Бёрк. Оборотни сторожевых крепостей
Шрифт:
– Доброе утро, господин Гурт! – громко крикнула орчанка и помахала ему рукой.
Старик был глуховат, и неизвестно что было тому виной: жизнь, такая же продолжительная, как песчаная отмель, или густая растительность, торчавшая из его ушей. Гном прищурился и посмотрел на Бёрк, словно только что увидел её, и, покряхтев, переступил с ноги на ногу. Его руки были скрещены на высоком кряжистом посохе, доходившим гному до подбородка.
– Бёрк? – удивленно спросил гном, будто не ожидал её тут встретить.
Действительно! Кто бы еще мог проходить
– Да, это я, господин Адуляр, – отвечала Бёрк на ходу.
Она старалась говорить со стариком как можно меньше мало что значившими короткими предложениями. Одинокому гному было скучно, и часто он развлекался, заговаривая с прохожими на разные темы. Невинная фраза могло вызвать у Адуляра пространные воспоминания, и разговор мог затянуться на час, а то и дольше.
– Куда это ты идешь? – бесцеремонно спросил старый учитель.
– На работу.
– На работу… – проскрипел гном и скривился, будто она зарабатывала блудом, а не стиркой.
– Да. Стирка, штопка, перешивка, – повторила Бёрк свой рекламный лозунг. – Вам ничего не нужно постирать? – вежливо поинтересовалась, хотя ответ знала наперед.
– Нет.
Гном с любовью провел рукой по засаленному жилету, наполовину скрытому длинной бородой, отросшей до колен. Адуляр, как любой порядочный гном, был довольно прижимист и в целях экономии стирал сам. Судя по застарелым пятнам, недостаточно часто.
– Жаль. Но если когда-нибудь вам понадобится…
– А почему в такую рань? Отчего тебе не спится? – перебил старик и, прищурив глаз, уставился на неё, как на преступницу.
В детстве она ею и была, но сейчас почти исправилась.
Бёрк задумалась. Как коротко объяснить дедусе, что ты не замышляешь ничего дурного? Винограда по дороге не было, морковь уже убрали, а яблок в этом году у них с отцом и у самих полно.
Свиньи, не заинтересованные в разговоре, бросили свое занятие и потрусили к реке. Видимо, после кореньев их замучила жажда. Адуляр с тоской посмотрел животине вслед. Придется ему отпустить свою жертву. Он от злости стукнул о землю посохом, на который опирался, и Бёрк дернулась – до сих пор не забыла, как старик лупил её своей палкой, когда не слышал на уроках ее ответа или тот был неверным.
– Сегодня я меняю всю постель на постоялом дворе! – прокричала Бёрк.
Старик ничего не ответил, только еще раз стукнул посохом о землю, досадуя на лопоухих свинтусов, и, смешно ковыляя в своих башмаках, стал спускаться к речке. Обойдя по обочине старика, проходившего мимо (мало ли, вдруг решит ее треснуть), Бёрк почти бегом понеслась к гостинице. Мысленно она благодарила хрюкающее хозяйство Адуляра, избавившее её от утреннего допроса.
Через заднюю дверь она влетела в кухню, как штормовой ветер. С порога в нос ударили аппетитные ароматы специй и выпечки. Беленые стены, выскобленные до блеска деревянные полы, льняные занавесочки и кустики мелкого жгучего перца, украшавшие подоконники – просторная комната с широкими окнами была по-домашнему уютной и теплой. В центре стояла печь с кастрюлями, в которых кипело варево. Половину комнаты занимал длинный разделочный стол, на котором громоздилась свежая зелень с огорода.
– Ух! Напугала! – дернулась Полли – трактирная кухарка. Правая рука её была по локоть погружена в кадку с тестом. – За тобой что, шишига гонится? – вытерев передником пот со лба, спросила гномка.
– Адуляр.
– Вот уж не поверю! – засмеялась стряпуха. – Чтоб старый пень да за кем-то гнался…
Гномка была щедро наделена природой. Тело мягкими изгибами постоянно притягивало мужские взгляды. Сегодня высокую грудь Полли подчеркивал ситец ярко-розового цвета, щедро обшитый воланами. Из-за обилия поклонников и капризного характера Полли еще не была замужем, хотя ей давно перевалило за двадцать.
– Он устроил мне засаду у гнилушки.
Бёрк поставила свою широкую корзину у двери и зачерпнула ледяной воды, только что поднятой из колодца. Железное ведро было покрыто влагой, будто вспотело.
– Опять заставлял рассказать ему счетную таблицу? – Гномка чистой рукой выхватила у Бёрк ковш и кивнула на глиняный кувшин, стоявший на столе: – Молоко.
Орчанка скривилась, уже ощущая вкус козьего молока на языке, но, зная, что отпираться бесполезно, налила полную кружку.
– Нет, только хотел узнать, что я замыслила в такой час.
– Жир, – потребовала Полли.
– А ведь ты хорошая…
– Жир! – не терпящим возражения тоном снова потребовала толстушка.
Гусиный жир, отвратительный на вид и запах, стоял на верхней полке в баночке, заботливо накрытой холстинкой. Зачерпывая ложкой желтоватую массу, Бёрк оскалилась, задрав верхнюю губу. Так делал Сфенос, когда был недоволен. У него это выглядело устрашающе из-за крупных клыков, но на лице Бёрк это смотрелось как смешная гримаса.
– Кто только выдумал, что эта гадость полезная? – И девушка расколотила в теплом молоке ложку жира.
Стараясь выпить как можно быстрее, она большими глотками осушила кружку с плавающей на поверхности желтой пленкой.
– Врачеватели, – убирая тесто, ответила Полли.
– Дурни, – зло рыкнула Бёрк и стерла с губ остатки неприятного пойла.
– Да уж поумнее тебя будут, – отмывая руки, усмехнулась Полли. – Это же надо было додуматься – купаться в речке в такой холод, да еще в грозу!
– Я сети снимала, сколько можно повторять? – Бёрк не любила оправдываться, тем более когда действительно была невиновна.
– А лодка зачем нужна? Видно, чтобы умный народ в воду не лез, не простужал свое хлипенькое здоровьице.
– Сеть за коряги зацепилась, а там дерево повалено, на лодке было не подойти.
– А ты так умна, что в ледяную воду прыгнула! – Кухарка поцокала языком.
– А как я должна была сделать?
– Бросила бы эти сети.
– Они денег стоят! И рыба…
– И грудное воспаление теперь.
– Кто ж мог знать…
– Тот, кто от каждого сквозняка мается кашлем по полгода.