Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
– Этот парень приехал из Берлина. У него есть к тебе вопросы.
Огромный детина, словно из цельного куска вырубленный, с головой, размером с пень, сначала внимательно изучил ладонь своей ручищи, потом посмотрел на мастера и, наконец, с подозрением уставился на меня. Другой человек встал со своей койки и с демонстративным безразличием принялся подметать пол.
Обычно меня представляли несколько иначе, поэтому неудивительно, что Боку перспектива этого разговора особой радости не доставила. Я уже собирался кое-что пояснить, но в этот момент Бок рванулся вперед и двинул мне левой рукой сбоку по челюсти, чтобы проложить себе дорогу к двери. Удар был не очень сильный, но в ушах у меня раздался звук, похожий на
– Спокойно! – заорал Вельзер. – Этот парень не полицейский, черт вас возьми, а частный детектив. Он здесь не затем, чтоб арестовать Ганса, он должен задать ему какие-то вопросы, и вся история. Понятно? Он ищет человека, который пропал.
Вельзер обратился к одному из игроков:
– Эй, ты! Помоги-ка мне поднять его. – Затем взглянул на меня: – Все в порядке?
Я рассеянно кивнул.
Вельзер вместе с этим работягой стали поднимать Бока, и я видел, с каким трудом это им дается. Они усадили его на стул и стали ждать, пока тот придет в себя. Остальным мастер велел на десять минут выйти из барака. Люди на койках молча повиновались, было заметно, что Вельзеру привыкли подчиняться, и притом быстро.
Когда Бок очнулся, Вельзер объяснил ему снова, кто я и зачем здесь. Жаль, что он не сделал этого сразу.
– Если я вам понадоблюсь, я буду рядом на улице.
Вытолкнув последнего человека из барака, Вельзер оставил нас вдвоем.
– Если вы не мент, значит, один из парней Красного.
Бок говорил, скривив рот набок, так что язык его кончиком уходил куда-то за щеку, а мне волей-неволей приходилось изучать некое розовое плато – можно сказать, центральную часть этого маятника.
– Послушайте, я ведь не законченный идиот. – Он говорил, явно самовозбуждаясь. – Я не так глуп, чтобы дать себя убить, выгораживая Курта. Я и вправду не знаю, где он.
Я вытащил портсигар, чтобы предложить ему сигарету. Дал прикурить, а потом закурил сам, не говоря ни слова.
– Во-первых, я не из парней Красного. Я действую как частный детектив. Вельзер тебе об этом сказал. Но челюсть у меня что-то ноет, и если ты не ответишь на все мои вопросы, ребята из Алекса запишут твое имя на листочке бумаги, чтобы с помощью жеребьевки решить, кого из пансиона Тиллессена отправить под нож для изготовления мясных консервов.
Бок напрягся.
– И если ты сдвинешься с этого стула, поверь мне, я сломаю тебе шею пополам.
Я подвинул к себе стул и поставил на него ногу, чтобы опереться на колено.
– У вас нет доказательств, что я там был.
Я усмехнулся:
– Неужели? – И, глубоко затянувшись, выпустил струю дыма ему в лицо. – Во время своего последнего визита в этот притон ты предусмотрительно оставил там свою квитанцию о получении зарплаты. Я нашел ее в печи рядом с орудием убийства. Потому-то мне и удалось разыскать тебя здесь. Конечно, сейчас там ее нет, но мне ничего не стоит вернуть ее на место. Полиция пока не нашла тело, но только лишь потому, что мне все недосуг позвонить туда. Эта квитанция несколько осложняет твое положение. Квитанция найдена рядом с орудием убийства, и, можешь поверить мне на слово, этого вполне достаточно, чтобы отправить тебя на плаху.
– Что вам от меня нужно?
Я сел напротив.
– Ничего, кроме ясных ответов на мои вопросы. Так что, если я попрошу тебя назвать столицу Монголии, ты уж лучше назови ее, а то лишишься своей чертовой головы. Ты понял? – Он молчал, выжидая. – Начнем с Курта Мучмана и с того, чем вы с ним занимались после Тегеля.
