Берлинская ночь (сборник)
Шрифт:
Я положил ключи в карман.
– Приятно было побеседовать, Красный. Чудной народ эти блохи: когда тебя кусает первая, ты ее не замечаешь, а через минуту уже не знаешь, как от них избавиться.
Красный Дитер нахмурился.
– Убирайся отсюда, Гюнтер, пока я не передумал.
По дороге к своему столику я мельком осмотрел бар. Парень в коричневом костюме, о котором шла речь, оказался тем самым, что все это время глазел на Ингу.
А в настоящий момент Инга с легкостью и даже не без удовольствия сопротивлялась натиску смазливого – правда, ростом он не вышел – офицера СС. Я немедленно потащил Ингу к выходу. Эсэсовец
– Спокойно, коротышка. – Над его тщедушной фигуркой я нависал, как фрегат над рыбацкой лодкой. – Не то я разукрашу тебе губу. Только не думай, что это будет Рыцарский Крест с дубовыми листьями.
Уже на ходу я бросил на стол мятую бумажку в пять марок.
– А я и не думала, что ты такой ревнивый, – обернулась ко мне Инга.
– Иди к лифту и спускайся вниз. Слушай меня внимательно. Когда выйдешь на улицу, ступай к машине и жди меня там. Под сиденьем лежит пистолет. Держи его наготове, на всякий случай.
Я оглядел зал: человек в коричневом костюме спешно расплачивался за выпивку.
– Сейчас нет времени для объяснений, но это не имеет никакого отношения к твоему напористому ухажеру.
– А ты куда?
Вместо ответа я протянул ей ключи от своей машины.
– Я выйду другим путем. Человек в коричневом костюме – он здесь, в баре, – очень опасен. Если ты увидишь, что он идет к машине, тут же жми на стартер, а из дома позвони криминальинспектору Бруно Штальэкеру в Алексе. Поняла?
Я все еще шел за ней следом, но на этих словах резко свернул в сторону, быстро прошел через кухню и оказался на пожарной лестнице. Спустившись на три пролета, я услышал наверху шаги. Тьма на лестнице была кромешная, и, спускаясь, я не представлял, что произойдет в следующую минуту и смогу ли я справиться с ситуацией. В конце концов, он вооружен, а главное, я имею дело с профессионалом. Тут я оступился и, пересчитывая боками ступеньки, покатился по лестнице, несмотря на попытки тормозить локтями. Нащупав перила, я с трудом поднялся на ноги, ринулся вниз, стараясь не обращать внимания на боль. Я был на верхней ступеньке последнего пролета, когда из-за какой-то двери пробился свет, и я тут же решил прыгать. Однако лестница оказалась длиннее, чем я думал, и все же я приземлился на четвереньки, и вполне удачно. Рванув засов на двери, я очутился на улице.
Среди машин, аккуратно выстроившихся в ряд, вычислить серую «бугатти-ройял» Красного Дитера труда не составило. В кабине я первым делом вскрыл «бардачок»: рядом с маленьким бумажным пакетиком с белым порошком лежал большой револьвер с длинным стволом – из тех, что пробивают дверь из красного дерева толщиной восемь сантиметров. Времени на то, чтобы проверять заряжен – не заряжен, у меня не было, но вряд ли Красный держал у себя револьвер потому, что играл в индейцев или ковбоев.
Я лег на землю и спрятался под днищем большого «мерседеса» с открытым верхом, стоявшего рядом с «бугатти». В этот же момент из пожарного выхода появился мой преследователь и, прижавшись к стене, спрятался в ее тени. Я не двигался, ожидая, когда он окажется на аллее, залитой лунным светом.
Минута проходила за минутой, но из темноты не доносилось ни звука и никакого движения тоже не было заметно. Тут я сообразил, что он прошел вдоль стены, прячась в ее тени, в конце аллеи благополучно ее пересек и теперь, наверное, приближается к машинам.
В подтверждение этих мыслей позади под каблуком хрустнул камешек, и я затаил дыхание. Большим пальцем я медленно и неуклонно оттягивал курок револьвера, пока наконец не раздался еле слышный щелчок, после чего можно было снять предохранитель. Повернувшись на бок, позади себя я увидел пару ботинок в обрамлении задних колес автомобиля. Ботинки переместились вправо, за «бугатти», и, догадавшись, что обладатель их направляется к машине – дверь оставалась наполовину открытой, – я пополз в противоположную сторону, чтобы выбраться из-под «мерседеса». Согнувшись так, что моя голова была на уровне окон автомобиля, я чуть отошел назад и спрятался за огромным багажником. Когда я решился выяснить, что поделывает мой приятель, то зафиксировал его у заднего колеса «бугатти» приблизительно в том же положении, в каком находился я сам, только смотревшим в другую сторону. Нас отделяло друг от друга не больше двух метров. Я осторожно выступил вперед и поднял револьвер до уровня его головы – расстояние вытянутой руки не назовешь серьезным.
– Брось оружие, – приказал я. – Или я с Божьей помощью проложу туннель сквозь твою чертову башку.
Человек замер, но пистолета не бросил.
– Не волнуйся, друг. – Он отпустил рукоятку своего автоматического маузера, и револьвер повис на скобе его указательного пальца. – Не возражаешь, если я поставлю его на предохранитель? Эта детка начинает палить от любого толчка. – Он говорил медленно и холодно.
– Сначала сдвинь свою шляпу на лицо. А затем поставь предохранитель, как будто твоя рука в мешке с песком. И помни, что с такого расстояния я не промахнусь. А мне не хотелось бы заляпать машину Красного салатом из твоих мозгов.
Он натянул шляпу на глаза и, поставив маузер на предохранитель, бросил его на землю. Оружие, когда оно лежит на щебенке, кажется безобидной игрушкой.
– Это Красный сказал, что я тебя выслеживаю?
– Заткнись и повернись. Руки вверх.
Человек в коричневом костюме команду выполнил, но запрокинул голову назад, чтобы хоть что-то видеть из-под полей шляпы.
– Ты собираешься пришить меня?
– Это будет зависеть от тебя.
– В каком смысле?
– В том смысле, что мне надо выяснить одну вещь. Кто тебе платит?
– Как считаешь, мы можем заключить сделку?
– Я что-то не вижу у тебя товара. Чем ты собираешься торговать? Либо ты отвечаешь на мой вопрос, либо вздрагиваешь ноздрями. Вот и весь разговор.
Он усмехнулся:
– Убить человека – это не так просто, как ты думаешь.
– Неужели? – Я ткнул его пистолетом в подбородок, а затем провел дулом по щеке и покрутил под скулой. – Боюсь, что ты слишком самоуверен. Уж если ты заставил меня пустить в ход пушку, лучше шевели языком сейчас, не то тебе не придется пошевелить им вообще.
– Ну, предположим, я запою. Что тогда? Ты меня отпустишь?
– Чтобы ты снова за мной охотился? Ты меня, наверное, за дурака держишь?
– Тогда как я должен поступить, чтобы убедить тебя, что я этого не сделаю?
Я отступил на шаг.
– Поклянись жизнью матери.
– Клянусь жизнью моей матери, – сказал он с готовностью.
– Прекрасно. Так кто же твой клиент?
– Ты меня отпустишь, если я скажу?
– Да.
– Поклянись жизнью своей матери.
– Клянусь жизнью моей матери.