40-е годы, будучи секретаршей руководителя английского ядерного проекта, передала советской разведке бесценные сведения об атомной бомбе.
Кое- какие данные по урановой проблеме, а также занимавшихся ею ученых удалось добыть в побежденной Германии. Сразу после капитуляции Германии заместитель Берии в НКВД генерал-лейтенант А.П. Завенягин отправился в Берлин разыскивать физиков, участвовавших в германском урановом проекте. В СССР в добровольно-принудительном порядке были доставлены специалист по диффузионному разделению изотопов Нобелевский лауреат Густав Герц, конструктор электронно-оптических приборов Манере фон Арденне, специалист по металлургии урана Николай Риль (ему потом присвоили звание Героя Социалистического Труда) и др. Они внесли лепту в создание советской
Потом была атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, которая заставила наконец Сталина признать создание ядерного оружия главным приоритетом Советского государства. Участник ядерного проекта профессор Я.П. Терлецкий вспоминал, что Сталин прореагировал на это событие очень нервно: «Оказывается, после взрыва атомной бомбы в Хиросиме Сталин устроил грандиозный разнос, он впервые за время войны вышел из себя, топал кулаками, стучал ногами. Ведь рушилась мечта о распространении социалистической революции на всю Европу, мечта, казавшаяся столь близко осуществимой после капитуляции Германии и как бы перечеркнутая нерадивостью наших атомщиков во главе с Курчатовым». Как свидетельствует Яков Петрович, опыты и выводы Курчатова и его команды были повторением американских и английских разработок, полученных с помощью отдела «С»: «При этом теоретики поражались невероятной интуиции Курчатова, который, не будучи теоретиком, точно "предсказывал" им окончательный результат.
Это вряд ли вызывает восторг у тех, кто вслед за Игорем Николаевичем Головиным создали наивный миф о сверхгениальном физике, якобы определившем все основные направления атомной проблемы, который якобы один соединил в своем улице гений Ферми, таланты Бете, Сцилларда, Вигнера, Оппенгеймера и многих других.
Такое изображение Курчатова умаляет его истинные заслуги, как действительно крупного ученого, проявившего феноменальные организаторские способности и сумевшего в нашей стране решить задачу создания атомного оружия в необычайно короткие сроки. Надо ли еще приписывать ему неправдоподобную гениальность в чисто научном плане, чтобы оправдать возвеличивание его имени?… Миф о сверхгениальности Курчатова несомненно выгоден тем, кто, зачисляя себя в его ученики или последователи, переносит на себя сияние его славы»
В данном случае стоит еще добавить, что, говоря о «феноменальных организаторских способностях» Курчатова, Терлецкий отдает ему и значительную часть заслуг Берии, поскольку хвалить Лаврентия Павловича было не принято, тем более — говорить о нем как о гениальном организаторе. Курчатов же фактически выполнял роль связующего звена между другими академиками-физиками, решавшими конкретные проблемы создания ядерного оружия, и Берией, через которого поступала необходимая разведывательная информация и шли заказы промышленности.
Первое боевое применение атомного оружия заставило Сталина, наконец, решительно повернуться лицом к советскому ядерному (урановому) проекту и отпустить на его реализацию действительно серьезные средства. Теперь для создания атомной бомбы была мобилизована вся экономика страны. Благо, Вторая мировая война уже закончилась, и освободившихся людей и мощности можно было направить на разработку и производство нового сверхоружия. Ни денег, ни человеческих жизней для этого не жалели.
Отныне нельзя было надеяться завалить противника трупами, как это произошло в Великой Отечественной войне. О соотношении безвозвратных потерь на Восточном фронте лучше всего судить по соотношению безвозвратных потерь офицеров, которых, в отличие от солдат, не только в Германии, но и в СССР подсчитали достаточно точно. Вермахт в 1941–1944 годах потерял на Востоке 65,2 тыс. офицеров сухопутных сил погибшими и пропавшими без вести. Красная Армия за тот же период (без ВМФ и ВВС и с исключением политического, административного, медицинского, ветеринарного и юридического состава сухопутных сил, представленного в Германии не офицерами, а чиновниками) потеряла около 754 тыс. офицеров только погибшими и не вернувшимися из плена. Это дает соотношение около 11,6:1н Учитывая, что на одного офицера в боевых частях сухопутных сил Красной Армии и вермахта приходилось примерно одинаковое число рядовых, соотношение безвозвратных потерь армий двух стран должно быть близко к соотношению потерь офицеров.