Бок тяжело вздохнул.
– Я вышел первым и попытался завязать. Это вроде не так уж трудно, но, с другой стороны, не очень легко. Во всяком случае, снова в тюрьму не хотелось. Время от времени ездил в Берлин на выходные. Понимаете? К Тиллессену. Он ведь – сводник. Или был им. Бывало, что оставлял для меня самых лакомых девочек. – Он передвинул сигарету в угол рта и потер макушку. – Через пару месяцев после того, как меня выпустили, Курт тоже вышел на свободу и нашел пристанище там же, у Тиллессена. Как-то, когда я, навестил его там, он сказал, что картель поможет ему привести дела в порядок... Ну, придется грабануть кого-нибудь. И в ту же самую ночь, когда мы с ним все это обсуждали, вломился вдруг Красный Дитер с двумя парнями. Ну, что говорить... Он в картеле главный, вы понимаете. Они притащили с собой этого старикашку и обработали его в столовой. Я сидел в своей комнате. Вскоре заходит Красный и говорит Курту, чтобы тот занялся сейфом, а мне велел отвезти их. Восторга у нас это, конечно, не вызвало – я уже по горло был сыт всем этим, а Курт – тот ведь профессионал: Он не любит насилия, бестолковщины, вы же знаете. Он предпочитает заранее все обдумать, а не переть напролом, с бухты-барахты. Дело требует подготовки.
– Что это был за сейф? Красный Дитер узнал о нем от человека в столовой, которого они избивали? – Бок кивнул. – Что произошло дальше?
– Я решил не ввязываться в это дело. Я вылез в окно и ночь провел в ночлежке на Фробенштрассе, а затем вернулся сюда. Этот мужик, которого они избивали, был еще жив, когда я удрал. Они не собирались сразу его кончать – сначала надо было убедиться, что он им сказал правду. – Бок вытащил окурок изо рта и, бросив на пол, раздавил каблуком. Я дал ему еще сигарету. – Ну, а потом я узнал, что у них ничего не получилось. Тиллессен, очевидно, всех отвез. После этого ребята Красного прикончили того мужика. Они бы и Курта кокнули, но тот скрылся.
– А Красного эти ребята не прикончили случайно?
– Ну, кому же придет в голову такая глупость!
– А ты не заливаешь?
– Когда я сидел в тюрьме, в Тегеле, я видел, как люди умирали на гильотине, – спокойно ответил он. – Я бы предпочел рисковать вместе с Красным. Если уж бежать, так в одной упряжке.
– Расскажи мне подробнее об этой истории с сейфом.
– Красный сказал, что это все равно что орех расколоть. Для такого человека, как Курт, труда не составит. Курт – настоящий профессионал, скажи ему, он и сердце вскроет Гитлеру. Было сказано – на дело пойдем поздно ночью. Надо вскрыть сейф и вытащить какие-то бумаги. Больше ничего.
– А бриллианты?
– Бриллианты? Он вообще не говорил ни о каких побрякушках.
– Ты в этом уверен?
– Конечно. Ему нужны были только бумаги. И ничего больше.
– Какие бумаги? Ты что-нибудь слышал?
Бок покачал головой.
– Бумаги, и все.
– А как насчет убийства?
– Никто не говорил об убийстве. Курт не пошел бы на дело, если бы знал, что придется кого-то замочить. Это не по его части.
– А что ты скажешь о Тиллессене? Он способен застрелить человека в постели?
– Ни в коем случае. У него другая сфера. Тиллессен – сводник. И сводник гнусный. Избить девку – это максимум, на что он способен. Покажи ему пушку, и он удерет, как кролик.
– Может, аппетит разыгрался и они хапнули больше, чем думали поначалу?
– А уж это вам лучше знать. Черт подери, детектив-то вы, а не я.
– И с тех пор ты ничего о Курте не слышал и его самого не видел?
– Он слишком умен, чтобы искать встречи со мной. Если у него что-нибудь еще в голове осталось, он просто обязан лечь на дно.